Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Мо Жань замер, чувствуя, как кровь отхлынула от лица, а затем медленно поднял вверх обе руки, продолжая удерживать полотенце.
— Учи… балетмейстер Чу, я всего лишь пытался сбить Вам температуру. Вам стало дурно на репетиции, так что я привез Вас домой и решил, что… — Убирайся!!! — проревел Ваньнин в ярости, повторяясь. Его суровый вид так сильно контрастировал с обнаженным, все еще покрытым пунцовым румянцем, телом, что Мо Жань внезапно почувствовал абсолютно иррациональную волну возбуждения, от которой у него буквально подкосились колени. Даже если бы его учитель сейчас выпустил в него всю обойму, он бы не сдвинулся с места и умер прямо тут — созерцая этого прекрасного, сексуального мужчину.
На самом деле, это был далеко не первый раз, когда Чу Ваньнин орал на Мо Жаня и велел ему убираться вон — возможно, именно по этой причине вспышка ярости не произвела на него должного устрашающего эффекта. Скорее, наоборот, все это раззадорило Мо Жаня, и адреналин разошелся по его крови обжигающим огнем.
— Я никуда не уйду, — уверенно сказал он. — У Вас жар. Я приготовил лекарства, и ждал, когда Вы очнетесь. Вам нужно принять жаропонижающее… — Вздор, — процедил Ваньнин, но оружие все-таки медленно опустил и… спрятал под подушку.
«Бл*ть, он спит с пистолетом в постели?! Серьезно?!»
У Мо Жаня отвисла челюсть. Это было… горячо. Он только и мог, что смотреть на Ваньнина, забыв, что вообще собирался сказать.
В этот момент прохладный компресс из уксусного полотенца начал соскальзывать со лба балетмейстреа Чу — и он, видимо, осознал, что Мо Жань не обманывает его. Холодные капли потекли по его лицу — и он раздраженно отбросил компресс на пол, поджимая губы.
— Почему я раздет? — наконец, спросил он. — Ваша одежда… я ее снял чтобы сбить температуру таким образом. — Ясно, — казалось, Чу Ваньнин понемногу приходит в себя. Он опустился на постель, набросив нервно на себя одеяло, а затем снова покосился на Мо Жаня. Тот тут же подал Ваньнину стакан с водой и пластинку тайленола. — Я не буду это пить, — процедил Ваньнин внезапно. — Эти таблетки абсолютно отвратительны. У меня в аптечке есть сладкие жаропонижающие порошки… — Они вредны для желудка, — прервал его Мо Жань, скрестив руки на груди. — Ну же, балетмейстер Чу. Выпейте это, а я приготовлю Вам сладкий чай и что-нибудь вкусное… — Приготовишь?.. — брови Ваньнина, который, было, расслабился, снова встревоженно поползли вверх. — Приготовлю, — подтвердил Мо Жань, энергично кивая. — И вовсе незачем на меня так смотреть — я уверен, если бы я заболел, на моем месте балетмейстер Чу поступил точно так же…
На самом деле, он вовсе не был в этом уверен. Мо Жань думал, что Ваньнин скорее заставил бы его репетировать связки на сцене до тех пор, пока он бы не упал без сознания прямо там и умер — но он не мог этого сказать вслух, а потому лишь лучезарно улыбался Ваньнину, который, похоже, не понимал, шутит Мо Вэйюй или нет.
— Хорошо, — неожиданно кивнул его учитель, а затем забросил несколько таблеток в рот и проглотил их одним глотком, кривясь так, словно только что съел нечто особенно мерзкое. — Ну, как? Доволен? — Да, — Мо Жань неожиданно для себя рассмеялся. — Да, я доволен. Отдыхайте, балетмейстер Чу. Я принесу Вам горячий чай и что-нибудь сладкое к нему, — он запомнил, что Ваньнин таскал с собой в карманах конфеты, так что решил, что тот любит сладости. Кажется, проходя мимо кухни, он видел печенье... — ...ясно.
Учитель воззрился на Мо Жаня таким ледяным взглядом, что тому вдруг стало не по себе. Казалось, Мо Жань не чай собирался ему приготовить, а какой-нибудь яд.
«Почему он так смотрит на меня? — запоздало подумал юноша, покидая комнату, — Как будто я оскорбил его чем-то… »
...Спустя пару минут он вернулся в спальню Чу Ваньнина с подносом, на который водрузил дымящуюся чашку чая и блюдце с османтусовым печеньем. Учитель к этому моменту был уже полностью одет: на нем был один из неизменных светлых кашемировых свитеров «под горло» и свободные бледно-серые пижамные штаны, из-под которых едва виднелись кончики пальцев ног. Казалось, этот человек стремился скрыть каждый миллиметр своего тела. Впрочем, его волосы так и остались распущенными, длинными чернильно-черными прядями ниспадать ему на плечи и спину.
Ваньнин сидел на кровати с неестественно прямой спиной лицом к двери. Его глаза так и сверлили Мо Жаня, а губы сурово поджались.
— Я чай принес, — Мо Жань старательно сделал вид что не заметил напряжения. — Балетмейстер Чу, Вам стало лучше? Может, измерите снова температуру?.. —...Уходи, — оборвал его грубо Ваньнин.
Мо Жань растерянно застыл, его пальцы с силой сжали края подноса так, словно пытались сокрушить холодный металл.
Чертов Ваньнин снова надумал его выгнать. Ну, по крайней мере, он больше не кричал на него и не использовал бранные слова вроде «убирайся» или «вон»... Это определенно можно было считать прогрессом.
— Уйду я, уйду, не переживайте, балетмейстер Чу, — проговорил он со вздохом. — Но прежде выпейте чай и измерьте снова температуру. А еще неплохо бы вызвать на дом врача… — Нет, — Ваньнин нахмурился. — Это лишнее. Мо Вэйюй, я благодарен тебе за помощь, но… — он внезапно замолчал, но в его взгляде читалось «ты слишком многое на себя берешь».
Мо Жаню ничего не оставалось кроме как сдаться. В конце концов, он и так проник в чужой дом, и вел себя так, словно здесь жил. Они с балетмейстером Чу не были ни любовниками, ни даже друзьями.
Он мысленно поморщился, внезапно вспомнив, что его учитель даже не был в курсе, что Мо Жань был его тем самым учеником
