Джулия Баксбаум - Расскажи мне три истории
– Я могу тебе помочь, милая? – спрашивает продавщица, и, посмотрев ей в лицо, я понимаю, что с момента переезда сюда я не видела ни одного человека с морщинами. У всех женщин в ЛА натянутая, накачанная ботоксом кожа, отчего они выглядят не на свой возраст – им может быть как сорок, так и семьдесят. У этой же – волосы седые, а губы исчерчены морщинками, она одета в одну из тех льняных туник, которые продаются в дорогих магазинах для хиппи. Ей, вероятно, столько же, сколько и Рейчел, хотя у них может быть разный типаж. Там, где у Рейчел острые линии, у нее они плавные.
– Здравствуйте, вам случайно не нужен помощник? – интересуюсь я и слышу голос Скар в голове: «Включи свою внутреннюю богиню. Будь уверенной, сильной и убедительной». Любимое слово Скар – «убедительный», и на самом деле это все, что вам нужно о ней знать. Мое любимое слово – «провафлить». Одновременно напоминание о вкусной еде и глагол.
Женщина внимательно осматривает меня, отмечая мои кеды, потрепанный шарфик, кожаную мотоциклетную куртку и волосы, забранные на макушке в небрежный пучок. Может, мне нужно было придать себе более профессиональный вид, хотя у меня нет костюма или чего-то подобного. Даже на похороны мамы я одалживала одежду у Скарлетт. После чего она перестала носить свой любимый пиджак из-за плохих ассоциаций.
– Зависит от того, как ты относишься к книгам? – задает она встречный вопрос.
Я ставлю сумку на стойку и открываю ее. Вынимаю шесть книг, которые взяла в библиотеке на прошлой неделе. Когда мы переехали, я завела себе там абонемент. Потому что это одна из тех вещей, которые гарантированно будут бесплатными.
– Это то, что я читаю сейчас. «Бесплодная земля» и «Преступление и наказание» по школьной программе, остальное же для души.
– Ты читаешь документальную литературу о нацистской Германии для души? – спрашивает она, указывая на книгу «Пропавшие» Дэниела Мендельсона.
– Захотелось чего-то новенького. Она показалась мне интересной. О парне, который пытается выяснить, что произошло с его семьей.
– Да уж. Третья книга в серии молодежной антиутопии говорит о том, что ты готова ждать серию до конца. О, и кое-что олдскульное Глории Стейнем. Мне нравится такое разнообразие.
– Я всегда любила читать. Это у меня в ДНК, – говорю я, задерживая дыхание.
– Вот, что я тебе скажу, – молвит она, и я улавливаю нотки вежливого отказа.
Нет, мне нужна эта работа.
– Пожалуйста. Послушайте, мне не нужно работать много часов, если вы нуждаетесь в ком-то на неполный рабочий день, то тогда я могу быть этим человеком. Хочу сказать, что я подстроюсь под любой график. Я свободна каждый день после школы и по выходным. Я люблю книги, мне нравится ваш магазин и даже его название, хотя не уверена, что нужно использовать восклицательный знак, и мне кажется, что это могло бы быть подходящим местом. Для меня. Здесь. У меня есть с собой резюме, если оно вам нужно.
Я достаю свое жалкое резюме, содержащее опыт работы няней и недолгую работу в магазине заколок для сопливых семилеток и, конечно же, знаменитые два года в «Смузи Кинг». Мои внеклассные занятия (ежегодник, газета, клуб фотографии, клуб испанского, поэтический клуб), мой средний балл в предыдущей школе и маленький абзац под заголовком «Хобби и интересы»: Чтение. Сочинительство. Траур (окей, этого там нет, но должно было бы. В этом я совершенна).
Надо было поменять шрифт на «Courier 16» так, чтобы мое резюме занимало целую страницу.
– Где ты учишься?
– Вуд-Вэлли? – произношу я с вопросительной интонацией. Черт бы ее побрал. – Я в старшем классе? Только переехала?
– Мой сын тоже учится в Вуд-Вэлли, он в выпускном классе. Знаешь его? Лиам Сэндлер?
– Извините, я совсем новичок. Пока никого не знаю.
– Ты мне нравишься, – говорит она, ее улыбка абсолютно другая, нежели у Кофе-Парня. Доверительная, а не самовлюбленная. – Давай я поговорю с Лиамом. Он жаловался, что хочет больше времени репетировать с группой. Если он захочет отдать свои часы, то они твои.
– Большое вам спасибо. Мой номер написан в уголке сверху, так что просто позвоните мне. В любом случае. – Я мешкаю на выходе, хотя понятно, что мне пора. Судьба моя теперь в руках какого-то старшеклассника из Вуд-Вэлли, который хочет больше времени стучать на барабанах. Надеюсь, ему захочется практиковаться каждый день и каждый выходной.
Я хочу съехать из дома Рейчел и переехать сюда, спать под стеллажами и заваривать суп в кружке из кулера, что в углу. Я хочу, чтобы эта седовласая женщина обсуждала со мной книги и помогала мне с домашкой. Хочу, чтобы она сказала мне, что я сдам академический тест на отлично, даже несмотря на то, что ко мне не приходит репетитор два раза в неделю, как к Тео. Хочу, чтобы она заверила меня в том, что все будет хорошо.
Даже если отбросить все вышеперечисленное, по крайней мере, я хочу, чтоб она дала мне скидку.
Я собираю книги и иду к двери с поникшей головой. Вынимаю телефон, чтобы написать Скар.
Я: Посылаю позитивные вибрации. Идеальный книжный=идеальная работа. Я так хочу ее.
Скарлетт: Лучше, чем смешивать смузи с твоей наилучшайшей подружкой?
Я: Даже рядом не стоит. Но если я вынуждена быть волком-одиночкой, то лучше быть в окружении воображаемых друзей.
Скарлетт: Скучаю по тебе, леди.
От ее слов мне становится легче, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь в телефон. Я не одинока. Не совсем. Только географически изолирована.
Не печатай на ходу. Первая мысль, когда я оказалась прямо на полу порога книжного магазина, держась за пульсирующий лоб. Я вижу звезды. Не те, что пообещал отец, когда пытался воодушевить меня перед переездом в Лос-Анджелес, а те, которые рисуют в мультиках, дабы обозначить столкновение. Понятия не имею, как я здесь оказалась. Почему мне больно вращать головой, почему коленки подогнулись, и почему я чувствую, что готова расплакаться в миллионный раз после переезда в это место.
– Ты в порядке? – спрашивает голос. Я не поднимаю взгляд – еще не время, потому что чувствую, если пошевелю головой, то меня может вырвать, а от этого все может стать еще хуже. Такого унижения я не вынесу, лучше буду сдерживаться, пока могу, не усугубляя ситуацию. – Я тебя не заметил.
– Ясно, – отвечаю я и внезапно смотрю глаза в глаза своему ровеснику, который присел на корточки проверить мое лицо на наличие ушибов и ссадин. У него длинные грязновато-светлые волосы, темно-карие глаза и намечающийся прыщ на подбородке. Улучшенная версия Адама Кравица – мальчика по соседству. Милый, отрешенный, вероятно умный, хорошо относящийся к матери, и кто, возможно, повзрослев, изобретет что-то вроде тамблера. Такого парня вам захочется поцеловать – особенно, если он сможет рассмешить вас – и с ним вы будете не против подержаться за руки. Я моргаю, снова замечая его лохматые волосы. Я откуда-то его знаю.
