Плам Сайкс - Блондинки от «Бергдорф»
Я села и заказала «Пеллегрино» и салат. Джолин вела себя как безумная, то есть почти как обычно. Ею овладело желание заполучить новую розовую стеганую сумочку с позолоченной цепочкой из курортной коллекции Шанель. Я предупредила, что, поскольку точно такую же сумочку держала Риз Уизерспун на церемонии награждения «Оскаром», все будут пытаться завладеть именно ею. Не хотелось, чтобы Джолин постигло разочарование: то есть, думается, непредвиденные последствия были бы губительны для всех нас.
— Не проблема! — объявила Джолин. — У меня есть план размещения товаров, я точно знаю, где будут лежать пастельные сумочки: на дальнем конце бальной комнаты, за кашемировыми двойками тридцать восьмого размера.
Все нью-йоркские девушки нелегально обзаводятся планами размещения товаров у издателей модных журналов. Это единственный способ получить все самое лучшее.
У Джолин и Лары был усталый вид. Прошлым вечером они посетили суперкрутой ужин в мансарде одного из деток «Пинк Флойд».
Официант принес заказанные напитки, но Лара и Джолин проигнорировали его, слишком измученные вчерашней ночью.
— Все было точно как у ребенка «Роллинг Стоунз» и тому подобное. Ничего интересного, — призналась Джолин. — Но рок-н-рольные дети вызывают у меня ужасное чувство неполноценности. Со мной случился настоящий Приступ Стыда.
— Со мной тоже, — подтвердила Лара. — Впрочем, такие приступы у меня бывают после большей части вечеринок.
Лара иногда до того не уверена в себе, что это просто позор. Но, по-моему, это одна из причин, по которой она так идеально вписалась в Верхний Ист-Сайд.
Приступ Стыда — это нечто чисто интеллектуальное и с красотой не связанное. Ему подвержены только нью-йоркские и парижские девушки. Такие приступы вселяют в них страх и ужас, потому что гнездятся в мозгу и не дают спать по ночам. Джолин всегда принимает десять миллиграммов амбиена[37] (в таблетке снотворного), если ее настигнет приступ, что обычно случается в пять утра, когда она наконец готова заснуть, приняв первую таблетку амбиена в час дня. Последний ПС случился потому, что вчера за ужином она сняла «винтажный» золотой «Ролекс» с соседа по столу и пообещала встретиться с ним сегодня вечером в баре отеля «Мерсер» и вернуть часы. Все это было очень эротично и кокетливо, но при этом Джолин совершенно забыла, что помолвлена. Приступ Лары случился потому, что она не читала «Нью-Йорк таймс» с одиннадцатого сентября и не знала, что на прошлой неделе была разгромлена самая опасная террористическая группировка. Всю ночь Лара сходила с ума, опасаясь, что теперь люди подумают, будто она — эгоистичная, самовлюбленная принцесса с Парк-авеню, не интересующаяся ни Израилем, ни чем-либо другим, расположенным за Семьдесят второй улицей. Это весьма близко к правде, но я никогда не проявлю такой жестокости, чтобы сказать Ларе в лицо, какой ограниченной и недалекой считает ее большинство окружающих, — ведь сердце-то у нее золотое. В самом деле золотое.
— А вот у меня никогда не бывало приступов стыда, — сообщила я. Конечно, иногда я подходила близко, слишком близко к этому, но полномасштабного кризиса совести у меня до сих пор не наблюдалось.
— Никогда? — переспросила Лара, становясь белее своей мини-юбки.
— Взгляни на нее! — отмахнулась Джолин. — Разумеется, никогда! Она даже выглядит так, словно такое ей не знакомо!
— Я собираюсь купить матери Зака что-нибудь по-настоящему шикарное, — объявила я, меняя тему.
Распродажи образчиков «Шанель» доводят девушек до такого нервного состояния, что они лихорадочно хватают столько стеганых сумочек с позолоченными цепочками, сколько могут унести, забывая при этом обо всем остальном. (Потом у них начинается приступ ПССУС: позолота, стеганая сумочка, угрызения совести.) Я же решила сделать нечто совершенно противоположное: воспользоваться возможностью, чтобы совершить хоть и непрошеное, но доброе деяние. Куплю лучшую сумочку для будущей свекрови.
— О, какая чудная мысль! — воскликнула Лара.
— Безумная трата денег, — отмахнулась Джолин. — Она все равно не поймет. Не забудь, она из Огайо!
Я проигнорировала протесты Джолин и прямо отсюда позвонила в офис Зака: хотела узнать, какой цвет предпочитает его ма.
— Алло. Офис, — ответили мне.
Я нарвалась на ассистентку Зака, Мэри Элис. Она обычно не говорит, а отрывисто лает: манера, широко принятая современными ассистентками с обоих побережий. Хотя ее фото появлялось в журнале «Пейпер» более трех раз, Мэри Элис откровенно жалка. Она всегда одевается в бесформенные авангардные бельгийские платья, что кого угодно сделает несчастной. Когда я попыталась помочь и объяснила, что в этом городе быть пузырьком шампанского предпочтительнее, чем гнетуще-тоскливой мышкой, она ответила: «Ага. Правильно», — и ничегошеньки не попыталась изменить.
— Привет! Это я… — прощебетала я, сделав над собой неимоверное усилие.
— Я только принимаю сообщения. Он перезвонит, — перебила М.Э.
Все манхэттенские ассистентки проделывают этот трюк с тех пор, как обнаружили, что в штаб-квартире Спилберга на западном побережье это является стандартом.
— Мне необходимо срочно спросить Зака кое о чем крайне важном. Речь идет о шопинге…
— Кто говорит?
Последнее время М.Э. делала вид, будто не узнает меня. Очевидно, так принято в нью-йоркском офисе Калвина Клайна.
— Это я!
— Я?
— Его невеста.
— Он перезвонит.
Короткие гудки. Что творится с Заком? С каждым днем это становится все более странным.
Подняв глаза, я увидела: Джолин и Лара смотрят на меня так, словно произошло что-то ужасно печальное, как если бы я позволила некрашеным корням волос отрасти, или нечто отчаянно угнетающее в том же роде.
— Ты в порядке? — осведомилась Джолин, осторожно исследуя поставленный перед ней стейк.
— В полном. — Я улыбнулась самой сияющей, влюбленной улыбкой, словно желая сказать: «Я счастливее, чем вы можете себе представить».
Если уж Николь Кидман сумела выглядеть неотразимой, разводясь с Томом Крузом, я вполне способна мужественно улыбаться даже после нескольких неотвеченных звонков. Но это, знаете ли, нелегко. В тот день я поняла, что актрисы вроде Николь действительно заслуживают всей этой бесплатной одежды. Согласитесь: выглядеть безмятежно счастливой, когда вся кровь в ваших жилах обращается в слезы, — это чрезвычайно сложная задача. Вот что: по-моему, Николь достойна не «Оскара». Она заслуживает Нобелевской премии.
— Почему он не хочет с тобой разговаривать? — поинтересовалась Лара.
Мне стало плохо. Что это? Неужели М.Э. блокирует все мои звонки, или Зак охладел ко мне?
Я постаралась отогнать сомнения. О чем только я думаю? Зак обожает меня, иначе с чего ему дарить мне такое чудесное колье? Нет, объяснение тут самое простое: М.Э. не передает ему, что я звонила.
— Это не он, — пояснила я, растягивая губы еще шире. — Это его ассистентка. Считает своим долгом грудью защищать шефа. Профессионалка. Что поделать.
И прежде чем успела сказать еще что-то, с другого конца ресторана раздался вопль Джулии:
— Привет, девочки! Соскучились по мне?
Она шла к нам, здороваясь налево и направо и помахивая рукой каждому столику. Джулия знает в Нью-Йорке всех, абсолютно всех.
Сегодняшний вид Джулии можно было описать двумя словами: «ходячий сейф». Она бессовестно размахивала несколькими сумками от «Ван Клиф и Арпелс». На указательном пальце сверкало золотое кольцо в форме розы, усыпанной гранатами, в ушах раскачивались новые золотые обручи, на руке красовался браслет из платины с изумрудами.
— Подарки! — объявила Джулия, плюхнувшись на банкетку и роняя свои трофеи. Отдышавшись, она раздала нам крохотные сумочки. Внутри каждой лежало усыпанное бриллиантами сердечко — точно такое, как висело у нее на шее.
— Джулия, ты не должна! — ахнула я вполне искренне, хотя втайне молилась, чтобы подруга проигнорировала мои протесты. Я обожаю бриллианты: они повышают настроение каждой девушке, особенно если у нее не слишком хорошо на душе.
— О, не волнуйся, солнышко, они достались мне почти бесплатно, — утешила меня Джулия. — Я хотела отпраздновать любовь, поэтому и купила нам всем сердечки — Торжествующий взгляд мог означать только одно: недавний успешный шопинг явно незаконного рода.
— Джулия, ты опять воровала вещи, верно? — уличила ее Лара.
— Почти, — выдохнула та и, осторожно оглянувшись, прошептала: — Я только что была на студийной распродаже у «Ван Клифа», Uber-tiber[38] закрытой, только для любимых клиентов, куда почти никого никогда не приглашают. Я раздобыла столько дешевых штучек, что вы просто не поверите. Эти сердечки мне фактически подарили.
Лара превратилась в соляной столп. Похоже, она вошла в режим мегахандры. Подобное случается с Ларой ежедневно.
