Осень отчаяния - Нелли Ускова
Паша перевёл взгляд на друга, но тот улыбнулся и пожал плечами, будто согласен с ней и уговаривать не собирается.
– Ты нам запрещаешь снимать других девушек, а сама сниматься не хочешь! – Паша прищурился, он не собирался так быстро сдаваться – его идея должна была выстрелить.
– Когда я тебе запрещала снимать других девушек? – Яна подавилась чаем и закашлялась.
– Вчера кто тут истерики устраивал?!
– Паш, ты можешь снимать кого угодно и сколько угодно, но только подальше от Тима, – она умилительно посмотрела на Тимоху.
Паша закатил глаза и цокнул:
– Ты такая скучная!
– Зато ваша староста очень весёлая! – теперь Яна прищурилась, глядя на Пашу.
– Да, весёлая! Вот уведёт у тебя Тимоху, будешь знать, – выдал Паша и тут же пожалел, что ляпнул это.
Потому что Яна вдруг побледнела и в её глазах мелькнули слёзы. Она быстро опустила взгляд и сделала вид, что не слышала этого, медленно выбралась из объятий Тима, не дала ему себя удержать.
– Ладно, я пойду голову мыть, пока вы не ломанулись в ванную, – сдавленно проговорила она.
– Ян, сорян! – спохватился Паша, когда она встала.
Но Яна лишь коротко кивнула, так и не подняв на него глаза, зато Тим молчаливо сверлил Пашу таким взглядом, тяжелее, чем кувалда. Сейчас Тим его точно ненавидел, даже слов не надо было.
– Ну ляпнул, не подумав, – засуетился Паша. – Просто такая идея классная была, а Янка всё обломала!
– Паштет, следи за словами! – отчеканил Тим таким тоном, что лучше бы врезал.
– Да, я уже понял, что в этом доме, как в монастыре, про девушек разговаривать нельзя! – вспылил Паша. – Особенно про девушек Тимохи.
Когда ТимьЯн ушли спать, Паша остался монтировать ролики на кухне. От одиночества не спасала даже музыка. Задумался: есть ли такая фобия – боязнь одиночества? И если есть, то он точно этим страдал, ему всегда нужен был рядом шум, люди. Когда Паша оставался наедине с собой, ему вдруг становилось ужасно страшно. Паша открыл переписку с Ликой и вновь начал упрашивать прислать ему фотку какой-нибудь части тела.
«Должен же я собрать весь пазл».
«Полпервого ночи! Пазл уже одним глазом видит сны».
«Сфоткай мне другой глаз, который не спит, и я сразу отстану».
Лика действительно прислала Паше половинку лица – она лежала на подушке в полумраке, не обманывала, что уже засыпает. В груди заныло от тоски, а пальцы набрали на автомате:
«Я соскучился!»
Но Лика в этот раз проигнорировала его фразу. Паша прислал ей целующий смайлик, потом ещё один, и ещё, и ещё… Лика ответила:
«Ты писал, что отстанешь. Всё, спокойной ночи!»
«А хочешь, я тебе пришлю какую-нибудь часть своего тела?» – Паша добавил коварный смайл.
«Не вздумай!»
Паша расхохотался.
«Оказывается, ты такая испорченная)) Мне это очень нравится!»
Паша подорвался в ванную, снял майку, стал перед зеркалом и сфотографировал свой голый торс, отправил Лике:
«Любуйся!»
«Так, всё! Не надо мне никаких твоих частей тела».
«Знаешь, как говорят, относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Я надеюсь на взаимность. Тебе не понравилось?»
Лика молчала, а Паша улыбался – он мог похвастаться своим спортивным телом. Снова написал:
«Но я могу прислать и фото той части тела, о которой ты подумала сначала».
«В ЧС захотел?»
Паша прислал ей подмигивающее селфи.
«Лика, Лика… а я всегда думал, ты правильная девочка», – и добавил смеющийся смайлик.
«Мне не нравятся такие шутки. Спокойной ночи!»
Остальные Пашины сообщения она не стала читать, видимо, уснула. Паша тяжело вздохнул: опять он всё испортил, и с досадой на сердце поплёлся спать.
С утра ТимьЯн были не в духе. Яна вообще стала другая: вся какая-то растерянная, не поднимала глаз, молчала. У неё сначала убежало молоко для каши, потом и сама каша чуть подгорела, она выронила нож, когда резала бутерброды. И нож чуть не воткнулся ей в ногу. В итоге Тимоха усадил её за стол, наложил подгоревшей каши, а бутерброды взялся доделывать Паша. Он тоже молчал, приглядывался к Яне, появилось какое-то нехорошее предчувствие, поэтому не стал подшучивать над ней, ещё и чувствовал вину за вчерашнее. Состояние Яны ему не нравилось – такой он видел её впервые, но решил сначала выяснить у Тима, в чём дело. Если виноват, то извиниться недолго, Яна отходчивая, она никогда долго не обижалась.
И когда они разъехались по академиям, Паша спросил:
– Что с Янкой?
– Не знаю, – Тим явно тоже волновался. – Я проснулся среди ночи, её нет. Нашёл её на балконе, сидела в углу. Всю трясло, перепугала меня, потом вроде успокоилась, согрелась, уснула, но кроме «Мне страшно» так ничего и не сказала. Может, кошмар приснился. Утром вообще ни слова о вчерашнем.
Паша вдруг почувствовал укол совести, волнение Тима передалось и ему. Неужели его неудачная шутка так задела Яну?
Ещё и Ариель подлила масла в огонь. Пришла сегодня в короткой юбке и с распущенными волосами и перед лекцией подсела к Тиму, кокетливо улыбнулась. Тот лишь коротко буркнул: «привет», и тут же отвёл взгляд.
– Славик всех на днюху в клуб зовёт в четверг, вы пойдёте?
– У нас в пятницу сдача нормативов, а в четверг тренировка, я точно нет, – быстро выдал Тим.
– А ты, Паш?!
– А я не пью, да и если треню пропустишь, тебе хана. – Пока Тим не видел, Паша за его спиной указал на него пальцем и потом провёл по горлу.
Аня засмеялась, но потом поджала губы:
– Жалко, что вас не будет. Напишите в чатике, там Слава опрос создал.
Тим явно грузился из-за Яны, ходил весь день молчаливый и нахмуренный. Аня на физкультуре даже подошла к Паше и тихо спросила:
– Что опять с Тимом?
– Да, бывает. Критические дни, – скривился и махнул рукой Паша. – Отойдёт.
