Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав
Недавно, Иван Степанович внес в список охраняемых сотрудников еще одну фамилию, сделал соответствующие распоряжения, и через пять минут дежурившая бригада на черном «Форде» ехала на встречу с объектом, а на огромном во всю стену экране в комнате слежения вспыхнула еще одна красная точка.
Сейчас просматривая вчерашний отчет о слежении за «объектом», начальник службы безопасности ахнул — за «объектом» следили еще две машины: одна машина три дня, вторая со вчерашнего вечера. К отчету прилагались данные по этим автомобилям, их хозяева нынешние и прежние, адреса, места работы и телефоны и тех и других и еще много чего. Бегло просмотрев другие отчеты, он наткнулся на ту же машину, но следившую уже за Дмитрием Викторовичем Юшкиным днем ранее, что делало ситуацию из ряда вон выходящей.
Было принято решение: «объекты» предупредить, охрану усилить, а в детективное агентство, в котором работал владелец «копейки», следившей за «охраняемым объектом», Коробов поедет сам.
И он поехал в агентство, всех построил, запугал, просмотрел, составил отчет, но имя заказчика так и не узнал — оплата была произведена наличными, а имя заказчицы скорее всего было вымышленное. Его же мнение было таково: раз Кире Дмитриевне предстоит развод с дележом имущества, то скорее всего, детектива нанял муж, чтобы выяснить все обстоятельства и получить на руки доказательства неверности.
Он позвонил Дмитрию Викторовичу и обо всем доложил.
14
Дмитрий Викторович убрал телефон в карман, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза — вот еще одна проблема свалилась на его голову из-за Киры: теперь ее муж устроил за ней слежку. Что будет, когда он узнает про ее роман на стороне? Сама виновата! Какое ему до всего этого дело? Надо перестать о ней волноваться и спокойно подумать. Подумать о сыне, о внучке, о которой еще совсем недавно он ничего не знал.
Подумав о том, что «он ничего не знал» о внучке, Дмитрий Викторович поморщился — сам с собой он всегда был честен — и исправил словосочетание «не знал» на «не хотел знать».
Так уж сложилась его жизнь, что в двадцать пять, заканчивая учебу в институте и начиная осуществлять свою заветную мечту о собственном благополучии, он растерялся, узнав о беременности любимой женщины (надо сказать, на то время замужней женщины) и пустил ситуацию на самотек, побоявшись брать на себя ответственность и обременять себя семьей с маленьким ребенком. Он остался «другом семьи» и крестным отцом собственного сына, поздно осознав, как похож на него родившийся мальчик и как не хватает ему в его благополучной, распланированной на много лет вперед жизни человеческого тепла и семейного очага. Осознал так поздно, что в сорок, узнав о сходной ситуации, сложившейся у сына (даже уже зная, кто его настоящий отец, сын продолжал считать Дмитрия Викторовича лишь крестным отцом), он снова растерялся и посоветовал Павлу оставить все как есть. И сын согласился — их налаженная жизнь потекла дальше, не изменившись и не обременяя их лишними заботами.
Но теперь, в шестьдесят все изменилось…
Узнав, что такое полное одиночество, он испугался и захотел получить все сразу: и большую, счастливую семью с детьми и внуками за большим круглым столом в собственном, загородном доме, и любовь детей и внуков, и их уважение, и прощение за прошлые ошибки, и восхищение, и доверие, и душевную теплоту, и искреннюю любовь и благодарность.
Для этого надо было совершить невозможное: признать свои ошибки. Признать и покаяться!
Но как тяжело такому человеку, как он, признавать, что когда-то ошибся! Ошибся дважды!
Первый раз, когда отказался от собственного сына, позволив ему носить другую фамилию и считать другого человека родным отцом; второй раз, когда отказался от внучки и убедил сына сделать тоже самое.
Теперь Судьба мстила ему за трусость и беспечность: сын отказался носить его фамилию и древний род Юшкиных стоял на грани исчезновения, вся надежда была на внучку — девушку еще не сформировавшуюся, к тому же еще не знавшую о его существовании.
И Дмитрий Викторович попытался исправить ситуацию, сознавая, как мало времени осталось на новую, счастливую жизнь!
Если бы он понял это раньше!
А теперь ему придется убеждать и ублажать мать внучки и саму внучку, завоевывать их любовь, ибо без любви обеих не получится настоящей семьи, о которой он теперь так страстно мечтал.
Если одну, как женщину разумную и добрую, еще можно убедить и кое-как упросить, то со второй придется трудновато: взывать к разуму и сердцу в этом случае бесполезно — молодежь сейчас не так воспитана и не питает уважение к пожилым людям только потому, что у них больше жизненного опыта. Молодым «глубоко наплевать» и на опыт, и на советы старших — сейчас их волнует только одно: деньги!
Этого и боялся Дмитрий Викторович больше всего, наглядевшись на скучающую, пресытившуюся, бездельничающую «золотую молодежь», балующуюся алкоголем и пристрастившуюся к наркотикам, хотя понимал, что дорогими подарками можно быстро завоевать любовь и внучки, и ее матери. Но он не хотел быть для них денежным мешком с прорехой, из которого черпают пригоршнями золотые монеты. Нет! Такой любви ему не надо!
Конечно, теперь он не откажется от внучки: оплатит ее учебу в институте, купит квартиру и машину, выгодно выдаст ее замуж за сына владельца крупного банка, обеспечив солидным приданным, но кроме благодарности ему хотелось бы получить за все это искреннюю любовь близкого человека.
Для этого он готов был на все!
15
Ираида Брониславовна поставила на плиту большую кастрюлю с водой и спохватилась — после смерти мужа приходилось готовить только для себя одной и большая кастрюля ей теперь совсем ни к чему.
— Вот, как одиноко мне без тебя, Ися, — обратилась она к умершему мужу, поднимая глаза к потолку. — Не сердись, дорогой, но я пригласила пожить со мной свою племянницу. Мне всегда было
