Нора Робертс - Очарованные
Бун застонал и перевернулся, глядя заспанными глазами на Джесси, яркую, как солнечный лучик, в розовой хлопчатобумажной блузе и шортах. Пуговицы застегнуты наперекосяк, но волосы расчесаны.
— Давно встала?
— Очень давно. Дэзи вывела и покормила. Сама оделась, почистила зубы и посмотрела мультики. Потом проголодалась и приготовила завтрак.
— Деловая девочка.
— Угу. И сидела тихо, чтобы рано тебя не будить в выходной.
— Правда тихо, — подтвердил Бун, перестегивая пуговицы на рубашке дочки. — По-моему, ты заслужила награду.
Глазки вспыхнули.
— Какую? Что мне за это будет?
— Как насчет розового животика?
Он свалил хохочущую девочку на кровать и начал с ней бороться. Прикинувшись, будто совсем выдохся и сдается, отдал ей победу, позволив вновь влезть на спину.
— Ты мне не по силам.
— Потому что я овощи ем, а ты нет.
— Кое-что ем.
— А по-моему, нет.
— Когда тебе стукнет тридцать три года, тоже не станешь есть брюссельскую капусту.
— А я ее люблю.
Бун усмехнулся в подушку:
— Только потому, что я замечательный повар. Тогда как моя мама не выдерживала никакого сравнения.
— Она даже сейчас не умеет готовить. — Джесси вывела пальчиком на голой спине отца собственное имя. — Вместе с дедушкой Сойером ходит куда-то обедать, чтобы только не дома.
— Потому что дедушка Сойер далеко не дурак. — Бун отметил проблемы с написанием буквы «с». Над этим надо поработать.
— Ты сказал, что сегодня мы будем звонить всем бабушкам и дедушкам. Будем?
— Конечно, часа через два. — Бун перевернулся, глядя на дочку. — Скучаешь по ним, детка?
Угу. — Высунув язык, девочка принялась выписывать на его груди «Сойер». — Как-то странно, что их рядом нет. Они к нам в гости приедут?
Обязательно. — Вечное чувство вины перед родителями. — Тебе хотелось бы остаться в Индиане?
Джесси выкатила глаза.
— Ни за что! Там нет ни пляжа, ни чаек, ничего такого, ни большой карусели в городе, ни Аны в соседнем доме! Здесь лучше всего на свете.
— И мне тут тоже нравится. — Бун сел, чмокнул дочку в лоб. — Теперь проваливай, дай одеться.
— Прямо придешь завтракать? — уточнила она, слезая с кровати.
— Разумеется. Я такой голодный, что мигом проглочу все тосты с корицей.
Довольная, Джесси метнулась к двери.
— Сейчас еще сделаю.
Зная, что она поверит на слово и поджарит целую буханку, Бун поспешно принял душ, решил не бриться, натянул футболку и шорты, больше годившиеся в половые тряпки.
Он изо всех сил старался не вспоминать сон. В конце концов, интерпретировать очень просто. Он хочет Ану — не такая уж новость. А сплошь белые декорации — символ ее невинности.
Страшно до чертиков.
Джесси на кухне деловито намазывала маслом очередной кусок хлеба. На блюде гора тостов, в большинстве подгоревших. Пахнет корицей.
Бун сначала налил себе кофе, а потом уже взялся за тост, затвердевший, холодный, с комочками засахаренной корицы. Джесси явно унаследовала кулинарный талант бабки.
— Потрясающе, — объявил он, демонстративно причмокнув. — Мой излюбленный воскресный завтрак.
— Думаешь, Дэзи можно немножечко дать? Бун снова взглянул на гору тостов, потом на собачку, высунувшую язык. Если повезет, щенок сожрет половину воскресного завтрака.
— По-моему, можно. — Он наклонился, дал Дэзи понюхать кусочек, твердо и безапелляционно приказал сидеть, как написано в руководстве по дрессировке.
Дэзи, высунув язык, виляла хвостом. Бун прижал ей спину.
— Сидеть!
Собачка присела и сразу вскочила на четыре лапы, прыгая на него.
— Ладно, проехали.
Он высоко поднял хлеб и повторил команду. Вспоминая, с какой легкостью добивается послушания Ана, через пять безнадежных минут уговорил Дэзи присесть на задние лапы. Довольная собой собачка мигом проглотила подачку.
— Смотри, пап, сидит!
— М-м-м… допустим. — Бун поднялся, налил себе кофе. — Выйдем потом во двор, позанимаемся по-настоящему.
— Ладно. — Джесси радостно грызла тост. — Может, от Аны уйдет гость, и она нам поможет.
— Какой гость? — спросил Бун, держа в руках кружку.
— Я ее видела во дворе с каким-то дядей. Она его обнимала и целовала и все такое прочее.
— С каким… — Кружка стукнула о стол.
— У тебя пальцы в масле, — усмехнулась Джесси.
— Правда. — Стоя к ней спиной, он налил кофе. — Ну, и кто это был? — Будем надеяться, вопрос звучит обыденно, по крайней мере для шестилетней глупышки.
— Такой высоченный, с черными волосами. Они держались за руки и смеялись. Может, Ана его любит.
— Любит? — прошипел Бун сквозь зубы.
— Ты чего, пап?
— Ничего. Просто кофе горячий. — Он хлебнул черную жидкость. Обнимались, целовались, держались за руки, смеялись… Надо взглянуть на этого субъекта. — Джесс, пойдем на террасу, попробуем научить Дэзи сидеть.
— Пошли. — Джесси схватила блюдо с тостами, запев песню, выученную в школе. — Люблю есть на улице. Очень приятно.
— Еще бы. — Выйдя на террасу, Бун не сел, а остался стоять у перил с кружкой в руках. В соседнем дворе никого — тем хуже. Можно представить, чем Ана занимается в доме с черноволосым возлюбленным.
Наедине с ним.
Он съел еще три куска хлеба, обмакивая в кофе и придумывая, что скажет ей при следующей встрече.
Если она думает, что можно целоваться с ним вечером, чуть не доведя до взрыва, а утром забавляться с неизвестным типом, то сильно ошибается.
Будьте уверены, он ее выведет на чистую воду. Как только отловит, сразу же…
Мысль прервалась — она вышла из кухонной двери, кому-то что-то крикнув через плечо.
— Ана! — Джесси сорвалась со скамейки, замахала руками. — Эй, Ана, привет!..
Бун прищурился, Ана оглянулась. Рука, на его взгляд, нерешительно ответила на приветствие, а губы улыбаются напряженно, искусственно.
«Конечно, — думал он, потягивая кофе, — я бы тоже нервничал, если бы в моем доме была другая женщина».
— Можно ей рассказать, что делает Дэзи? Можно?
— Можно. — Он с мрачной усмешкой поставил кружку на перила. — Почему же нельзя?
Откусив еще кусок хлеба, Джесси слетела по лестнице, позвав с собой Дэзи и крикнув, чтобы Ана не уходила.
Бун заставил себя дождаться вышедшего из дома мужчину, который направился к Ане. Действительно высоченный, признал он с легким огорчением. Шесть футов с лишним. Бун расправил плечи. И волосы действительно черные, длинные, падают на воротник, романтически развеваются на ветру, как сказала бы женщина.
Загорелый, ладный, элегантный. Он заскрежетал зубами, когда незнакомец обнял Ану за плечи, будто имел на то полное право.
