Девушка из Екатеринбурга. Встреча в «Красной Поляне» - Михаил Цебусов
Почему он так делал и в этот раз? Он не мог попросить позвать к телефону Снежану, думал, начнутся к ней претензии, почему ей звонят на рабочий телефон клиники.
ЧАСТЬ 10
Екатеринбург, 20 октября 2007
Поезд шёл долго, в августе он ехал сутки, а тут – полтора суток. Макс выехал 18 октября вечером и приехал 20 октября утром.
Макс накануне договорился с Юрой, что приедет на 4 дня, может в один из дней встретятся со Снежаной вечером после работы.
Но, чем ближе поезд подъезжал к Екатеринбургу, тем сильнее было чувство тревоги у Макса. Он утешал себя, думал, что просто волнуется перед встречей, что всё-таки она ему говорила два месяца назад с небольшим, что рада была его повидать, сказала, что будет рада видеть снова… Он вёз полторы тысячи долларов для Ирины, надеялся, что они вместе посидят, он извинится, отдаст…
Юра и Вадим встретили его на перроне.
– Ну, что, сначала к твоей любимой, потом к тёте Ане, и вечером к Андрею, у его сына день рождения.
– Хорошо! – Бодро ответил Макс.
Юра также припарковал машину во дворе, за клиникой Снежаны.
Макс быстрым шагом пошёл к клинике.
В приёмной сидела та же рыжеволосая девушка Таня, что и в первый его приезд в клинику. Она узнала его, улыбнулась.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте. Я к Снежане Германовне.
– Хорошо, сейчас я ей скажу.
Через минуту Таня вернулась какая-то растерянная, без былой радости.
– Я сказала… – Выдохнула она.
Он сидел с полчаса точно. Уже позвонил Юра:
– Ты скоро там?
– Да, скоро, – ответил Макс и подошёл к рыжеволосой девушке.
– Извините, Снежана Германовна сильно занята? А то меня брат ждёт…
– Я Вам говорю – я сказала… – Выдохнула Таня.
Тут вышла Снежана в розовом медицинском костюме – блуза с длинными рукавами и брюки. Её вид вызвал у него оторопь – как будто к нему вышел совсем другой человек. Взгляд недовольный, и, даже не поприветствовав, она начала:
– Послушай, у меня работы вагон и маленькая тележка! Что ты хотел?! Что случилось?! – Эмоционально спрашивала она, выставив руки перед собой ладонями к нему.
– Да-а… Очередная командировка в Екатеринбург… – Растерянно начал он, сохраняя улыбку на лице. – Зашёл поздороваться…
Она подняла глаза к потолку, хлопнула себя ладонями по бёдрам, словно говоря: «Из-за такого пустяка меня сорвал…»
Потом подняла руки до плечей, ладонями к нему и устало сказала с озабоченным взглядом:
– Всё… Я пошла…
Она развернулась и скрылась в коридоре.
Он, изображая на лице бодрую улыбку, сказал Тане:
– До следующей встречи… – И подмигнул.
Она смотрела на него смеющимся взглядом.
В дверях он развернулся, вспомнив, что в руке у него пакет с подарками для Снежаны, достал оттуда коробку конфет, положил с улыбкой перед Таней на стол:
– Возьмите, московские.
Потом достал портрет Снежаны, который он сам нарисовал чернилами на листе ватмана формата А3. Тоже положил на стол.
– Передайте Снежане Германовне, как успокоится. Сам рисовал. – Он продолжал через силу улыбаться.
Таня с восхищением посмотрела на портрет.
– Здорово… Спасибо. Передам… – Насмешка в её взгляде прошла, она на него смотрела уже с жалостью.
– В прошлый раз веселее пообщались, правда? – Тихо весело сказал он. Таня потупила взгляд и промолчала.
– Всего доброго… – Всё также, улыбаясь, сказал он
– До свидания…
Как только он вышел за порог, улыбка сошла с его лица.
Он вспомнил анекдот, рассказанный сослуживцем: «Сидит ворона на ветке, держит сыр в клюве, вдруг подбегает лисица с длинной палкой – как даст вороне по голове! Ворона офигела, раскрыла клюв, упал сыр, следом упала ворона, лисица сыр забрала и убежала. Ворона сидит на заднице и думает: «Ни фига себе басню сократили!»…
Вот Макс чувствовал себя также, как эта ворона.
Он подошёл к машине, открыл дверь.
– Ну, как? – Спросил Юра.
– Нормально. – Натянуто улыбнулся Макс. И они поехали к тёте Ане. Пообедали у неё, хотя у Макса был аппетит нулевой и он с трудом запихал в себя маленькую тарелку супа и выпил рюмку водки.
Тётя Аня спрашивала про его семью, про то, как он общался со Снежаной. Он отвечал что всё нормально.
Потом заехали на квартиру родителей Вадима, Макс там оставил вещи, и они пошли к Андрею, отметить день рождения его сына – школьника.
Макс старался улыбаться, пытался есть, но вкусное мясо жареного гуся застревало в горле как кусок дерева. Водка шла плохо – обжигала горло, словно абсент, хотелось кашлять, и она его абсолютно не брала – он не мог опьянеть. После третьей рюмки взял банку светлого пива, и больше водку не пил и ничего не ел. После 10 вечера все стали расходиться.
Родители Вадима выделили Максу маленькую комнату. Он лёг на кровати головой к окну, перевернулся на живот и, положив подбородок на подушку, стал смотреть в окно.
Темные девятиэтажки, фонари, вдали широкая хорошо освещённая дорога и никого – ни людей, ни машин…
Верхняя Пышма его звала, она его обнимала, говорила: «Будь как дома, путник».
Но без Снежаны его уже ничего не радовало.
«Господи, – говорил он сквозь зубы, глядя на освещённую дорогу, – сделай так, чтобы с ней поступили также, как она со мной, чтобы она кого-то очень любила, надеялась, ждала, чтоб ей подарили надежду и потом также, как она меня, обломали, оставив в шоке… Господи, сделай так, чтобы с ней поступили также, как она со мной…»
Он повторял и повторял это, как молитву, на деле – как проклятие, и ещё не знал, что оно сбудется.
Его бабушка говорила: «Самое страшное проклятие – проклятие невинного человека, с которым обошлись несправедливо…» Так оно и было – когда его незаслуженно обижали, когда девушки либо грубо отвергали его любовь, либо когда использовали и со смехом бросали, он про себя желал, чтобы с ними обошлись также жестоко, как они с ним. И это сбывалось. На его школьных обидчиков, на девушку, за которой он ухаживал в школьные годы, а она, вместо того, чтобы сразу ему сказать, что он ей неинтересен, поморочила ему несколько месяцев голову и грубо послала подальше, высмеяв в кругу общих знакомых типа «он со мной рядом не валялся, а ещё смел ухаживать за мной», на другую девушку, которая его просто использовала и в финансовом и в эмоциональном плане, а
