Алекс Савчук - Прутский Декамерон
– Я надеюсь, от этого ты не превратишься в сосульку, – с улыбкой отозвался я, подавая ей руку и помогая сойти в воду, – иначе мне придется тебя отогревать, а тем временем ваши друзья забеспокоятся и прибегут сюда.
– Отогревать – это как? – Аля произнесла эти слова, опустив голову, затем резко подняла ее, заглянув мне в глаза, а мне показалось, в душу заглянула. Я сглотнул, пытаясь скрыть волнение.
– Дыханием, конечно, – осмелев, ответил я, и она, улыбнувшись, грациозно вышагнула из воды и, отойдя немного в сторону, села в траву.
– А затем, – сказал я, устраиваясь у ее ног, – я бы отнес тебя к озеру на руках.
– Спасибо, Савва, – девушка склонив голову набок одарила меня ослепительной улыбкой. – Я вижу, ты готов ради меня на многое.
«Пожалуй, на все, что в моих силах», – подумал я, чуть не произнеся это вслух.
Мы сидели в густой шелковистой траве под небольшим оливковым деревцем, больше напоминающим куст, я слышал шепот ветра, тихое журчание падающей воды и смотрел на траву у себя под ногами, не решаясь поднять на девушку глаза.
Я был зол сам на себя за неумение завести с Алей интересный разговор, чувствуя банальность и даже пошлость произносимых мною слов, мне очень хотелось выглядеть в глазах этой прекрасной девушки каким-то необычным, особенным.
– А что, эти оливы когда вырастут, станут большими и съедобными? – спросила Альфия, разглядывая мелкие и незрелые плоды деревца.
– Нет, в наших краях они до конца не вызревают, – ответил я. – Наверное, им тепла не хватает.
Отчего-то мне от этих слов стало грустно. Вот так же, наверное, и с моим чувством к Альфие: не успеет оно созреть, перерасти во что-то большее, чем моя влюбленность, может быть в настоящую всепоглощающую любовь, как нам придется расстаться.
Посидев еще некоторое время мы напились воды, затем, наполнив бутылки, отправились в обратный путь; теперь мы шли рядом, рука об руку, но всю дорогу молчали. Аля иногда, словно невзначай, опиралась на мою руку, и в эти секунды мое сердце замирало, затем начинало бешено биться.
Мы принесли ребятам бутылки с водой, и они, встретив нас аплодисментами, повскакивали, завладели бутылками и тотчас опорожнили их. Аля присела на покрывало и рассеянно уставилась на воды озера, словно потеряв ко мне всякий интерес, а я, не желая ее тревожить, остался стоять, будучи еще под впечатлением от нашей прогулки, и тех, совсем незначительных, но, как мне казалось, многообещающих соприкосновений наших рук. Не зная чем себя занять, я огляделся, приметил стоявшую невдалеке Зою и направился к ней. Она, улыбаясь мне, повисла на ободе металлического грибка, который должен был служить зонтиком при натянутом на него тенте; я, пристроившись рядом, поднял ногу на этот ободок, который был чуть выше моей головы, и исполнил некое подобие вертикального шпагата, правда при этом из моих плавок вывалилось «хозяйство», после чего я мгновенно свернул «показательные выступления» и стал стыдливо поправлять плавки, хотя и заслужил аплодисменты, причем уже в третий раз подряд за последние полчаса, правда, теперь лишь от одной Зои. Девушка, хлопая, подмигивала мне и игриво смеялась.
Этот день был пятница, и ребята с девушками, усевшись в кружок, стали планировать свой отдых на ближайшие дни: на этой неделе у тех, кто работал во вторую смену, выходных – редкая удача! – выпадало целых два.
Время в разговорах пролетело незаметно, а когда стрелка часов добралась до половины первого, девчонки и ребята вновь, так же как и вчера, засобирались в студенческий лагерь, и мы в точности повторили вчерашний маршрут, то есть меня всей компанией опять проводили до самого дома, возле которого мы расстались.
А утром следующего дня я в срочном порядке принял у своего напарника бар: Саша, позвонив мне, сказал, что ему необходимо выехать на Украину по делам его «бизнеса», а уже вечером я в белом пиджаке при черной рубашке и белой бабочке трудился за стойкой, обслуживая клиентов; в зале и подсобке с делами управлялась наша новая работница – симпатичная 16-летняя официантка Софочка. К десяти часам вечера наплыв клиентов увеличился, и среди них я стал замечать студентов в стройотрядовских курточках. Я тут же загадал желание, и предчувствие меня не обмануло: в одной из входивших в бар групп молодежи я увидел Алю и Зою и нескольких ребят с ними, среди которых, конечно же, был и Гриша. За столиками к этому времени все места оказались занятыми, и только у стойки, как раз напротив моего рабочего места, еще оставались свободными два высоких стульчика-пуфа.
Ребята расступились и пропустили к ним девушек, а сами встали, сгрудившись вокруг них, словно почетный караул. Альфия с интересом посмотрела на меня, но не узнала сразу, а, приподняв вопросительно бровки, повернулась к ребятам, но все впечатление от нашей встречи испортил, конечно же, Григорий. Он толкнул Зою в спину и сказал громко:
– Ба! Так здесь же наш человек работает! – И, обращаясь ко мне, добавил: – Привет, Савва!
– Здравствуйте, здравствуйте, ребята, – заулыбался я. – Я бесконечно рад что вы наконец меня узнали.
Зойка, мило улыбаясь, сказала:
– Я ужасно рада тебя видеть в этом симпатичном месте. – Она обвела выразительным взглядом помещение бара. – Ты тут, кстати, очень неплохо смотришься.
Я улыбнулся и молчаливым поклоном головы поблагодарил ее, после чего все рассмеялись, причем мне показалось, что и Альфия теперь тоже как-то по-другому на меня смотрит. С большим интересом, что ли, чем прежде, а может, мне это просто показалось. Обе девушки были в выходных, нарядных платьях: Зойка в желтом платье с цветами роз по всему полю, Альфия в белом, однотонном, расклешенном книзу, чем-то похожем на подвенечное. На мгновенье я представил себя в строгом черном костюме при галстуке, стоящим рядом с ней, с этой девушкой неземной красоты, но тотчас это видение испарилось и растаяло – даже в мечтах я не смел надеяться…
Я налил девушкам по бокалу шампанского, а Гриша, передав мне пятилитровую канистру в сумке, – она была с десертным вином, – попросил налить в несколько стаканов – для него и ребят.
Присутствие Али затрудняло мне работу: во-первых, от нее невидимыми волнами исходило какое-то особое, по-женски притягательное обаяние, заставляющее всех вокруг и особенно мужчин глазеть на нее и улыбаться чаще обычного; во-вторых, я и сам вот уже третий день находился под гипнозом ее прекрасных глаз; а в-третьих, внимание к ней окружающих начинало меня раздражать. Тем более, что сегодня Альфия была не столь сдержанна и молчалива как прежде: она вместе с другими заразительно смеялась, шутила сама, и даже кокетливо постреливала глазками по сторонам. Зойка, в свою очередь, то и дело пыталась завладеть моим вниманием, то спрашивая о чем-нибудь, или просто трогая меня за рукав, я вежливо ей отвечал, рассеянно улыбался, а сам при этом не отводил взгляда от Али.
