Кэтрин Куксон - Платье из черного бархата
Дети сидели за столом и читали. Мать установила для них правило: читать по полчаса каждый вечер. Она постояла, молча глядя на них, прежде чем открыть пакет, потом по очереди достала из него четыре витых, окрашенных в разные цвета леденца. Ребятня в один голос тихо ахнула. Раздавая лакомство, мать объяснила:
– Конфеты купил вам хозяин в Ньюкасле. Как всегда, первой нашлась Бидди.
– А раньше он никогда нам ничего не покупал, – рассудительно заметила девочка.
– А сейчас купил, – улыбнулась Рия. Однако слова ее прозвучали неестественно бодро.
Дети как завороженные с восхищением глядели на витые пирамидки. Первым опомнился Джонни. Он сунул завитушку в рот и приготовился откусить, но тут вмешалась Рия.
– Ты что, собираешься проглотить все сразу? – ужаснулась она и посоветовала: – Лучше разломи ее на три части и ешь по кусочку. Так на дольше хватит. Посмотрите, какие они длинные. Я никогда не видела таких больших и красивых леденцов.
– Мама, значит, нам можно пойти и поблагодарить хозяина, да?
– Нет, даже не думай об этом, – мгновенно разъярилась Рия. Бидди даже отшатнулась от неожиданности. – Если пойдешь к нему, я с тебя шкуру спущу. Слышишь? Все остается по-прежнему: он не хочет, чтобы вы ему надоедали.
Угроза матери не смутила Бидди.
– Разве мы ему надоедаем? Мы на милю к нему не подходим. На днях я увидела его на аллее – и сразу бегом в кусты.
– Правильно сделала, и не смей к нему подходить, я тебя предупредила. – Она посмотрела на детей и уже более мягким тоном спросила: – Вам здесь нравится?
Джонни и Мэгги кивнули не задумываясь, но Дэйви и Бидди промолчали.
– А вам? – переспросила Рия, строго глядя на Бидди.
– Кроме Тола, мы никого не видим.
– Она права. – По лицу Дэйви пробежала тень. – Мы ни с кем не общаемся.
– У нас есть крыша над головой, – медленно и отчетливо заговорила Рия, сдерживая раздражение. Она сидела во главе стола, положив на него сжатую в кулак ладонь. – Еда у нас простая, но питаемся мы досыта. А о постелях, на которых вы спите, я и не говорю. Вы о таких и мечтать не могли. Что вам нужно еще?
Но Рия знала ответ: дети скучали, им хотелось развлечься, хоть немного повеселиться, не хватало компании сверстников. Ребята давно не были на ярмарке. Сэт возил их туда на праздники. Но в этом доме о праздниках забыли. Она хорошо понимала чувства детей.
Рия разжала кулак, и с ее ладони на стол скатились два золотых.
– Смотрите, что дал мне хозяин, теперь мы сможем повеселиться на Рождество, – она говорила все еще медленно, но уже значительно спокойнее. – Мы отправимся в Феллбурн, а быть может, и в Гейтсхед Фелл и скупим всю ярмарку, – добавила она, заметив, как тут же ожили дети, как засияли их глаза. «Надо попросить у хозяина выходной», – сказала себе Рия.
* * *Порой Рии казалось, что она знает Тола всю жизнь. Он стал ее добрым другом. Женщина говорила себе, что такие люди, как он, встречаются один на миллион. Тол никогда не отказывал в помощи. Он привозил из деревни послания и даже выполнял кое-какие поручения в городе, куда ездил по делам. Также мужчина доставлял молоко и дрова с такой регулярностью, будто это входило в его обязанности. За прошедший месяц он два раза привозил к ним в гости Фанни. Рия очень радовалась этим встречам, и Фанни тоже. От нее Рия многое узнала о хозяине и днях его молодости. Конечно, Рия понимала, что многое Фанни рассказывает со слов мужа. Но все ее рассказы были правдой. Чем дальше, тем больше Рия сознавала, как сильно любил свою мать ее отшельник-хозяин. Но Фанни не догадывалась о том, что заставило этого человека вернуться домой и продолжить жизнь в полном одиночестве. Должна же быть причина, отчего столь образованный и некогда видный мужчина (приведи себя в порядок, и сейчас бы неплохо выглядел) пришел к такой жизни. Быть может, виной всему стала несчастная любовь? Но неужели из-за этого он так невзлюбил детей? Рия не находила ответа на этот вопрос.
И вот на следующий день, в Сочельник, они отправлялись в Гейтсхел Фелл скупать ярмарку.
За три дня до поездки дети только и делали, что возбужденно галдели, и Рии то и дело приходилось успокаивать их. Ей удалось добиться, чтобы ребята говорили тише, но заставить их не бегать, она так и не смогла. У них просто не получалось ходить спокойно. Радостное возбуждение переполняло их. И вот наконец наступил долгожданный день. Они погрузились в повозку, празднично одетые, в новых шапках и шарфах, связанных Рией и Бидди долгими зимними вечерами.
Рия никогда еще так не радовалась. Тол помог ей усесться, после чего занял свое место и крикнул: «Но! Поехали!»
Они выехали со двора на аллею. Бидди потянула мать за пальто.
– Хозяин смотрит на нас в окно на лестнице.
Рии очень хотелось оглянуться, но она сдержалась.
– Не глазей по сторонам, веди себя как следует, – посоветовала Рия дочери.
– Должно быть, у него настроение меняется, – предположил Тол, когда она вновь повернулась к нему.
– Нет, не думаю. Он никогда к ним не подходит.
– Прошло слишком мало времени. Ты и так во многом изменила его. Он встретился мне на днях: одет аккуратно, пальто не мятое, как раньше, да и выбрит чисто.
– Я потихоньку слежу за его одеждой, – улыбнулась Рия. – Глажу, крахмалю воротнички и все такое прочее.
– Ты для него – дар Божий. Фанни, Бог свидетель, старалась, как могла. Но даже в молодости у нее не все выходило как надо. К домашней работе у Фанни никогда душа не лежала. Да и у нее самой в доме не все по полочкам разложено. Но ей так нравится, ей уютно в своем доме, а это самое главное. А некоторые слишком большие чистюли.
– Ты так думаешь? – Рии показалось, что Тол намекает на нее, и голос женщины слегка зазвенел.
– Да, плохо, когда от чистоты становится неуютно. Ты навела в доме порядок, и теперь в нем приятно и хорошо. А кое-кто готов гоняться за каждой пылинкой. Радости от этого мало.
«Понятно, это он о своей сестре», – улыбнулась про себя Рия.
С сестрой Тола, Энни Бристон, она виделась всего четыре раза. Энни выглядела значительно старше своих тридцати с небольшим лет. У нее было миловидное лицо и приятный голос. Рия решила, что они с Энни обязательно подружатся, но, как оказалось, ошибалась.
С Фанни Рия чувствовала себя легко и свободно и могла болтать без умолку, и даже признавалась себе, что Бидди не случайно росла такой болтушкой. А рядом с Энни Рию охватывала какая-то скованность, и разговор получался сухим, скучно вежливым. В первые два своих приезда Энни держалась вполне дружелюбно, но потом настроение ее заметно изменилось. Она стала много говорить о Толе. Рассказала, что оставила хорошее место и переехала к брату, чтобы заботиться о нем, после того как восемь лет назад умерла их мать. Энни заезжала накануне их поездки на ярмарку. Она привезла в подарок девочкам тряпичных кукол и деревянную кукольную кроватку, которую сделал Тол для Мэгги. И, как бы между прочим, Энни сказала, что будет скучать без Тола, когда он женится и переедет в Роудип.
