Энн Оливер - За закрытыми дверями
Почти неуловимый щелчок дверной ручки пригвоздил его к месту. Дверь открылась, на свету сверкнула копна спутанных волос, потом появилось элегантное плечико.
Задержав дыхание, Джек любовался этой картиной, в его голове крутились тысячи запретных мыслей, каждая из них об этом обнаженном теле.
– Ублюдок, – тихо выругалась Клео, а потом заметила Джека.
На ней были светлые шортики, открывавшие гладкие кремовые ноги, и маечка в тон, плотно обтягивавшая грудь. В мягком желтом свете цвет пижамки почти сливался с цветом кожи, казалось, Клео обнажена. Боже, помоги!
Ее рука взлетела к горлу.
– Джек, что ты здесь делаешь?! – Похоже, она не рада его видеть.
Он не то улыбнулся, не то скорчил гримасу:
– Шатаюсь без дела. Привяжи меня к своей кровати, вырви из меня признание.
– Заткнись! Имей совесть. Если приводишь с собой подружек, хотя бы не шуми.
Джек нахмурился:
– Что-что?
– Я про женщину, которую ты привел и с которой разговаривал.
– С которой я… О… Кон. Я разговаривал с Коном.
И тут, как по сигналу, мохнатый хитрюга вышел к ним из комнаты Джека.
– О… – Клео опустила голову и покраснела. – Вот ты где, непослушный мальчик. Извини. Мне не следовало вот так на тебя набрасываться.
– Как на мед с горячим шоколадным соусом.
– Что?
Неужели он и над своим неповоротливым языком утратил контроль?
– Ничего. Не надо извиняться, все в порядке. – Джек шагнул и наткнулся на свои ботинки, о которых забыл. Черт! Не успев восстановить равновесие, качнулся вперед и припечатал Клео к стене.
Ее грудь прижалась к его груди, их взгляды встретились, глаза Клео в таком свете казались почти зелеными. Джек видел, как бьется жилка у нее на шее в такт с его пульсом.
Руки Джека почти касались Клео. Ему хотелось скользнуть ладонями к ее запястьям, прикоснуться к шелковистой теплой коже, взглянуть в ее расширившиеся от этого прикосновения глаза, но он продолжал упираться руками в стену.
Надо было сделать шаг назад и пойти в свою комнату, но Джек будто окаменел. Утонув в аромате Клео, глубоко вдохнул:
– Ты пахнешь садом.
– Чего не скажешь о тебе. Разит как от пивоварни.
Ее дыхание коснулось его лица. Он перевел взгляд на ее слегка приоткрытые пухлые, чувственные губы. Клео будто ждала чего-то.
По небу прокатился гром. В окно спальни ворвался порыв мокрого ветра. Клео едва заметно вздрогнула, соски набухли под майкой, как два бутона. Джек чувствовал это сквозь футболку. Вдруг стало жарко, он подумал, что вот-вот растает. На лбу выступила испарина, руки задрожали. Тубы Клео оказались так близко. Джек утратил контроль.
Первый поцелуй был сродни прикосновению к проводу под напряжением. Волна ощущений пробежала по каждому нерву и закружилась в голове. Джек давно представлял себе, как проведет рукой по волосам Клео, и наконец сделал это. Шелковистые пряди ласкали его ладонь.
Он спустился ниже. В ответ Клео слегка повела бедрами, прижимаясь к нему, и мурлыкнула, как кошка. Джек почувствовал, что ее губы стали мягче и податливее, и, не преминув воспользоваться представившейся возможностью, скользнул языком ей в рот.
Он знал ее вкус, когда к нему не примешивалась горечь обиды, утонченный, сладкий, пьяный и насыщенный, как у вишневого ликера, который его отец держал для особых случаев.
Вот оно, возвращение домой.
Вот чего Джек жаждал все эти годы, чего не смог найти ни с одной женщиной. С Клео все казалось правильным.
Он утратил способность думать. Да и не хотел ничего анализировать, открывая для себя шелковистую нежность кожи у нее под подбородком и на шее, исследуя маленькую ложбинку над ключицей, где бился пульс.
Обжигая сквозь одежду, теплые ладони Клео скользнули по спине Джека и легли ему на талию. Она сменила позу и выгнулась.
Желая большего, он спустился к женственным изгибам, скрытым под маечкой. Его пальцы скользнули по упругим соскам, натянувшим ткань. С чувством, близким к благоговению, он принял в ладони соблазнительную грудь Клео.
Ее резкий вздох и стон, сорвавшийся с губ, выдернули его из чувственного забытья. Что он, черт побери, делает?! Хватаясь за остатки здравого смысла, Джек отшатнулся. Легкие жгло, губы горели, эрекция пульсировала словно рана.
Клео заморгала, испуганная этим резким движением, длинные золотистые ресницы затрепетали. Она с удивлением взглянула на Джека. Что-то темное и страстное тлело в этом взгляде, было и кое-что еще. Страх.
Ничего удивительного. Похоже на повтор сцены из старого фильма. С той лишь разницей, что на этот раз Джек не остановился на поцелуе, а накинулся на Клео, как озабоченный подросток. Его одурманенный алкоголем разум отказывался признавать, что она ответила взаимностью.
Клео. Девочка, которая вымазала вареньем его велосипед, потому что была слишком маленькой и он не брал ее кататься. Девочка, которую Джек успокаивал, когда она разбила коленку, тайком взяв тот самый велосипед и выехав на нем на дорогу.
Девочка, которая всегда была частью его жизни и никогда не выходила у него из головы. Девочка, к которой он никогда не смел прикоснуться. И до сих пор не смеет, потому что сам себе пообещал не делать этого.
Руки дрожали, Джек опустил их и сжал кулаки. Отступил назад, теша себя надеждой, что она не почувствовала его возбуждения.
Она никогда не узнает, что все это для него больше чем просто секс. И в предыдущие разы было точно так же. Боль злобно накинулась на его сердце.
– Извини, мне стыдно.
Глаза Клео расширились, два прозрачных океана промерзли до дна. Губы, которых жаждал Джек, вытянулись в тонкую линию. Рука взметнулась вверх, удар ладони обжег щеку Джека.
В удушливой тишине пощечина прозвучала как выстрел. Пятясь в спальню, она обнимала себя за плечи. В глазах стояли слезы, она даже не пыталась это скрыть, губы, все еще влажные от поцелуев, дрожали.
– Клео…
Но она снова занесла руку для пощечины, и Джек вынужден был остановиться.
– Просто чтобы ты знал. – Она говорила хрипло, прерывисто. – Это за извинение.
Прежде чем до него дошел смысл этих слов, дверь спальни хлопнула, и три акварели, висевшие на стене, задрожали.
Мгновение он просто стоял и растирал горевшую от удара щеку. За что? За извинение?
Джек снова изменил их отношения. Неизменно одно – его чувства к ней. Теперь одного взгляда на ее губы достаточно, чтобы он вспомнил их вкус на пике страсти.
И захотел снова им насладиться.
Скотт прав. Утром Джек Девлин себя возненавидит.
Прислонившись к двери, Клео поникла, не замечая ни вспышек молнии за окном, ни первых больших капель дождя, застучавших по листве.
Тело было словно разбитое, слабое, беззащитное, охваченное огнем. От чувствительных губ, которые все еще покалывало после поцелуя Джека, до босых ступней. Влажное тепло собралось внизу живота. Она прижала дрожащие пальцы ко рту и всхлипнула.
