Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера
Тобольцеву стоило значительных усилий сохранить серьезное выражение лица. Продавец смотрел на них с явным недоумением. Но вмешиваться с рекомендациями пока не решался.
– Зато я обеспечу тебе ежевечернее зрелище, и ты будешь меня вспоминать каждый вечер добрым тихим словом. Мы берем вот эти три груши, – это было сказано уже продавцу.
– Хороший сорт! Ранний, морозостойкий, – воодушевился худощавый мужчина, торгующий саженцами. – Только… – неуверенно, – это яблони.
– С грушами – не судьба, Дуня, – хмыкнул Тобольцев. – Согласишься на яблони без бокса?
– Три яблони под моим окном, о Иван? – она обхватила подбородок пальцами в задумчивом жесте. – К ним нужны забор и Сивка-Бурка.
– Зачем?! – Теперь она умудрилась его удивить.
– Ну как же, к молодильным яблокам полагается высокий забор, Сивка-Бурка, чтобы его перепрыгнуть, ну и… девица, которая уже есть, – Дуня так по-всамделишному потупила глазки.
То ли рассмеяться. То ли разозлиться. Продавец груш, оказавшихся яблонями, потихоньку начал упаковывать саженцы и с любопытством косился на них.
– Ты такая взрослая девочка, Дуня. И веришь в сказки?
– А как же в них не верить, если Иван… стоит тут?
У нее странная особенность. Умудряться пробивать его годами наращенную самоуверенность. Хмыкнул, пряча недоумение.
– Иван-дурак? Или Иван-царевич?
– А ты не представился полным именем.
Он мог бы отшутиться. Он мог бы огрызнуться. Он мог бы… Но ответил честно и почти серьезно:
– Да? Какое упущение с моей стороны. Позвольте представиться. Царь. Просто Царь. Он же Иван… вздохнул. – Иванович. Тобольцев. Тридцати двух лет от роду. Не женат. Не привлекался. Не состоял. Но сочувствовал.
– Ого! С царя просто так забор не потребуешь, казнить может. Обойдемся яблоками. Ну что, покупаешь? – поинтересовалась Евдокия.
Эти сомнения в его платежеспособности Ивана уже порядком утомили.
– Покупаю! – и даже портмоне достал.
Сервис на рынке был на высшем уровне – Тобольцеву даже помогли дотащить саженцы до машины и уложить их в багажник. Конструкторы немецкого концерна явно не предусматривали возможности использования спортивной Audi TT как сельскохозяйственной единицы, но все-таки они втроем с этой задачей справились.
– Было приятно познакомиться, царь. – Басовито заурчал мотор. – Возвращаю вашу царскую кроссовку. Похоже, рыба в Шацке была волшебная. За одну ночь сделала из Ивана царя. Видимо, то был не хек, а щука.
– При чем тут рыба? Просто с царицей в колеснице место только царю. Вот и пришлось…
– Соответствовать, – закончила за него Дуня, поворачивая ключ зажигания. – Понимаю.
Да ладно? Понимаешь? Странное, иррациональное ощущение, что она – понимает. Глобально – понимает.
На подъезде к столице машин стало все больше, образовались заторы, потому что светофоры сдерживали поток транспорта, стремящегося в Москву, и уже у Люберец образовалась пробка. Ничто так не изматывает в дороге, как передвижение со скоростью черепахи. Но оказалось, что передвижение черепахи – это цветочки, потому что МКАД стоял намертво. Справа машины, слева машины, загазованный воздух, радио, которое уже надоело слушать, недостаток кислорода и, как следствие, начинающаяся головная боль. Во всяком случае, Ивану показалось, что у царицы голова начала болеть, потому что Дуня все чаще терла пальцами виски. А МКАД все стоял. До тех пор, пока не стала ясна причина – авария, которая сужала поток.
Когда же наконец они почти приблизились к шоссе, Дуня поинтересовалась:
– Тебя где высадить, царь Дон Кихот?
Вот он. Вопрос, который занимал и самого Тобольцева уже пару часов. И он с удивлением услышал собственный ответ:
– А можно меня высадить, как саженцы? Туда же?
– Ты собираешься ночевать на скамейке у моего подъезда? – последовал безмятежный вопрос.
Нет. Он собирался ночевать в ее квартире. Это Иван с удивлением для себя осознал минут пять назад. Ну ведь от добра добра не ищут! Ему с ней комфортно. Сутки в пути – и ни изжоги, ни раздражения. Интересно и… удобно. Невероятное сочетание. Зачем кому-то звонить, упрашивать приютить на ночь, если есть она… И без этого… как его… Илюши. Судя по телефонному разговору. Осталось ее убедить. А это Иван умеет.
– Я же твой верный рыцарь, разве нет? – забросил он пробный шар.
Машина в это время свернула на Волгоградку, которая тоже стояла наглухо. Дуня в сердцах выругалась.
– Вот блин! И здесь беспросветно. Ладно, постоим. Знаешь, верный рыцарь, на метро тебе будет намного быстрее. Говорю серьезно.
Она была серьезна, да. Серьезнее некуда. Однако надо делать намек толще.
– Метро, метро… – Иван вздохнул. – Дело в том, что торопиться мне до завтрашнего утра совершенно некуда.
Пробный шар закатывался долго. Дуня внимательно смотрела в лобовое стекло. А потом вдруг спросила – тоже в лоб. Как в стекло.
– Тебе что, идти некуда?
Еще одна ее чудная привычка – задавать прямые, откровенные, серьезные и неудобные вопросы. В мире, где все и всем врут и всё, кроме денег, не всерьез, такая особенность была странной. Но для Ивана это было сейчас даже удобным.
– Ну почему же… – начал Тобольцев расчетливо. – У меня много друзей… Да, – вздохнул. – Ты права. Некуда. У меня нет постоянного жилья в Москве. И мне надо было бы по-хорошему сойти в Коломне – там у меня… дом. Но мне позвонила мама – бабушку экстренно госпитализировали в Москву. И завтра с утра надо зайти к ней, узнать, как дела, может быть, лекарства нужны или что-то еще. Мне бы где-то переночевать. Чтобы завтра с утра пораньше попасть в больницу.
А что? Хорошо получилось. Достоверно. На скорую руку, но вполне. Однако особого восторга публики не наблюдалось. Внимательный взгляд на дорогу.
– А что с бабушкой?
Импровизируем. Фантазируем. Но умеренно.
– Что-то с сердцем. Я точно не знаю. Мать не сказала.
– Ясно. А где она? В какой больнице?
Поверила? Ты поверила, Дульсинея?! Чудеса.
– В Склифе, – а почему бы и нет?
– Хочешь, я подвезу тебя туда?
Час от часу не легче. Что ж ты внезапно сердобольная-то такая, Дульсинея?
– Сейчас? Меня туда не пустят – поздно уже.
– Да? – гладкий лоб перерезали морщинки. – Честно говоря, я не знаю, какие там часы приема. Если отвезли в Москву… давай верить, что все будет хорошо. Она у тебя по характеру какая? Боец?
Все чудесатее и чудесатее. Самое чудесатое, что ответы выходили честными – насколько это возможно в сложившейся ситуации.
– Она у нас по характеру командир. Атаман. Генерал.
– Это хорошо… хорошо… – потом опять надолго замолчала, смотрела перед собой и легко барабанила пальцами по рулю. Тобольцев вдруг понял, что даже догадаться не может, о чем она думает. И
