Дженет Таннер - Дитя каприза
Но весной, когда ей исполнилось шестнадцать, свершилось чудо! Его звали Эдуард Блейк и ему было девятнадцать – он был уже совсем взрослый! И кроме того, потрясающе красив!
Было начало теннисного сезона. Будучи членом школьной команды, Салли оставалась после уроков, чтобы потренироваться. Однажды вечером после продолжительной тренировки ей пришлось ехать домой позднее, чем обычно. Со спортивной сумкой и теннисной ракеткой она бегом пересекла корт и успела на ходу вскочить на подножку автобуса. Автобус был переполнен, и кондуктор был явно не в духе. «Держитесь крепче!» – крикнул он, дав звонок к отправлению. Салли протиснулась в проход между рядами, стараясь не задевать других пассажиров теннисной ракеткой.
– Позвольте, я подержу, – произнес мужской голос, и, обернувшись, она увидела глядящие на нее поразительно синие глаза. – Здесь есть место, – продолжал он, отодвигаясь, чтобы она могла сесть.
Салли села, поставив на колени спортивную сумку, и украдкой взглянула на него еще раз. Густые светлые волосы, изумительно чистая (ни пятнышка!) кожа и эти синие глаза! Салли почувствовала, как краска волнения заливает ее щеки, и вдруг с ужасом осознала, что на ней клетчатое форменное платье и берет, который в соответствии со строгими правилами следовало носить повсюду за порогом школы. За их несоблюдение наказывали: заставляли носить ненавистный берет в течение целого дня – на уроках, за обедом – повсюду. До сих пор Салли удавалось избежать такого позора. Но сейчас она с готовностью понесла бы любое наказание, если бы только у нее хватило смелости снять берет, но чтобы это не выглядело так, словно она хочет понравиться парню.
– Вы обычно не ездите этим автобусом, – сказал он, и Салли почувствовала, как кровь опять прилила к ее щекам.
«О господи, сделай так, чтобы я не покраснела», – взмолилась она.
– Я немного задержалась – играла в теннис.
– Понятно. – Он переместил ракетку, поставив ее между колен, – И часто вы играете?
– Когда есть время.
– И как успехи?
– Неплохо, если учесть неудачное начало. Когда я впервые пришла на корт, то совсем не знала правил. Меня послали собрать мячи, залетевшие в сад директора школы. Я страшно трусила постучать в дверь его дома и попросить разрешения пройти в сад. А еще больше боялась вернуться на корт из-за своего полного невежества. Поэтому остальное время я просидела, притаившись у клумбы с душистым горошком.
Он рассмеялся. «Как приятно он смеется», – подумала она. Они болтали до тех пор, пока Салли не заметила, что автобус подъезжает к ее остановке.
Она вскочила.
– Я здесь выхожу.
Он протянул ей ракетку.
– Когда мы увидимся снова?
– Ой, я не знаю… – Она чувствовала, что на сей раз ее щеки просто горели.
– Вы выходите или нет? – заорал кондуктор, держа палец на кнопке звонка.
– Вы сможете приехать в Бат? Я буду встречать вас в субботу в половине восьмого на автобусной остановке, – сказал молодой человек.
– Хорошо…
Она спрыгнула с подножки, совершенно обескураженная, и пошла к дому, чувствуя себя так, словно плывет по воздуху, но по мере приближения субботы все больше и больше нервничала. Салли могла бы доехать до Бата на автобусе, но как она доберется оттуда домой? Куда он ее пригласит? Что ей надеть? Она даже не знала, как его зовут, но твердо знала одно: на сей раз она ВЛЮБИЛАСЬ!
Вопрос, что надеть, решился легко. Луиза уехала к себе в Ним, оставив Салли на память белое платье, которое даже без корсета, позволявшего добиться осиной талии, было самой красивой вещью из всех, что имелись у Салли. Она надела к нему новенькие босоножки и белый кружевной кардиган, который ей связала мать.
В четверть восьмого она вышла из автобуса в Бате, беспокоясь, что он, возможно, ее не встретит. Но он уже ждал ее на остановке и выглядел еще красивее в сером костюме и белой рубашке.
– Не пойти ли нам потанцевать в «Ридженси»? – спросил он.
– С удовольствием… только мне нужно попасть на последний автобус, а он отходит без четверти одиннадцать…
– Не волнуйтесь, я вас доставлю сюда вовремя, – пообещал он.
«Ридженси» некогда назывался «Дворцом варьете». Там был бар с алкогольными напитками и два молочных бара – один внизу, а другой на месте прежнего балкона – и танцевальная площадка, над которой висел огромный многогранный зеркальный шар. С трех сторон зал окружала узкая галерея, с которой можно было наблюдать за танцующими или же послушать, музыку настоящего ансамбля, в составе которого было не менее дюжины музыкантов в форменных блейзерах и с галстуками бабочкой. Иногда в «Ридженси» выступали даже знаменитые составы, но в тот вечер там играла местная группа. Все помещение, казалось, двигалось в такт музыке.
Салли оставила свою сумку в раздевалке и присоединилась к Эдуарду в баре на балконе, где он поджидал ее с молочным клубничным коктейлем. Потягивая напиток через соломинку, она с интересом оглядывалась вокруг. Помещение еще не заполнилось, но она заметила, что парни стоят в конце зала под балконом и вдоль левой стороны, тогда как девушки держались у противоположной стены среди столов и стульев. Они болтали и пересмеивались, делая вид, что им вовсе не хочется, чтобы их пригласили. Несколько девушек танцевали друг с другом, как это бывало на танцульках в молодежном клубе, причем танцевали настоящие бальные танцы – вальс, квикстеп и фокстрот. Когда Эдуард пригласил ее на танец, Салли с благодарностью вспомнила уроки, которые им давала в спортзале учительница физкультуры мисс Смарт, покрикивая в такт музыке: «И раз, два, три! И раз, два, три!»
Эдуард танцевал прекрасно, уверенно вел ее и вскоре крепко прижал к себе. В отличие от Пита, от него пахло приятно – Салли подумала, что это, наверное, «Олд спайс», – и когда он прижался к ней всем телом, это не вызвало у нее отвращения, как тогда, на танцах в молодежном клубе. Через его плечо она взглянула на часы, висевшие над дверью. Ей показалось, что стрелки двигаются слишком быстро. Но говорить, что ей пора, очень не хотелось.
Задерживаться дольше было нельзя – оставалось всего десять минут, чтобы успеть добежать до автобуса! Она забрала свою сумку, и они, взявшись за руки, бежали всю дорогу до остановки, но успели лишь увидеть вдали хвост отошедшего автобуса.
– Что же мне делать? Мама убьет меня! – запричитала Салли.
– Не беспокойся. Я отправлю тебя на такси, – пообещал Эдуард.
«Теперь он никогда больше не пригласит меня», – мрачно думала Салли.
Но когда они шли к стоянке такси, он сказал:
– Ты не могла бы приехать в Бат на неделе? Мы сходили бы в кино.
Салли с радостью согласилась.
Эдуард заплатил таксисту вперед, и всю дорогу домой Салли пребывала в счастливом оцепенении. Когда такси остановилось перед ее домом, она увидела, как на окне дернулась занавеска, и в дверях показалась мать.
– Как, скажи на милость, тебе пришло в голову приехать домой на такси?
– Эдуард оплатил проезд.
– Эдуард, говоришь? Должно быть, у него денег куры не клюют!
– Он просто хотел, чтобы я вовремя добралась до дома, – сказала Салли самодовольно.
Впервые в жизни она чувствовала, что перещеголяла Полу, которая еще никогда, ни разу в жизни не приезжала домой на такси!
* * *Более волнующего лета, чем это, Салли не помнила. Дважды в неделю она ездила в Бат, чтобы встретиться с Эдуардом, хотя после того случая он всегда сам заботился о том, чтобы она успела на последний автобус. Иногда они ходили в кино, иногда сидели в кафе, держась под столом за руки, иногда гуляли в парке, а по субботам всегда ходили на танцы.
Салли жила сумбурной, но счастливой жизнью, омрачаемой лишь одним тревожным вопросом что ей можно позволять Эдуарду. После нескольких первых свиданий с невинными ласками и поцелуями, он начал запускать руку ей под блузку. Впервые это случилось, когда они как-то зашли в кино. И хотя Салли чувствовала себя немного виноватой, разрешая ему делать это, она обнаружила, что ей приятны его прикосновения, когда его пальцы ласкали ее тело и грудь, но когда он осмелился запустить руку под ее накрахмаленную нижнюю юбку, она попыталась остановить его и схватила за руку.
– Почему? – спросил он, пытаясь пробраться еще выше.
– Потому.
Но он игнорировал ее протесты и стал пылко целовать ее. Они продолжали целоваться, пока не включили свет и по проходам не забегали разносчики, предлагая, мороженое.
Салли сидела, сложив руки на коленях, искоса поглядывая вниз, чтобы удостовериться, все ли у нее в порядке и стеснялась встретиться глазами с Эдуардом.
В одном она была абсолютно уверена: она была влюблена в Эдуарда, а это означало, что ей придется и дальше позволять ему все, что он пожелает, иначе он найдет другую, более сговорчивую. Мальчишки все такие, говорили девочки в школе. Беда была в том, что, вступив в интимные отношения с парнем, девушка становилась «дешевкой». О тебе будут говорить так, как говорили о Поле девочки на танцах, но только говорить будут парни, что еще хуже, а если ничего не позволять, то ни один парень не захочет долго встречаться с тобой. Эта дилемма угрожала счастью Салли, но в одном она была уверена: она сделает все что угодно, потому что не может допустить, чтобы Эдуард ее оставил.
