Оливия Голдсмит - Билли-талисман

— Боже мой! — повторяла Бина.

И Кэйт поняла, что теперь она вспомнила Джека и вчерашний вечер. Бина взглянула на нее:

— Кэйт, что мне теперь делать?

Кэйт села в плетеное кресло и взяла подругу за руку.

— Бина, — сказала она, — что вчера произошло?

— Ты верно говорила про французский маникюр, — отвечала Бина. Она покачала головой, и Кэйт отметила, что ей плохо. Она сходила на кухню и принесла три таблетки тайленола и пару таблеток витамина С.

— Вот, прими, — сказала она, высыпая пилюли на ладонь Бины. — Тебе станет лучше.

Она еще раз оставила Бину, чтобы взять на кухне экстренный запас крекеров. Когда она возвратилась, Бина только-только проглотила последнюю пилюлю. Она не хотела, чтобы таблетки попали в пустой желудок, и потому протянула Бине крекеры.

— Съешь это, — предложила она.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Бина.

— Ешь, — скомандовала Кэйт, — и теперь расскажи мне, что произошло вчера вечером.

Она смотрела, как Бина ест соленое печенье маленькими кусочками, запивая газированной водой. Когда подруга покончила с порцией, Кэйт протянула ей еще и налила очередной стакан газировки.

— Хорошая девочка, — приговаривала она. — Так что же произошло?

Бина откинулась на подушки и закрыла лоб рукой. Ее слезы теперь были тихими. Кэйт встала, зашла в спальню и вернулась с коробкой носовых платков. Она молча протянула один Бине, и та, промокнув им глаза, срывающимся голосом начала рассказ:

— Мы с ним встретились в «Нобу», я была взволнована, потому что знаю, ты тоже бываешь в таких местах.

Кэйт сдержала улыбку. «Нобу» был одним из самых дорогих ресторанов в азиатском стиле, и она не могла себе позволить бывать там даже на день рождения.

— Словом, место великолепное, и, когда я проходила мимо стойки, я заметила, что все женщины там выглядели лучше меня. Не знаю почему, поскольку их платья были хуже моего, по крайней мере, не выглядели так хорошо, но в каком-то смысле они смотрелись лучше, если ты меня понимаешь.

Кэйт кивнула.

— Так вот, когда я вошла в кабинет, официантки там не было. Я осмотрелась, мне стало неловко, потом мне показалось, что я ее увидела. Она стояла спиной ко мне и разговаривала с каким-то парнем у стола, она держала его за руку и смеялась. Когда он тоже засмеялся, я поняла, что это был Джек. Я чуть не умерла.

Кэйт представила себе, как Бина закатывает истерику и устраивает сцену в «Нобу». «Боже мой, — подумала она, — это быстро положило бы конец романтическому вечеру». У Бины была склонность на все бурно реагировать.

— И ты…

— С минуту я ничего не делала. Я не могла в это поверить, — продолжала Бина. — Потом я подошла к столу и…

Зазвонил телефон, и Кэйт проверила определитель номера.

— Это твоя мама, — сказала она.

— Не отвечай! — почти завизжала Бина.

Телефон звонил, пока не включился автоответчик. Послышался озабоченный голос миссис Горовиц, и Кэйт убавила громкость.

— Ты должна рассказать ей, что случилось. Потом расскажешь мне, разумеется, — сказала Кэйт. — Она, должно быть, очень беспокоится. Откуда она знает, где ты? Она была в курсе твоих планов на вчерашний вечер?

Бина снова прикрыла глаза.

— Я сейчас не могу говорить с ней, — ответила она. — И я ей ничего не говорила, потому что мама довела бы меня до ручки. Но я уверена, что мама знала про кольцо и про то, что Джек уезжает. — Бина остановилась на мгновение и принялась причитать — это выглядело жалко. — Он уезжает сегодня вечером, боже мой, он уезжает сегодня вечером.

Кэйт придвинулась к краю дивана и обняла Бину. Она почувствовала, что подруга содрогается в рыданиях.

— Бина, тебе нужно успокоиться и рассказать мне, что же случилось. Возможно, мы сможем все уладить.

Бина молча покачала головой, все же умерив стенания. Вдруг опять зазвонил телефон. Кэйт неохотно оставила Бину и подошла к аппарату. Это был Майкл. Она посмотрела на Бину, которая отвернулась и тихо рыдала в подушку. Кэйт подняла трубку.

— Кэйт, ты дома? — спросил Майкл.

— Да, — ей ни к чему было говорить что-то еще. Он знал, что обычно в это время она в своем школьном кабинете, и, будучи доктором наук, он вполне мог сообразить, что после всего того, чему он сам вчера вечером был свидетелем, Кэйт могла не выйти на работу.

— Ах, Кэйт, я… я только хотел попросить прощения.

Кэйт смягчилась. Она вздохнула, но прикрыла ладонью трубку, чтобы Майкл этого не услышал. Она убедилась, что есть два типа мужчин: те, которые извиняются и ничего не меняют в своем поведении, и те, которые извиняются и изменяют его. Она недостаточно долго была знакома с Майклом, чтобы определить, к какому типу он относится. На этом этапе своей жизни она смотрела на вещи так: любые отношения строятся на компромиссах, и потому мужчин нужно считать способными к совершенствованию.

— Оʼкей, — ответила она, стараясь сохранить как можно более безразличный тон.

— Вчера я поступил как бесчувственный чурбан. Знаешь, так уж вышло… твоя подруга, все так драматично…

Это замечание вывело Кэйт из себя.

— Полагаю, некоторая драматичность вполне оправданна, если твоя жизнь рушится на глазах, — она старалась говорить тише и поглядывала в сторону Бины, чтобы убедиться, что та не слышит. «И что толку в извинениях, если за ними следуют новые оскорбления», — подумала она.

— Кажется, я снова делаю то же самое? — спросил Майкл. Он мог быть бесчувственным, но не был глуп, что не ускользнуло от Кэйт. — Послушай, позволь мне пригласить тебя поужинать на этой неделе. Давай все обсудим. Я могу еще все исправить, — продолжал он.

«Не так уж плохо, — подумала Кэйт. — Но не в ресторане. Здесь нужна серьезная беседа, долгие препирательства и, возможно, примиряющий секс».

— Почему бы тебе не прийти ко мне на ужин? — предложила она. — Но только не сегодня. — Она снова взглянула на диван: Бина только что подняла голову. — Мне надо идти, — сказала Кэйт. — Поговорим позже.

— Я перезвоню тебе вечером, — пообещал Майкл перед тем, как повесить трубку. Она вернулась к Бине. Бина, с красными глазами и еще более красным носом, смотрела на нее.

— Как нам все уладить? — спросила она.

Кэйт села, и кресло скрипнуло.

— Для начала я должна до конца знать, что же произошло.

— Ну, я подошла к столу, Джек смеялся, и китаянка, та женщина, которая носит размер меньше второго и при этом выше меня ростом, смотрела на меня так, словно я посудомойка. Джек вскочил и протянул руку: «Эй, Си Лин учит меня здороваться на мандаринском диалекте. Ни-хау-ма!» Я смотрю на него и говорю: «И тебе ни-хау-ма». Потом поворачиваюсь к Си Лин и спрашиваю: «А как вы говорите „до свидания“?» Тут она посмотрела на меня свысока — знаешь, как Барби смотрит, если кто-то слишком плохо одет, — потом взглянула на Джека и сказала ему: «Приятного ужина». Ах, и это прозвучало тем обиднее, что у нее был маникюр того самого цвета, который выбрала ты. Мне бы всегда слушаться твоего совета.