Марина Попович - Любовь играет в прятки
— Что кто-то кто в песне залажал с нотами?
Подняв глаза, я крепко обняла подругу:
— Ага! Как можно таким бездарностям играть! Как можно одну с другой нотой перепутать? У них же совсем разное звучание! Ладно, пускай перепутал, но выложить это в сеть…
— Ты не изменилась, милая! Я помню, как ты кривилась музыкантам в студии звукозаписи. Хи-хи! Да еще и специально за час приезжала, чтобы они поняли: «их призвание играть в метро». Так ты говорила? — подруга взглянула на экран телефона, проверяя время, — Прости, я опаздываю. Очень. Это тебе! — быстро вручила круглую коробочку, высотой десяти сантиметров, обмотанную в кружево дала указания:
— Поставь ее в своей новой квартире в центре и ее смей открывать, пока тебе не покажется, что ты начинаешь влюбляться в парня. Ты щепетильна к выбору избранника и вряд ли мне позвонишь, спросить об этом совет. Но эта коробка поможет сделать правильный выбор. Я люблю тебя, моя дорогая! Мы к тебе будем приезжать все! А теперь прости, папаша убьет за опоздание!
— Мы? Кто это мы? — Помнится Лизка после расставания с моим братом живет одна.
Лизка удалилась, по дороге принявшись строчить сообщение:
— Я живу с одним рыжеволосым парнем. После очередной «упадной тусы» я пьяная рассталась с Максимом, после четырех лет вместе. Каждая клеточка тела наотрез отказывалась верить в реальность ситуации. Он должен был быть со мной, сыграть летом свадьбу, а после улететь в путешествие по стране. Мы же так об этом мечтали долгими ванильными ночами, наполненных космической нежностью и тягой к друг другу. В далеких кутках души я понимала, что между нами с твоим Максимом давно уже только привычка и ничего большего, но все рецепторы отказывались принимать это. Легкая усталость от танцев, круговращение головы от алкоголя и не слушающие приказов ноги тихонько брели по парку. Я не чувствовала, как тело дрожит от холода, как трясутся руки от нервов, а виски пульсируют. Все это заглушали громкие мысли в голове, невыносимые мысли. Легкий холодный ветер с карамельно — шоколадным привкусом все настырней поднимался в воздухе, будто хотел своим гулом заглушить мой монолог пьяной девицы, но когда у него не вышло, он решил дуть со всей силой, чтобы охладить сердце, вырывающееся наружу. Руки сжимались в кулаки все сильней и сильней, четыре длинных острых наращенных ногтя так и остались упиваться в ладони, откуда немедля потекла кровь. Физической боли у меня той, которая даже мелкую царапину вынести не может, совсем не было. Я присела на лавочку, возле какого-то подъезда. Первые слезы начали стекать по ее щекам, как последние капли отчаянья. Мне нужен был тот, кто бы спас с этого состояния и вернул в нее ту, которую все привыкли видеть — позитивную Лиз, железную леди. Я не умею, как ты быть одинокой. Меня этому не учили. Ветер поддерживал внутреннее состояние души — все больше поднимаясь и бросая в глаза прохожим пургу. Конечно, я не могла никому такой показаться, знала, что ты сможешь утешить, но ОН явно был дома и встреча с НИМ еще больше выбьет с равновесия.
Рядом кто-то сел. Блондинка сразу узнала своего соседа по лавочке. Антон. Первая любовь ее лучшей подруги. Рыжий парень стал блондином, изрядно отрастив волосы, чтобы скрыть немаленькие уши. Накаченное тело напоминало того, по чьей вине текли слезы. При нем девушка не боялась показать себя настоящую и продолжала плакать. Антон просто сидел рядом больше часа, а Лиза лишь спросила:
— Можно я тебя обниму?
И парень сам прижал к своему плечу плачущую старую знакомую. С того дня Лиза и стала жить с Антоном. Признаться своей семье или Тарахановой она жутко боялась. А вчера, когда Антона не пришел домой, девушка точно знала почему. У каждого есть свои слабости и не погасимая боль внутри, скандалы и истерики не решат проблемы. Она просто решила ждать, ждать решения подруги. Нет, сначала журналистка хотела ехать и ставать на колени перед Алисой, просить не забирать у нее частичку сердца, но в глубине души она знала — это не поможет.
Сегодня вечером Карточка пришел в их дом и сделал Лизе предложение руки и сердца. Вредная журналистка ответила:
— Не бросай меня, ладно? Мы никому не будем о нас рассказывать. Я полюбила тебя и не жду от тебя того же. Но если вдруг у тебя это выйдет — я буду самой счастливой в мире.
Я не поверила своим ушам! Лизка выходит замуж за Картошку? Мир сошел с ума! Узнав такую новость, я не печалюсь. Мне стало проще и легче на душе. Тем временем, Лизка побежала прочь, попросил меня не отвечать ничего на ее рассказ.
На седьмой платформе вокзала стояла под огромным разноцветным зонтом, по которому стекали большие холодные капли дождя куда-то в район платформы, стояла я с тремя чемоданами в окружении двух высоких, лысых охранников, вызывая у прохожих те же косые взгляды. Охранники оглядывались по сторонам и все время переговаривались.
— Я тебе говорю, любую смогу пригласить погулять! Ты что мне не веришь? Давай поспорим? — Высматривая подходящую особу, возмущался напарнику Терминатор.
— Пригласить, то ты пригласишь, а вот поведется ли она та твою рожу — это уже другое дело! — перечил Лысый Колобок.
Оба насколько громко спороли, что перебивали даже самое громкое звучание песни в наушниках. Мне пришлось нехотя отключить музыку и вмешаться в спор:
— Егор и Саша, а вас видимо я вообще не смущаю? Вы вроде бы на работе?
— Лисонька, милая, ну ты чего? Ты же знаешь, мы свою работу делаем на отлично уже сколько лет…
— Тогда ты, — я пальцем указала в Терминатора, — иди, соблазни вот ту бабушку продающую семечки, заодно купи себе семечек, чтобы рот занять, а ты Колобок местного разлива молча, наслаждайся представлением: «Терминатор — Бабуля. Часть первая: влюбленный рыцарь или скромный претендент на квадратные метры старушенции».
Терминатора кандидатура категорически не вдохновила на героические поступки во имя избранной дамы сердца или принцессы для него мной, Алисой Станиславовной. Тридцатилетний парень отметил, больше подходящее название к их паре будет «Красавиц и пенсионерка узурпаторша». Колобок отпустил пару шуток в истерическом смехе, за что получил пару шалбанов по лбу, и стал обижаться, обещая отомстить. Вдалеке виднелась фигура пожилой женщины, лет шестидесяти в цыганском платочке, длинном плаще, стоявшей под большим зонтиком, использующимся на море, как средство от солнца.
— У меня нету денег на семечки! — нашел оправдание охранник.
Колобок оживился, найдя в кармане довольно большую купюру, любезно вложил товарищу в руку:
— Как я в такой момент, твоей влюбленности с первого взгляда, могу отказать в такой мелочевке, как одолжить боевому товарищу денег под тристапроцинтовую ставку? Бери, мне не жалко!
