Декаданс - Людмила Семенова

— Ты что, сделал ее специально для меня? — спросила Полина. Алик кивнул и погладил ее по плечу.

— Примерить не хочешь?

Девушка накинула блузку, приколола брошь возле воротничка и непроизвольно залюбовалась своим отражением.

— Но почему именно ландыши? Неужели это тебе песня «Городские цветы» навеяла? Ты же говорил, что любишь абстрактные мотивы.

— Ну, песня тут уж точно ни при чем, — рассмеялся Алик. — Просто ландыши расцветают в мое любимое время года и с детства ассоциируются у меня с чем-то прекрасным. А на таком суровом фоне они выглядят еще более нежными, правда?

Не дожидаясь подтверждения, он присел на подлокотник дивана рядом с Полиной и добавил:

— А что касается абстрактных мотивов, то знаешь, Поля, я ими, так сказать, не от хорошей жизни увлекся... Понимаешь, что я имею в виду? У меня рано начались проблемы (тут Алик постучал себя по шее), и я стал искать себя в каких-то иллюзорных мирах. Так всегда бывает, когда тебе становится неловко за свою реальную жизнь, за свое истинное «я». Люди, у которых внутри нет раздрая, никогда не тяготеют ко всяким безумным жанрам и недожанрам, они любят милые морские пейзажи, натюрморты с цветами и бабочками, семейные портреты и котиков. И это и есть нормальная жизнь, Поля.

Девушка смущенно улыбнулась: его искренность глубоко тронула ее. Она всегда удивлялась тому, что Алик откровенно и без всякого жеманства оценивал свое пристрастие, — это давало надежду, что он еще способен серьезно думать о будущем в отличие от тех пьющих людей, которые упорно не желают признавать проблему.

Однако на следующий день — это было как раз незадолго до возвращения Инги, — Полину ждало крайне неприятное открытие.

Глава 7

Когда Полина позвонила в квартиру Алика через домофон, парадная открылась, однако у двери он ее не встретил. Сама дверь была чуть приоткрыта, и Полина, поколебавшись, вошла. Темная прихожая и отсутствие звукового фона — обычно Алик по вечерам включал какую-нибудь тихую, умиротворяющую музыку в любимом им стиле кантри, — усугубили дурное предчувствие.

Войдя в гостиную, Полина к своему ужасу увидела на журнальном столике полупустую бутылку любимой Аликом текилы и блюдце с почти высохшим куском лимона. Самого Алика в комнате не было. От отчаяния и чувства собственной беспомощности у девушки перехватило дыхание. Все последние дни были такими спокойными и светлыми, что она никак не ожидала столь горестной развязки.

— Я здесь, — негромко произнес Алик из кухни, не дожидаясь ее зова.

Полина прошла туда и увидела молодого человека стоящим у окна, которое выходило на весьма типичный и унылый двор. Он безучастно смотрел сквозь стекло, опираясь на подоконник, и даже не сразу повернул голову в ее сторону.

— Алик, что все это значит? — спросила Полина решительно.

— Что именно? — отозвался он, криво усмехнувшись. К этому моменту Полина и так была уверена, что Алик выпил, но его голос развеял последние робкие сомнения. Такие странные нотки заносчивости и вместе с тем затаенного страха появлялись в нем только после пары рюмок крепкого напитка.

— Зачем ты пил? — сказала она уже строже, но в ее голосе поневоле слышалась нервная дрожь.

— Поля, это уже второй вопрос, — произнес Алик, наконец обернувшись к ней. — Только я не уверен, что смогу ответить хотя бы на один...

Тут Полина разглядела, что его лицо опять было мертвенно бледным и неприятно блестело от испарины, под глазами появились темные круги, взгляд был вялым и мутным.

— Компанию мне не составишь? — вдруг спросил юноша с той же усмешкой, но сразу осекся. — Прости, я знаю, что ты не пьешь, да и вообще... Мне просто в какой-то момент становится невмоготу наедине с собственным отражением.

Он кивнул в сторону окна.

— Алик, — вздохнула горестно Полина, присаживаясь к приземистому кухонному столу, — что же ты делаешь? Что тебя так не устраивает в жизни, отчего ты сам толкаешь себя на погибель? Я не собираюсь читать тебе мораль, не подумай, но может быть, я чего-то не знаю?

— Я сам себя не устраиваю, Поля, — мрачно ответил Алик, сел напротив и сцепил сложенные на столе руки. — Проще всего было бы списать все на гнилые гены, но на самом деле это моя вина. Вот посмотри вокруг: можно представить, что вот в такой кухне, в таком доме живет неблагополучная семья?

— Разумеется, нет, — уверенно сказала девушка и обвела глазами уютное пространство. — Но тебе, конечно, виднее. Ты хочешь мне что-то рассказать?

— А вот суди сама, — сказал юноша, протягивая руку за бутылочкой минеральной воды. — Ты же видела моего папу: тихий, добрый, безобидный и беспомощный дядька. Верно? Нет, он на самом деле такой и есть, поэтому я с детства к нему больше тянулся. Мама — она деловая, немного жесткая, сосредоточенная на порядках, задачах и графиках, с ней не подурачишься, не побесишься, не поговоришь о всяких глупых мальчишечьих тайнах. Я только потом стал ее понимать: она же с моего детства семью тянула, и мужа, который весь такой из себя добрый, смешливый и обаятельный, только до сих пор живет так, будто с луны свалился. И не ведает, что ни молоко, ни пиво само в холодильнике не растет. Он даже не то чтобы лентяй или эгоист, он просто застрял в каком-то сказочном мире, где ему уготована роль гения, маме, соответственно, — роль музы, ну и я в качестве продолжателя... А правдой оказалось только последнее, и то совсем не в таком смысле, как он хотел.

— Ты считаешь своего папу виноватым?

— Поля, не так. Я тебе объективно скажу, что стал пить именно из-за него. Отец знал, какая у меня наследственность, но и не подумал воспитать должным образом, чтобы я капли в рот не посмел брать. А ведь мог бы! Он же в свое время такого успел повидать, что мне и не снилось: мой дед, если его так можно назвать, был не только алкоголиком, но и натуральным садистом. Если что, он был не художник, простой работяга, но, как видишь, иногда с этого не легче. Папа рядом