Барбара Делински - Дорога к тебе
Выйдя из телефонной будки, Джек направился к палате, где лежала Рэйчел, Кэтрин — за ним.
— Вы не думали, что я останусь?
— Я не знала, что и думать. Я знала о вас только то, что слышала от Рэйчел. А из этого можно было сделать вывод, что вы скорее уедете, чем останетесь. Рэйчел всегда чувствовала себя брошенной.
Джек сразу остановился, Кэтрин сделала то же самое.
— Брошенной? — переспросил он. — Это не я ушел от нее — Рэйчел ушла сама. Именно она упаковала вещи и уехала из города.
Кэтрин посмотрела на него так, будто собиралась что-то сказать, но вместо этого только поджала губы и молча кивнула.
— Ну давайте, — предложил Джек. — Выкладывайте то, что хотели сказать. — Он уже дошел до того состояния, когда ему было наплевать на правила хорошего тона.
С минуту Кэтрин молчала, затем заговорила — совершенно спокойным тоном, но в глазах читался вызов:
— Я собиралась сказать, что, с точки зрения Рэйчел, вы к тому времени уже фактически ушли от нее. Ее отъезд был только реакцией на это. В Сан-Франциско она задыхалась, она не могла работать. Ей там было тоскливо и скучно.
— Если ей было скучно, то это ее собственная вина. Она могла там заниматься многими вещами, но не занималась. — Джек понимал, что надо заканчивать этот разговор — здесь не время и не место его вести. Однако Кэтрин Эванс разбередила старую рану, и он не мог молчать. — По ее мнению, я был виноват в том, что она скучала?
Кэтрин слегка пожала плечами:
— Единственным, с кем она желала иметь дело в этом городе, были вы, но вы постоянно отсутствовали.
— Да нет же, не отсутствовал! — Да, для подобных разговоров сейчас не время и не место, но, черт возьми, эта подруга Рэйчел обвиняет его в том, что он бросил жену! Нет, надо отвечать. — Я работал не разгибая спины, создавая приличную клиентуру, — чтобы у нас был свой дом, чтобы было что есть и чтобы, извините, Рэйчел могла творить, не беспокоясь о заработке. — «Хватит!» — подсказывал ему внутренний голос, но Джек уже не мог остановиться. — О чем, черт побери, я ее просил? Один-два раза в неделю куда-то пойти. Разве это так много? Да ее с детства к этому приучили. Она с закрытыми глазами может сделать все как надо. Кроме того, она же знала, что это нужно для бизнеса. Если ты хочешь создать себе имя, то должен быть на виду.
— Рэйчел это знала, — согласилась Кэтрин. — Ее гораздо больше раздражали ваши поездки. По ее словам, вы чаще бывали в отъезде, чем дома.
Отвернувшись, Джек вполголоса выругался, но сразу же заговорил снова:
— Рэйчел все это вам говорила? Забавно, что она ни разу не упоминала при мне о вас. Кто вы такая, черт возьми, чтобы становиться между мной и женой?
— Бывшей женой, — ответила несколько смущенная Кэтрин. — А раз уж вы спросили, кто я такая, — я подруга Кэтрин. Я люблю ее и девочек. Они мне все равно что родные, и я не хочу, чтобы они страдали.
— А вы думаете, я хочу? Если вы так думаете, то оч-чень ошибаетесь.
На этот раз Джек решительно двинулся вперед и больше не останавливался.
Хотя бы уже для того, чтобы досадить Кэтрин Эванс, Джек ходил за своими дочерьми как приклеенный. Он посидел вместе с ними у постели Рэйчел, потом отвел их в кафетерий, снова привел к Рэйчел, а когда подошло время обеда, опять отвел в кафетерий. В промежутке он переговорил по телефону с неврологом из Сан-Франциско, который согласился на следующий день посмотреть Рэйчел.
Из тех медиков, которые время от времени заходили в палату, Джеку больше всего понравилась приставленная к Рэйчел медсестра по имени Синди Уинстон — в белых леггинсах, длинной блузке, предназначенной, очевидно, для того, чтобы скрыть излишнюю полноту, и очках с толстыми стеклами. Она говорила медленно и тихо и была, по всей видимости, очень доброй. Если Кара Бейтс манерой поведения больше походила на учительницу, то Синди Уинстон вела себя по-дружески. Девочки ловили каждое ее слово.
— Побольше разговаривайте с мамой, — советовала она им. — Расскажите о том, что делали. — Она взглянула на Рэйчел. — Рассказывайте ей анекдоты. Скажите о том, как вы грустите. Или сердитесь. Или боитесь. — Синди снова посмотрела на девочек. — Можете смеяться или плакать. Это все нормально. Она поймет.
— А если нам больше нечего будет сказать? — спросила Саманта.
— Тогда дотроньтесь до нее. Это важно. Видите, что я делаю? — Хотя она обращалась к девочкам, Джек тоже повернул к ней голову. Оказывается, разговаривая с ними, сестра все это время массировала плечо Рэйчел. — Ваша мама все чувствует. Прикосновениями вы даете ей знать о себе. Не бойтесь — поднимите ее руку. Вот так. У нее есть любимые духи?
Глаза Хоуп загорелись.
— «Горные лилии».
— Принесите.
— А это поможет?
— Не повредит.
К несчастью, Синди Уинстон разряжала обстановку лишь на короткое время, и Джек нервничал все больше и больше.
Чтобы не заснуть, он выпил столько кофе, что к концу дня не мог справиться с дрожью во всем теле. Когда Кэтрин привезла с собой нескольких подруг, Джек с трудом выдержал процедуру представления, а как только она была закончена, тут же потащил девочек к машине.
Но едва они успели выехать на дорогу, Саманта громко произнесла:
— Так что же мы будем делать?
— В каком смысле? — не понял Джек.
— Если мама умрет.
— Она не собирается умирать.
— Ну, тогда если она там долго пролежит — кто будет о нас заботиться?
— Я.
— А где? — В голосе Саманты звучало подозрение.
— В Большом Суре. — На короткое время это вполне возможно. Джек пока не думал о работе — он вообще не мог о ней думать. — Если до завтра не произойдет никаких изменений, то, пока вы будете в школе, я съезжу за своей одеждой.
Сэм пришла в ужас:
— Но мы не можем пойти в школу!
— Вы не можете не пойти. Приближается конец учебного года. Если не ошибаюсь, экзамены уже на носу.
— Да, но…
— Я заберу вас из школы. — Так как в Большом Суре была только начальная школа, девочки ездили на автобусе в Кармел. Оттуда до Монтерея всего десять минут езды. — Оставшуюся часть дня вы сможете провести в больнице.
— Ты думаешь, я действительно могу сосредоточиться на занятиях?
— Я думаю, что ты должна постараться. Я думаю, что твоя мама этого бы хотела. Я думаю, что мы должны по возможности вести нормальную жизнь.
— Нормальная жизнь кончилась.
Это было правдой, но Джеку отчаянно захотелось придушить Саманту за откровенность.
— Послушай, твоя мама все равно когда-нибудь придет в себя. Это не будет продолжаться целую вечность.
— Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спросила Хоуп.
