Теодора Снэйк - Брачные обязательства
— Как мне помнится, бесконечно долго. Но твой отец был на редкость нежен и внимателен. Я видела и слышала только его одного, — мечтательно произнесла Женевьева. — Мы так любили друг друга!
— И куда же подевалась ваша любовь? — поинтересовалась дочь. Она завела руки за спину, пытаясь самостоятельно расстегнуть пуговицы. Это удалось ей только отчасти. От досады Эрика даже топнула ногой. — Почему вы живете порознь, но не разводитесь? Я бы очень хотела это знать. Почему у меня давно уже нет нормальной семьи?
— Вот уж не думала, что тебя это беспокоит. Мне казалось, это только наше с ним дело, — сказала слегка озадаченная Женевьева. — Видишь ли, вскоре после свадьбы выяснилось, что мы не подумали об очень важных вещах. Твой отец не хотел оставлять Лондон, а я — Париж. Отсюда и все остальное. Живем в разных городах, даже в разных странах, но до сих пор любим друг друга. Не представляю себе нашего развода. И я уверена, что твой отец тоже так думает.
— Интересные вещи я узнаю о семейной жизни накануне собственной свадьбы, — задумчиво протянула Эрика. — Поневоле задумаешься, стоит ли вообще выходить замуж.
— Все не так уж плохо, дорогая. В последнее время я все чаще подумываю о том, чтобы продать парижские бутики и открыть нечто подобное в Лондоне. Это решило бы наши проблемы. Только не говори ничего отцу, — предупредила Женевьева. — Вдруг я так и не решусь на это.
— Ах, мама, мама!
Эрика обняла мать, подумав, что в жизни ее родителей все могло бы быть иначе, не прояви они упрямства и согласись в свое время на компромисс. Жаль, что только теперь до матери начинало доходить, насколько человеку нужна семья. Но хорошо уже то, что эгоистичная француженка сама готова была идти на жертвы ради мужа, не дожидаясь, пока он сделает первый шаг.
В последнее время Эрика хотела, чтобы все вокруг были счастливы. Она всерьез опасалась, что иначе будет испытывать угрызения совести, получив в безраздельное владение лучшего мужчину на свете и зная, что остальным в этой жизни повезло гораздо меньше, чем ей.
— Я увижу твоего жениха до венчания? — спросила Женевьева, расстегивая пуговички, до которых не смогла дотянуться Эрика. — Твой отец просто в восторге от Дастина.
— Не знаю, скорее всего, нет. У него столько забот, что я обрадуюсь, если он хотя бы позвонит мне.
— Ты его любишь? — спросила мать и испытующе посмотрела на дочь.
— Очень! — с жаром ответила Эрика, прижимая руки к груди.
— Ну, про его чувства я не спрашиваю. Что еще может заставить богатого красивого мужчину жениться, как не любовь! О беременности ведь речи не идет, — рассудительно сказала мать, снимая соринку, приставшую к подолу белоснежного платья.
Эрика была рада, что может перевести дух. Ей не хотелось лгать матери, а пришлось бы это делать, вздумай та продолжить расспросы. Интересно, одобрила бы она поведение дочери или нет?
Женевьева же была рада, что сумела без примерки выбрать для дочери лучший подвенечный наряд. Она помогла Эрике снять платье и повесила его в шкаф, аккуратно расправив все складки. Атласные туфельки заняли место рядом. Затем мать попросила Эрику принести из родительской спальни коричневый кожаный чемодан.
Увидев огромный чемодан вблизи, дочь засомневалась, сможет ли поднять его, но с удивлением обнаружила, что он гораздо легче, чем кажется на первый взгляд. Чемодан был битком набит женским нижним бельем. Все это предназначалось невесте. Эрика перебирала кружевные и атласные бюстгальтеры, микроскопические трусики и почти прозрачные одеяния, которые язык не поворачивался назвать ночными сорочками. Она представила себя в этих соблазнительных вещичках, и щеки ее заалели.
Мать наблюдала за ней с ласковой улыбкой. Пожалуй, ей было что рассказать дочери о первой брачной ночи. Современные девушки в большинстве своем не умеют краснеть и смущаться. Эрика же явно была из меньшинства.
Все оставшееся до венчания время Эрике пришлось выслушивать советы матери. Она смеялась, когда та с присущим ей юмором рассказывала о собственных промахах в интимной жизни, о неловких ситуациях, возникавших в первое время после их свадьбы с отцом. Женевьева без смущения призналась дочери, что кое-какой сексуальный опыт у нее был и до свадьбы, но только с отцом она познала настоящее блаженство.
Слушая все это, Эрика чувствовала, что мать становится ближе и понятнее ей. Между двумя родными по крови людьми возникли и окрепли ниточки духовной близости. Возможно, благодаря этому в семье Хартвуд воцарился мир. Все обитатели профессорского дома казались вполне счастливыми и довольными жизнью.
Дастин звонил невесте дважды в день. Но Эрике было этого мало. Ей казалось, что, разговаривая с ней по телефону, жених просто соблюдает приличия. По ее мнению, голос его был слишком сух и официален. Она огорчалась почти до слез, но напоминала себе, что пока и не заслуживает большего. Дастин постоянно извинялся перед Эрикой, что не может найти времени посетить дом ее родителей. Перед свадебным путешествием он стремился разрешить побольше деловых проблем, поэтому почти все вечера проводил в офисе.
Родители понимающе переглядывались, когда экономка звала Эрику к телефону и та летела к аппарату со всех ног. Глядя на взрослую влюбленную дочь, они, вероятно, вспоминали, как сами были молоды и увлечены друг другом.
Все шло, как положено. Только один раз едва не возникла неловкая ситуация, когда на вопрос матери о месте проведения медового месяца счастливая невеста не смогла дать вразумительного ответа. В конце концов, Эрика выкрутилась, сказав, что Дастин решил сделать ей сюрприз. Но ей показалось, что мать не поверила отговорке.
6
В день венчания на небе не было ни облачка, но и солнце не палило нещадно. Лучшей погоды для приема на свежем воздухе пожелать было трудно.
С самого утра Эрика находилась в странном состоянии. У нее не было аппетита, и мать силой заставила ее выпить чашку крепкого чая и съесть пару тостов с джемом, чтобы невеста не упала в голодный обморок во время церемонии.
Эрика ощутила некоторый прилив сил, которых хватило на то, чтобы с помощью матери и подружки Нины одеться к венчанию. Она покорно подняла руки, более похожая на манекен, чем на живого человека.
На ее голову опустилась бесформенная куча кружев и стекла по телу до самых лодыжек. Ловкие пальцы Нины застегнули многочисленные белые пуговички. Небольшой вырез платья скорее намекал на прелесть высокой девичьей груди, чем откровенно демонстрировал ее. Узкое в талии, на уровне бедер платье расширялось книзу. Из-под пышной юбки робко выглядывали носы белых туфель на устойчивом каблуке. Короткие рукава платья требовали, чтобы невеста надела перчатки выше локтя.
