Люсинда Эдмондз - Ангел в аду
Он исчез.
Она провела ночь без сна, опять и опять прокручивая в своей памяти этот эпизод. На следующий день, пока Фрэнки упаковывала чемодан, готовясь к путешествию в Штаты, Джина рассказала ей об этом. Фрэнки пожала плечами:
– Я не знаю, Джина. Я слышала, у него какие-то проблемы с Паулой. Но, говоря это, я точно знаю, что они собираются вместе два месяца путешествовать по Европе. На твоем месте, я бы не теряла из-за него свой сон, – Фрэнки продолжила сборы.
Джина растерялась, но решила, что Фрэнки права, она действительно слишком много времени провела в мечтаниях о Мэтью. Фрэнки улетала на Палм Бич к друзьям отца. Она умоляла Джину полететь вместе с ней, но Джине пришлось решительно отказаться, зная, что все лето, каждый день, ей придется работать.
Фрэнки попросила Джину жить здесь, пока ее нет, и присматривать за квартирой. Когда Джина объявила матери, что не вернется домой на каникулы. Джойс просто кивнула головой. Джина и не думала, что мать будет беспокоиться. Девушка вернулась на свою работу в театр «Глобус» на Шафтсбери Авеню. Работа ей очень нравилась, так как начиналась только в половине седьмого, и к тому же каждый вечер была возможность бесплатно смотреть спектакли и изучать игру актеров.
Бетина пришла навестить ее за день до того, как они с Марком уезжали к ее родителям объявить о помолвке. Джина купила к ланчу немного хлеба и паштета, и они сели поговорить.
– Вообще-то, Джин, я не все тебе рассказала.
– Что ты имеешь в виду?
Бетина шумно вздохнула:
– Я на втором месяце беременности.
– Боже правый!
– Я знаю. Это очень легкомысленно с моей стороны, но никуда не деться.
– Марк знает?
– Да, он потрясен. Как только мы вернемся из Йоркшира, он собирается в Эдинбург на фестиваль, посмотреть пьесу, которую он ставил, и хочет, чтобы я поехала с ним, так как считает, что беременных женщин нельзя оставлять одних. Я думаю, что в два месяца он волнуется немного больше, чем надо, но мне это приятно.
– Прекрасно, я бы с удовольствием составила вам компанию. Так долго, пока мне не пришлось бы принимать у тебя роды.
Бетина улыбнулась:
– Я сделаю все, чтобы там не родить, обещаю.
Через неделю, вернувшись из театра, Джина обнаружила в вестибюле дома пьяную, ожидающую ее Бетину с покрасневшими от слез глазами. Увидев Джину, та разрыдалась. Джина усадила ее на диван и пошла приготовить ей большую чашку горячего черного кофе.
– Извини, – всхлипнула Бетина, – но я не знала, куда мне еще пойти.
– Не волнуйся, расскажи, что произошло?
Медленно, через потоки слез и груды носовых платков, Джине удалось добиться от нее рассказа.
– Я не могу рассказать Марку. Для него работа – это жизнь, я не могу просить, чтобы он все бросил ради меня. Я знаю, он сделает это, но будет несчастным до конца своей жизни. О! Джина, мне придется пойти и убить завтра нашего ребенка. Я хочу умереть! Я хочу умереть!
Джина дала ей еще немного кофе, и Бетина постепенно начала приходить в себя.
– Хуже всего было то, что Па был так ужасно мил, когда мы рассказали ему обо всем. Он даже открыл бутылку шампанского, – она попыталась улыбнуться. – И когда он спросил, не могу ли я побыть дома немного дольше, чтобы обсудить свадебные дела, мы были так счастливы, Джин, я, конечно, согласилась. Я проводила Марка на поезд в Эдинбург, – она покачала головой.
– Когда Па сказал мне, что собирается сделать через несколько дней, я подумала, что это шутка, по крайней мере, сначала, – Бетина высморкалась. – Я не имела ни малейшего понятия, что он входит в Совет правления Академии сценического искусства, так же, как и в нашей школе. Он поклялся, что Марк никогда больше не сможет работать преподавателем, а уж тем более руководителем курса драмы ни в одной школе.
– За что он так ненавидит Марка?
– Нет, он не. Марка ненавидит. Он его едва знает. Это был просто бесконечный разговор об ответственности, которая ложится на твои плечи, если ты являешься пэром королевства. Па не может допустить, чтобы его дочь вышла замуж за какого-то учителя драмы без гроша в кармане и имела от него ребенка. Понимаешь, ведь я была воспитана на всем этом аристократическом хламе и боюсь, что это моя судьба, – лицо Бетины было все покрыто красными пятнами от слез. Джина не знала, чем можно помочь.
– Ты можешь уехать с ним.
– Нет. Это я уже обдумала. Я разрушу мечты Марка, и я его слишком люблю, чтобы просить его работать в каком-нибудь ужасном офисе.
– Но ты не думаешь, что ему необходимо знать о судьбе ребенка?
– Абсолютно нет. Если он узнает, что меня вынуждают сделать аборт, он сравняет небо с землей, но женится на мне и спасет ребенка. Действительно, Джина, будет лучше во всех отношениях, если я поступлю так, как хочет отец. Когда Марк получит письмо, которое я ему послала, хотя бы для того, чтобы у него была работа, он может называть меня всеми бранными словами, какие только есть на земле.
– Что ты написала?
– О! Немного, сплошную ложь. То, что я сделала ошибку, и он не может мне дать того, что я хочу, что я чувствую себя слишком молодой, чтобы быть женой и матерью, – слезы снова полились по ее щекам.
– Не думаю, что он поверит тебе, Бетина.
– Если честно, это не имеет никакого значения. Я улетаю на юг Франции через три дня. Я хочу восстановить там силы, чтобы приступить к изучению курса по истории искусства в сентябре во Флоренции.
– Это звучит, как шутка. Тебя, наверно, забавляет это, Бетина?
– Я не имею к этому решению никакого отношения. Па хочет убедиться, что я настолько далека от Марка, насколько это возможно.
В конце концов, Бетина, обессиленная, заснула на диване. Джина накрыла ее пледом, а сама провела бессонную ночь, размышляя над тем, что жизнь – такая жестокая штука.
Глава 15
Вернувшись в сентябре в школу, Фрэнки и Джина сблизились еще больше. На втором курсе, в основном, им предстояла работа над спектаклями. Это было прекрасной возможностью показать свои способности агентам и директорам театров. Джина и Фрэнки вошли в основной состав актеров для участия в спектакле «Сон в летнюю ночь», который ставился в школьном театре перед Рождеством. Для постановки был выбран отрывок, в котором милые феи ссорятся из-за эльфов. Они должны полюбить первого мужчину, которого увидят, как только откроют глаза. Происходит невероятная ссора в сцене, где Елена и Гермия – Паула и Джина – должны бороться за Лизандра, которого играл Мэтью.
– «Когда весь мир смотрит на меня», – процитировала поэтически Фрэнки. Она была очень довольна своей ролью Титании, королевы фей. Джина почти все сцены играла с Паулой и Мэтью. Она старалась не замечать их постоянных ссор. Даже на генеральной репетиции, после одного из эпизодов, Паула вышла вся в слезах. С Джиной Мэтью был подчеркнуто вежлив и однажды спросил ее, не хочет ли она после занятий прорепетировать несколько сцен. Помня о клятве не терять понапрасну времени, мечтая о Мэтью, Джина отказалась. Но, все-таки, она вся затрепетала, когда он, по ходу сценария, обнял и поцеловал ее.
