Инид Джохансон - Своя ноша
Господи, да он ненавидит меня! Джоан стиснула пальцами виски, чувствуя, как ее голова раскалывается. Разве может любовь, исчезнувшая в мгновение ока, возродиться в огне столь жестокой, неумолимой ненависти?
Даже если она расскажет ему все как было и он поверит ей, изменится ли что-нибудь после этого? Джоан не знала ответа, но должна была узнать во что бы то ни стало.
Она подняла голову и вызывающе взглянула в лицо Эрвина. Затем перевела дыхание и выпалила:
— Я хочу рассказать тебе, как был зачат ребенок Тома?
— Ты и в самом деле думаешь, что меня интересуют подробности? — От его голоса по коже Джоан пробежали мурашки. — Ты непостижима! — С этими словами Эрвин резко повернулся, видимо собираясь уйти.
— Эрвин! Подожди!
Но он уже шел по направлению к дому…
Было уже совсем темно, и Джоан с трудом различала низкие столбики, ограждавшие густые заросли растений. Она с трудом справлялась с охватившим ее гневом, который заставлял бешено пульсировать кровь в венах. Эта ужасная история началась не из-за того, что она оказалась беременной от другого мужчины. Виноват во всем был сам Эрвин, со своей безжалостной непреклонностью и душевной черствостью!
Когда Джоан вошла в кухню, Эрвин уже наливал виски в бокал. Он стоял к ней спиной, а когда повернулся, стало ясно: к нему вернулось прежнее спокойствие и он контролирует свои эмоции.
Черт бы его побрал! Джоан не собиралась сдерживаться. Чувствуя, как в крови бушует адреналин, она подошла к мужу, и вызывающий взгляд ее зеленовато-голубых глаз встретился с его холодным, слегка пренебрежительным.
— Вместо того чтобы сообщать пикантные подробности вашего романа с Томом, почему бы тебе не рассказать о своем первом муже? — неожиданно спросил он.
— О Барни? — Брови Джоан изумленно взметнулись вверх. — С чего ты вдруг о нем вспомнил? Кажется, раньше он тебя совсем не интересовал.
— Да, он казался чем-то совершенно незначительным, когда я еще верил, что ты воплощенное совершенство. Прошлое тогда не имело значения — только наше настоящее и будущее. Но сейчас говорить о будущем нет смысла. — Эрвин выдвинул стул из-за стола и уселся на него верхом, скрестив на спинке мускулистые руки, в одной из которых держал бокал. Казалось, он сидит в такой позе уже час или два, ведя с ней непринужденную беседу.
Джоан пожала плечами, затем открыла дверцу холодильника и, достав бутыль апельсинового сока, налила себе немного в бокал. Ей хотелось закричать или заплакать, но она боялась разбудить Саманту. Эрвин глотнул виски.
— Ну, так что? Поскольку мы, как выяснилось, совершенно по-разному смотрим на многие вещи, я решил спросить тебя об этом человеке. Ты сказала, что вы давно разошлись с ним. Из-за чего, интересно? Он был не слишком красив? Недостаточно хорош в постели? Небогат?
Джоан захотелось выплеснуть апельсиновый сок ему в лицо, но ее руки так дрожали, что она едва могла держать бокал. Она поставила его на стол, и Эрвин с нетерпением взглянул на нее:
— Или была какая-то другая причина? Может, он сам решил развестись с тобой, когда понял, что ты не та, за кого себя выдаешь?
Значит, он готов обсуждать ее отношения с первым мужем, поскольку не может слышать о ее предполагаемой связи с Томом! Джоан была слишком возмущена, чтобы спокойно рассуждать. Как она могла влюбиться в этого тупого, бесчувственного болвана!
Он жаждет подробного отчета о ее жизни с Барни. Хорошо же, она все ему расскажет. А если это окажется не то, что ему хотелось услышать, пусть винит только себя. Джоан изобразила на лице некую пародию на улыбку и начала:
— Барни был весьма хорош собой. — Немного изнежен, как ей казалось теперь, с ее нынешними представлениями о мужской красоте, но не говорить же об этом Эрвину! Все девчонки сходили по нему с ума, и даже ее мама считала его чуть ли не Божьим даром, посланным дочери с небес. Губы Джоан слегка кривились: — Мы познакомились на дне рождения у одного из моих друзей. Я мгновенно потеряла голову и влюбилась в Барни без памяти…
Потому что тогда ей отчаянно хотелось быть любимой! А у родителей она почти не находила любви и тепла. Отец постоянно был в разъездах, а в свободное время волочился за женщинами, так что едва обращал внимание на дочь. Мать же в основном жаловалась на свою печальную участь.
Джоан невольно положила руку на живот. Ее ребенок ни за что не должен страдать оттого, что брак его матери оказался столь непрочным!
— К тому же, — сухо продолжала она, — я не могла пожаловаться на его сексуальные способности. — Она была невинной, когда встретила Барни, так что ей было не с кем сравнить его. Только занимаясь любовью с Эрвином, она открыла для себя всю полноту наслаждения. Но ей не хотелось даже думать об этом. Если она начнет вспоминать, какую любовь обрела, а потом потеряла, то, чего доброго, расплачется.
Джоан слышала тяжелое, учащенное дыхание Эрвина и понимала, что ей удалось сорвать с него маску ледяного безразличия. Но она не могла позволить себе испытывать какие-то эмоции по отношению к нему. Не меняя тона, Джоан продолжала:
— К тому же он оказался достаточно богат. Я тогда работала в редакции местной газеты, а он был владельцем сети магазинов. У него был дорогой автомобиль, и по вечерам он возил меня в самые шикарные клубы. Ему льстило, что все смотрят на меня. Он сорил деньги так, словно черпал их из какого-то бездонного сундука. Я узнала, что это за сундук, когда однажды пораньше вернулась с работы. Побочная деятельность, приносящая ему огромные доходы. А фактически самое настоящее уголовное преступление — он подделывал кредитные карточки. — Джоан опустила голову. — Веришь или нет, но я презираю любую нечестность. Я возненавидела его за ту паутину лжи, которой он опутал меня. И оставила его.
— Это правда? — спросил Эрвин. Теперь его показное безразличие полностью исчезло.
— Думаешь, я все это придумала? — спросила Джоан. — Я могу сочинять страшные истории на бумаге, однако откровенна во всем, что касается моей личной жизни… — Она внезапно замолчала, поймав тяжелый, испытующий взгляд Эрвина.
— И что ты сделала?
— Что сделала? — Джоан слегка нахмурилась и покачала головой. Вот уже многие годы она не вспоминала о Барни. Тогда она твердо решила начисто стереть память о нем и начать все сна чала. Она видела, во что подобная жизнь превратила мать, и не хотела, чтобы ее саму постигла подобная участь, — Конечно же пошла в полицию.
Даже если сказала это излишне резким тоном, Джоан не раскаивалась. Их семейной жизни с Барни в одночасье пришел конец. Она устала от ночных клубов, шикарных ресторанов, шумных сборищ… и постоянных мучительных раздумий о том, откуда муж берет столь огромные деньги, и ответных уверений, что ему опять повезло в казино.
