Людмила Анина - Та, что ждет
— Да ладно тебе, — отмахнулась она. — Надо же себя хоть иногда радовать, тем более когда вокруг так мало поводов для радости.
Полина подняла на нее глаза:
— Игорь?
Она выдохнула и красноречиво закатила глаза:
— Давай не будем о грустном. Мне вчера и так досталось на орехи.
Ей совершенно не хотелось вспоминать о вчерашнем вечере. Она уговорила Игоря сводить ее в театр, на один из популярных молодежных спектаклей, куда она давно хотела попасть. Ох, как горько она пожалела о том, что вообще решила идти с ним туда, — Игорь сидел весь вечер с постным лицом, скрестив руки на груди, остался недоволен увиденным и порекомендовал ей выбирать более классические и проверенные постановки. Ей же спектакль страшно понравился — пародия на один день из жизни популярной радиостанции была подана, на ее взгляд, очень оригинально, смешно и совсем не похоже на то, что ей приходилось видеть раньше.
Раздражение Игоря было ей понятно, причина была вовсе не в спектакле. Их отношения явно выходили из-под его контроля, он ощущал, что она отдаляется от него все дальше и дальше. Хотя они не виделись уже пару недель, их вчерашняя близость была похожа на механические заученные движения двух скучающих в столетнем браке кроликов. Ее разочарование и охлаждение сказывались на их отношениях, напоминавших болото, в котором она страшно не хотела увязнуть.
Ей нужно было набраться храбрости, чтобы признаться, что все кончено. Рано или поздно придется это сделать, ничего уже изменить невозможно. Ее иллюзии о стабильных отношениях превратились в цепи, которыми она тяготилась и которые отчаянно хотела сбросить. Будущее, интересное, захватывающее, манило ее, искрилось яркими красками, и кажется, теперь она даже знала, как его зовут.
— Так ты мне скажешь, чему ты так загадочно улыбаешься? — Полина откинулась на спинку дивана. — Я ведь вижу, что с тобой что-то происходит. Давай, не тяни — рассказывай.
— Да, собственно, пока нечего рассказывать. Ничего особенного не происходит.
— Совсем-совсем ничего? — Полина испытующе посмотрела на нее. — А мне кажется, что происходит. Иначе ты бы так загадочно сейчас не улыбалась.
— Я разве улыбаюсь? — Она облизала ложку с остатками мороженого и со вздохом взглянула на опустошенную миску. — Нее, это я от удовольствия жмурюсь. Как кошечка от сметанки…
— Лерка! Колись!
— Нее, я законопослушная гражданка и в незаконных акциях не участвую!
Полина посмотрела на нее испытующе, но настаивать больше не стала:
— Ну, хорошо. Тогда скажи мне, что ты собираешься делать на майские праздники?
Она задумалась.
Целых пять выходных дней. Хм…
— А что, есть какие-то предложения?
— Да, есть. — Полина оперлась рукой на подлокотник диванчика и вытянула перед собой ноги. — Как ты смотришь на то, чтобы смотаться на все праздники в Питер?
Питер. Это было здорово.
Она обожала этот город, кажется, с первого дня, как приехала в него впервые. Ей было тогда 13, и их целым классом вывезли на «знакомство с Достоевским» в самое неудачное время года — в конце ноября. Дул пронизывающий ледяной ветер, без конца моросил мелкий противный дождик, но она, словно околдованная, смотрела вокруг — на особняки и дворцы, кое-где обветшавшие, но еще не потерявшие былой блеск и величие, на широкие проспекты и улицы, пересекавшиеся друг с другом прямыми, как стрелы, линиями, на мрачные, плотно стоящие друг к другу старые дома прошлого века. Город — отвергнутая когда-то столица — был горд и холоден, но в ее глазах это было скорее достоинством, чем недостатком.
Это была любовь с первого взгляда.
— Хорошая идея.
Полина испытующе посмотрела на нее:
— Я думаю, Валера будет рад тебя увидеть.
Валера.
Это было искушение.
Они не виделись уже больше года, а с тех пор, как в ее жизни появился Игорь, и даже созваниваться перестали — тогда она мысленно поставила крест на всех предыдущих отношениях. Но сейчас, когда стало окончательно ясно, что у них ничего не получится, она имеет право подумать о ком-то другом?
Хотя что толку себя обманывать? Она уже думает. Взять хотя бы это ее новое пермское знакомство…
— Если ты хочешь ехать в Питер на майские, то лучше билеты брать уже сейчас, — задумчиво ответила она, — если они еще есть, конечно…
Полина победно улыбнулась:
— Это означает «да»?
Она притворно равнодушно пожала плечами:
— Почему бы и нет?
— Ты ему скажешь, что ты приезжаешь? — Полина продолжала смотреть на нее с улыбкой.
У нее вырвался легкий смешок, и она покачала головой:
— Ты этим интересуешься в связи с тем, начну ли я с ним снова встречаться, или где мы в итоге все эти дни будем жить?
— Разумеется, где мы будем жить! Наверняка в Питере все гостиницы уже давно забиты!
— Ну, ты можешь запросто остаться у Вовки.
Вовка был давним кавалером Полины, с которым она встречалась уже не первый год, и, само собой разумеется, вопрос о ее проживании в Питере был решен заранее. В отличие от нее…
— Давай для начала решим вопрос с билетами. Мне очень не хочется вновь все праздники сходить с ума, думая, сможем ли мы и в этот раз уехать с проводником. У тебя деньги сейчас есть?
— Да, кое-что от зарплаты еще осталось.
— Тогда завтра вечером едем на Ленинградский и берем билеты.
— Как обычно, на ночной?
— Ну, если посчастливится, то да. А если, как обычно, билетов уже не будет, то будем ориентироваться по месту.
— Ух ты, супер! Мы едем в Питер!!!
— Да, твой Вовка будет просто счастлив, что я тебя снова к нему привезу.
— Я думаю, Валера будет мне благодарен в той же мере.
Она улыбнулась и покачала головой:
— Там видно будет.
* * *В Питер она позвонить сама не успела — Полина, воодушевленная ее согласием, спустя два дня сообщила ей, что Вовка тут же позвонил Валере. Ответ был кратким и вполне определенным — никаких проблем, в любое время.
Ну что ж, ничего другого она и не ожидала. Дело оставалось за билетами, и они с Полиной договорились на этой же неделе съездить на вокзал, чтобы хотя бы на этот раз не ехать в поезде «зайцами».
По крайней мере, хоть это было с ее стороны проявлением ответственности. Если это чувство было ей хоть в какой-то степени дано свыше.
Очаровашка
Кстати, можно вопрос?!))
flame
конечно можно:)
Очаровашка
почему ты постучался в мою аську?! скучно стало?….
Вряд ли она даже сама себе сейчас призналась бы, чем продиктован был этот вопрос. Кажется, ей безотчетно хотелось ощутить, что она нравится этому далекому, неизвестному Леше — маленькая, женская прихоть, интуитивное кокетство, присущее ее натуре. Кажется, он ее уже безнадежно разбаловал.
