Ирина Степановская - Ноев ковчег доктора Толмачёвой
В каком-то смысле Таню успокаивало, что Янушка тоже жила одна.
– Тебя не удивляет, что мы так легко обходимся здесь без мужчин? – как-то во время прогулки по Сене, глядя на влюбленную парочку, спросила Янушку Таня.
Над Парижем моросил тогда легкий, теплый дождик, и они укрылись в салоне низкого речного теплоходика. На Танин взгляд, теплоходики, курсирующие по Сене, так любимые туристами, внешне были очень неказисты и назывались тоже неказисто, «мухи». Именно этих «мух» и имела в виду Янушка, когда пыталась подобрать слова для ответа.
– Французские мужчины – как «мухи», поверь! Чем больше народу перевезут, тем лучше. К тому же они редко надолго попадаются в расставленные сети. Только если паутина действительно сплетена слишком тонко... Довольно часто среди них встречаются ипохондрики, но, впрочем, – Янушка задумалась: она всегда старалась быть максимально объективна, – я была близко знакома только с одним настоящим парижанином – по профессии художником. А творческие люди, понимаешь, они особенные... – И Янушка замолчала, видимо, вспоминая не очень счастливые моменты своей жизни.
– Ты его любила? – спросила Таня. Для нее самой понятие любви было абстрактным.
– Я его любила... – Янушка замолчала надолго, потом будто встряхнулась. – Без мужчин жить проще! Свободнее! – В ее голосе больше не слышалась горечь. – Люди часто зацикливаются на чем-то одном, – сказала она наконец. – Кто на несчастной любви, кто на своей бездетности, кто на сексе, кто на импотенции, а на самом деле люди таким образом просто пытаются убежать от нереализованности. Им кажется, вот выполни сейчас кто-нибудь, пусть хоть господь бог, их самое заветное желание – и мир изменится. А в сущности, не меняется ничего, все бесконечно повторяется сначала. Неверный любовник снова бежит к очередной цели, одинокая бездетная женщина, в муках родив, через некоторое время понимает, как непросто иметь детей; а человек, всю жизнь страдающий от неразделенной любви, внезапно получив признание от объекта своих мечтаний, вдруг начинает смертельно скучать, – улыбнулась Янушка. – Тот, кто поймет это, навсегда излечится от одиночества, приобретет вековую мудрость и начнет просто жить! Любить не какого-то одного мужчину, а целый мир, рожать не своего ребенка, а усыновить трех чужих, беречь природу, бороться за мир...
Таня смотрела на Янушку во все глаза.
– Ты идеалистка.
Они вышли на набережную у Лувра, обогнули его, мельком взглянули на Пирамиду, у которой, как всегда, толпились туристы и пошли пешком к Вандомской площади. Почему-то именно Вандомская площадь с ее «Ритцем» казалась Тане из Москвы олицетворением настоящего богатства. Ей тогда хотелось здесь жить, но совсем не так, как жил Чехов – в недорогом отеле. Хотелось роскоши, чтобы шофер в ливрее открывал перед ней дверцу шикарного автомобиля. Даже и теперь, спустя два года, они с Янушкой, бывая здесь, смотрели в разные стороны: Таня с любопытством изучала витрины дорогих магазинов, сравнивала парижские и московские цены, а Янушка разглядывала авангардистские скульптуры, установленные, как казалось Тане, в самых неподходящих для этого местах. Тане скульптуры не нравились.
– Ну, есть же музеи современного искусства, – с возмущением говорила она, – и пусть бы всю эту современную красоту ставили там! А здесь, рядом с колонной Наполеона выглядит, как на корове седло! Все равно что у нас на Красной площади поставить эти обрубки!
Янушка с Таней не соглашалась.
– Каждый век, каждая эпоха стремятся донести до человечества свои плоды. И ставят их там, где лучше видно.
– Нет, это решение скорее политическое. Все равно что центр Помпиду выстроили в середине средневекового Парижа. Это французы стремятся показать, какие у них широкие взгляды. Мол, вот, пожалуйста, никакое искусство нам не чуждо!
– Вы, русские, помешаны на политике, – заметила Янушка.
– И правда! – расхохоталась Татьяна. – Хотя в Москве за мной этого недостатка не замечалось! Но, послушай, а ты не хочешь выйти замуж?
Янушка задумалась.
– Это очень ответственно. Но ответственность ограничивается сравнительно маленьким мирком – муж, дети, дом. Все равно что прожить всю жизнь в одном доме с одними и теми же соседями и даже не стремиться увидеть соседнюю улицу. Можно, конечно, работать. Но я не уверена, что смогу много ездить по миру, если буду замужем.
– А я была бы не против иметь мужа, – призналась Таня. – Но не для того, чтобы рожать детей, а для того, чтобы быть независимой в средствах и делать, что хочу!
– Вон мадам Гийяр и делает, что хочет, – заметила Янушка. – Целыми днями сидит, как сова, за перегородкой. Красивая жизнь богатых – это сказки для бедных. Но буддистская философия внушает, что у человека всегда бывает столько денег, сколько нужно лично ему. Ни больше ни меньше. Меня такая философия устраивает. И я убеждаюсь, что это именно так.
Почему-то этот разговор с Янушкой вспомнился Тане на следующее утро после встречи с Филиппом Ивановичем.
– Да не собираюсь я ему звонить, – сказала себе Таня, причесываясь перед зеркалом. Но и Хитрый Лис, и сам Филипп не выходили у Тани из головы.
Когда Таня явилась, все, кроме Камиллы, уже были на своих местах. И Янушка сидела в своем уголке, просматривая какие-то записи. Али стоял посредине комнаты и разговаривал о чем-то с ней и мадам Гийяр, которая даже вышла из-за своей перегородки. Таня вошла, и все как-то странно замолчали.
«Что, меня уже выгнали?» – мелькнуло у Тани. Сдержанно поздоровалась, прошла к своему месту, машинально потрогала компьютер – холодный. «Все уже сдули. Больше не нужно».
Она поймала на себе странный взгляд мадам Гийяр. Али, что было редкостью, тоже не улыбался. Таня посмотрела на Янушку.
– Ты уже знаешь? – спросила подруга.
«Неужели объявили? Но почему так рано? Мой контракт заканчивается через месяц».
– Я вам сочувствую, – сказала мадам Гийяр.
Таня остановилась в недоумении.
– Мне?
Вдруг мелькнула мысль: «Если бы меня выперли, она не стала бы при всех сочувствовать». К горлу подкатил противный сухой комок. Значит, случилось что-то еще. Она сглотнула, опять обернулась к Янушке. У той было такое лицо, будто она провинилась перед Таней:
– Ты не смотрела по TV утренние новости?
– Нет. Я их никогда не смотрю.
Янушка опустила глаза.
– В Москве террористы захватили концертный зал.
– Когда?
– Вчера.
Таня выдохнула и с облегчением уселась за свой стол. «И из-за этого они волновались? Да в Москве каждый день случаются какие-нибудь ужасы. То дом взорвут, то застрелят кого-нибудь...» И вдруг внутри у Тани похолодело. «Родители! Ведь они же вчера, как назло, пошли куда-то на концерт!» Она побледнела.
