Линда Ли - Зигзаги судьбы
Но что бы ни влекло его к Грейс, нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что она использовала его. Дважды. Использовала, чтобы забыться. И оставила ему больше вопросов, чем ответов, и еще жар, который медленно охватывал его каждый раз, когда он вспоминал, с какой страстью Грейс отдавалась ему в ту первую ночь.
Джек с силой, в которой не было необходимости, повернул ключ в замке. Стейси взяла его под руку.
– Только не говори мне, доктор Беренджер, что относишься к соседке как к пациентке. Хотя не думаю, что она в твоем вкусе.
Стейси прижалась грудью к плечу Джека, и его охватило нетерпение, хотя раньше он не испытывал ничего подобного по отношению к тем женщинам, с которыми встречался. Скуку – да, бывало, ко многим просто терял интерес. Но нетерпение, желание отделаться – никогда.
Джек взял Стейси за руку и повел вниз по лестнице.
– Джек? – Ее пухлые губы, еще недавно так искусно ласкавшие его, теперь надулись. – Что случилось? – Стейси вырвала руку у Джека и принялась теребить пальцами шарф. – Ты хочешь расстаться со мной, да? Но ты не посмеешь. Меня еще никто не бросал. – Тон ее повышался с каждым словом.
– Разумеется, нет. – Джек вышел на улицу и вскинул руку, останавливая такси. – Я думаю, это тебе пора бросить меня.
– Джек, не делай этого! – протестующе вскричала Стейси. – Я люблю тебя.
Джек ласково взял ее пальцами за подбородок и заглянул в глаза.
– Нет, не любишь. Я просто был для тебя чем-то новеньким. Но не волнуйся, твой телефон будет трезвонить постоянно, потому что все мужчины Нью-Йорка хотели бы встречаться с тобой.
– Да, телефон зазвонит и будет звонить постоянно, – с вызовом подтвердила Стейси, презрительно хмыкнув.
Джек улыбнулся:
– Ну вот и хорошо. Ты красивая и молодая, у тебя вся жизнь впереди.
– Ох, Джек...
Он оборвал женщину, прижавшись губами к ее лбу:
– Не надо, Стейси. Все кончено. Ты это знаешь, и я это знаю. Я уже опаздываю, да и тебе пора на съемку.
Понимая, что ничего уже не вернешь, Стейси уселась в такси, бросив на прощание:
– Если передумаешь, позвони.
Джек ничего не ответил, он сел в следующее такси и поехал в больницу.
Больница Св. Луки располагалась рядом с прекрасным готическим собором Иоанна Богослова. Людям не надо было смотреть куда-то далеко, чтобы убедиться во власти Господа – она обнаруживала себя в больнице, где люди часто лишались жизни, и в соборе, где они молились Богу в надежде на милосердие. Джек вел постоянную борьбу с Богом за жизни людей. Иногда он задумывался, а ведет ли кто-нибудь счет в этой борьбе?
Будучи заведующим травматологическим отделением, он имел собственный кабинет с небольшой комнатой для отдыха, где стояла софа, превращавшаяся в постель в тех случаях, когда ему приходилось дежурить сорок восемь часов подряд. Быстро проверив сообщения на автоответчике, Беренджер надел белый халат и отправился в приемное отделение, к которому как раз подъехала карета «скорой помощи». Несколько секунд спустя санитары уже вкатили носилки с жертвой дорожной катастрофы. В палате почти ощущалась наэлектризованная обстановка, сопровождавшаяся громкими сообщениями о состоянии пациента.
– Мужчина, семьдесят лет. Микроавтобус перевернулся на Вестсайдском шоссе. Давление шестьдесят на тридцать.
У пострадавшего были обнаружены обширные внутренние переломы, травма головы, множественные порезы тела. Трудно было ожидать, что старик выживет, но Джек не мог с этим смириться.
Он рывком натянул резиновые перчатки. Бригада работала четко, обследуя пациента и квалифицируя травмы. Однако через несколько секунд ассистент сообщил об остановке сердца. Сестры расступились, уступая место реаниматорам. Бледное тело пациента лежало неподвижно, но на нем продолжали появляться кровоподтеки. Хотя сердце остановилось, кровь все еще шла по венам.
– Дефибриллятор! – крикнул Джек, интенсивно массируя грудную клетку. На экране монитора тянулась прямая линия.
Ярость и отчаяние охватили Беренджера.
– Нет, – прошептал он. – Нет, – продолжал он твердить, словно заклинание.
Кто-то протянул ему пластины дефибриллятора, Джек с уверенностью взял их.
– Всем от стола! Сорок вольт.
– Ничего! – крикнула сестра.
– Шестьдесят!
Все уставились на монитор, но не увидели никаких изменений. Бригада делала все, что могла, однако безрезультатно. Врачи и сестры работали четыре минуты, и все эти долгие минуты на мониторе тянулась прямая линия. Пациент умер.
Реаниматоры отошли от стола, испытывая знакомое и очень неприятное ощущение потери. Но Джек не сдавался, словно одержимый, он продолжал массировать грудную клетку старика. Синди, старшая сестра, шагнула к нему. Ее перчатки были выпачканы в крови, озабоченное выражение лица не скрывала даже марлевая повязка.
– Доктор Беренджер?
– Кислород, сестра Уокер! – приказал Джек, но анестезиолог только удивленно посмотрела на заведующего. А Синди попыталась оттащить его от стола.
– Джек, оставь его в покое.
– Нет! – заорал Беренджер. Он продолжал ритмичный массаж, пот ручьями стекал по его лбу.
И вдруг монитор запищал, сигнализируя о возобновлении сердечной деятельности.
Бригада снова заработала слаженно, как всегда. А еще через несколько долгих, томительных минут пациента подключили к системе жизнеобеспечения и отвезли в операционную, где удалили селезенку, сшили кишки я сняли черепное давление. Когда состояние стабилизировалось, его отвезли в палату интенсивной терапии, куда пришли родственники и ортопед, чтобы наложить гипс на сломанные кости. На пациента было страшно смотреть, однако старик все-таки остался жив.
Остаток дежурства выдался таким же, если не хуже, поскольку начался дождь. В итоге Джек отдежурил подряд пятьдесят восемь часов и вышел из больницы ранним утром на третьи сутки, едва держась на ногах.
– И все-таки на этот раз счет в мою пользу, – прошептал доктор, глядя на крест кафедрального собора. Сунув руки в карманы, он медленно побрел домой. А добравшись до квартиры, тут же рухнул в постель, несмотря на ранний час. Однако уснуть не удалось.
Мозг продолжал перемалывать события тяжелого дежурства, Джек никак не мог расслабиться. И двери на лестничной площадке хлопали громче, чем обычно. Беренджер старался не обращать на это внимания, но без особого успеха. Да еще в голову лезли мысли о Грейс. Закинув руки за голову, Джек задумался: что же с ним такое?
Идея фикс.
Нет, слишком сильно сказано. У него никогда не бывало навязчивых идей. Но почему тогда он не может выбросить эту женщину из головы?
Ведь она ему даже не нравилась. Какая-то странная, наверняка дикая, несмотря на внешность серой мышки. А главное – лгунья. Однако Джек не мог заставить себя перестать думать о Грейс.
