Алина Кускова - Стрелы гламура
Афиноген нисколько не удивился, когда роскошная женщина оказалась возле его столика. Она остановилась перед ним на мгновение – из его окна было лучше видно ее дорогущий автомобиль – и уронила на пол яркий благоухающий шарфик.
– Пардон, мадам! – закричал Виноградов, держа поднятый шарфик, как хвост птицы-счастья. – Ваш божественный аксессуар! – Он протянул ей хвост и обомлел. Дама сразу отреагировала.
Она села за его столик и благодарно взглянула ему в глаза.
– Спасибо, – сказала она грудным голосом с сексуальным придыханием. – Вы такой, такой…
– Какой? – прошептал тихим голосом Афиноген, надеясь, что он поймал золотую рыбку.
– Такой чуткий, – продолжила она, снимая черные лайковые перчатки, – такой учтивый.
Виноградов отметил, что среди обилия перстней на ее пальцах не было обручального кольца.
– Вообще-то, – поймала его взгляд дама, – я – мадемуазель.
– Очень приятно, – изрек озадаченный Виноградов, в уме подсчитывая, сколько может стоить золотая килограммовая цепь на ее руке.
– Марина, – пропела та, подставляя руку с цепью под нос Афиногену.
– Виноградов, пардон, Гена. – Он взял протянутую руку и приблизил к горячим губам цепь.
– Гена? – удивилась незнакомка, но тут же улыбнулась. – Мое любимое мужское имя.
– Да что вы говорите, – решил показать себя смущенным тот. – Это вы такая, такая…
– Какая? – перегнулась к нему через стол Марина, обнажая круглые обольстительные плечи.
– Необыкновенная! – выдохнул Афиноген, утыкаясь глазами в брильянтовую подвеску на ее роскошной груди. – Такая редкостная, просто эксклюзив!
– Кругом – одни идиоты! – заявила Марина, сдерживая порывы Виноградова. – Только вы, я вижу, разумный, мыслящий человек. – Она кивнула в сторону охранника заведения. – Представляете: моя малышка ожидает меня рядом с этим монстром. – Серебристая иномарка действительно смотрелась довольно странно рядом со старым отечественным авто, но свободных парковочных мест поблизости было хоть отбавляй, час пик еще не наступил. – Мне нужно было поставить ее под солнечные лучи, – объяснила свое желание видеть автомобиль именно перед окнами Марина. – Малышка так соскучилась по солнцу. Всю зиму простояла в гараже. Я ведь зимую на Канарах, – улыбнулась она Виноградову, – здесь слишком холодно и уныло. Но сегодня, – она снова улыбнулась Виноградову, – мне повезло: такая хорошая погода и встреча!
– Чего она ему постоянно лыбится? – прошептала одна старушенция другой, цедившей воду. – Такое ощущение складывается, глядя на них, что они нашли друг друга.
– Не мешай процессу, – прошептала другая, – она знает что делает.
Процесс тем временем заходил довольно далеко. Марина, после того как официант принес ей стакан воды, заказала на такую неприличную сумму, что Виноградова прошиб холодный пот. Деликатесы не лезли ему в рот, он сидел и лихорадочно соображал, каким образом ему придется избавляться от жены, если она ворвется в зал в такой ответственный момент. Но та, и он благодарил за это судьбу, не шла.
Марина, перепробовав все блюда, поведала Виноградову грустную историю непонимания со стороны мужчин своей нежной трепетной души. Тот, в свою очередь, рассказал о черствости женской. Они оба решили, что не от мира сего и обменялись телефонами.
– Это-то я-то была черствой?! – возмутилась одна старушенция. – Да я для него делала все! В том числе выслушивала стенания по поводу неудавшейся карьеры и друзей-оборотней!
– Не мешай процессу, – старушка потянулась за остатками саке, – лучше выпей со мной. Она знает что делает, – и горькая слеза одиноко скатилась под покрасневший от выпитого нос.
– Звоните в любое время, – трагически шептал Виноградов Марине, чувствуя, что золотая рыбка вот-вот сделает ноги, – я буду ждать!
– Обязательно, – пообещала она ему и накинула благоухающий шарфик на его толстую шею, – пусть это будет напоминать тебе, Геннадий, о нашей случайной встрече! В огромном людском океане мы все-таки нашли друг друга.
– И не должны потерять, – в тон ей заговорил Виноградов.
– Ни в коем случае, – прошептала ему Марина и послала воздушный поцелуй. – Да ты романтик! Обожаю романтиков! – Виноградов понял, что переборщил.
Романтиком он не был никогда. Разве что романтиком с большой дороги.
– Да, я такой, – окрылил свою новую знакомую Афиноген, – я романтик.
Две старушенции за соседним столом прыснули от неудержимого приступа смеха, чокнулись бокалами и выпили за «Романтиков!» Виноградов даже не посмотрел в их сторону, пусть пенсионерки развлекаются. Какое ему дело до того, как воспримут его слова посторонние. Главное, чтобы его правильно поняла божественная Марина. Она его поняла, позволила поцеловать свою руку и проводить до выхода.
Когда он смотрел, как она, вся такая воздушная, облаченная в утонченный шелковый костюм, в своей серебристой иномарке отъезжает от ресторана, ему хотелось петь от радости. Но запели старушки, они затянули жалостливую песню про нелегкую женскую судьбинушку. Их тут же попросили замолчать, но они успели пропеть про злого ирода, исковеркивавшего женскую судьбинушку, отчего остались чрезвычайно довольны.
Виноградов достал мобильный телефон и позвонил Виктории, по странному стечению обстоятельств у одной из старушек тоже зазвонил телефон. Она ужаснулась, полезла в карман и там судорожно попыталась отключить улику. Вторая, странно блуждая круглыми нетрезвыми глазами по Виноградову, снова стала орать, перекрывая мобильную трель, про ирода, который все коверкал и коверкал женскую судьбу. Из всей песни она знала лишь один припев и орала его, что было мочи. Посетители стали нервно оборачиваться, к старушкам тут же подскочили дюжие вышибалы и, ведя себя все-таки учтиво, проводили престарелых дам на улицу. На свежем воздухе мобильник наконец-то замолчал.
«Не отвечает, стерва», – подумал Виноградов и набрал другой номер.
– Привет, Алена, – сказал он кому-то, – у меня мелкие неприятности. Нет, с моей бывшей все в порядке. Правда, сегодня она так и не появилась. Но я думаю, ее просто замучили муки совести. Я немного приболел, так что наше завтрашнее свидание переносится, – он закашлял, – на самое ближайшее время. Твой офигительный Афиноген тебя любит и целует…
– Как говорил мой любимый герой, клиент дошел до кондиции, – сообщила приятельницам Марина. – Остается только выждать небольшую паузу, чтобы кондиция достигла наивысшей точки накала.
– Что это значит? – склонившись над раковиной и отфыркиваясь от грязных струй профессионального грима, заплетающимся языком громко поинтересовалась Ольга. – Мое одурманенное алкоголем сознание отказывается переводить непереводимое.
