Приехал муж из командировки - Дарья Волкова
Могла бы, между прочим, сама прийти и перед сном мне нарисовать эту самую йодовую сеточку. Ну, а потом остаться. Вот как-то так, да. Я неожиданно для себя дошел до таких мыслей. Что был бы не против, чтобы черноволосая голубоглазая Леся у меня осталась на ночь. Совместные медицинские процедуры как-то меня очень расположили к ней. Хотя, если подумать, каким-то извращением попахивает, мазохизмом что ли – я в этом не слишком шарю. Но желание оформилось вполне устойчиво. Очень устойчиво. Вчера, например, до стояка. Потому что вчера было как-то особенно больно, из-за синяка, как сказала Леся, я дернулся, а она снова, как тогда, когда делала первый укол, погладила меня по ягодице. И в этот момент я напрочь забыл про болючий укол, потому что…
Не, ну может, я и вправду извращенец. Но когда она вытащила иглу, мне очень захотелось резко перевернуться и завалить ее на себя. А потом подмять под себя. Со всеми вытекающими.
Угу, из кого-то что-то давно не вытекало и поэтому давит на мозг. Что ты сам там думал, Егор? Что Леся самый неподходящий для тебя вариант для перепихона – сейчас и вообще? Да, неподходящий. Но у нее такой приятный смех. И, когда она наклоняется надо мной, когда я лежу на животе, я чувствую аромат. Духи или что-то еще. Легкий аромат, но, блин, врезался намертво в голову, скоро, как у собачки, на запах начнут слюни капать. И когда она гладит меня по заднице – вообще туши свет, сливай воду. Ну, или не воду.
А Леся категорически настаивает, чтобы я после укола лежал, не вставал и не провожал ее. Собирает лекарство, говорит: «Пока, Егор» и уходит, захлопнув за собой дверь. И переломить эту традицию уже не получится. Зато… Зато уколы когда-нибудь закончатся, и тогда мы это дело отметим. Я решил это твердо. Ну, потому что дело же не в недотрахе, который внезапно встал передо мной. Во всей красе встал, ага. А в том, что стоит у меня на эту вот конкретную девушку, с которой нас связывают очень нетривиальные отношения. И мне край как надо понять: извращенец я или не очень?
* * *
Кто бы мне сказал… Когда я, обалдев, увидела на своем балконе голого парня, который, ко всему прочему, оказался любовником моей соседки и наставлял… Ну, хорошо, не наставлял, а пытался наставить рога хорошему мужику и моему соседу Михе. Вот скажи мне кто в этот момент, что буквально через несколько недель я буду к этому же самому парню испытывать симпатию, я бы заподозрила этого человека в отрыве от реальности. А получается, что в отрыве от реальности я. Как-то так незаметно получилось, что сегодня я грущу от того, что вечером иду делать Егору последний укол. И как я дошла до жизни такой? А вот как-то так дошла. Ну, во-первых, он меня реально выручил деньгами. Сумма не бог весть какая, конечно, но экономить я умею, а мне и надо-то было перебиться буквально пару-тройку дней до аванса. Ну не люблю я занимать, ни у знакомых, ни у банка – не люблю. Гордая, да. А еще, говорят, берешь чужие, отдаешь свои. Мне эта фраза кажется очень правильной. В общем, Егор меня, сам того не зная, выручил. Но это же не повод для симпатии, наверное. Но у него же еще и задница совершенно шикарная. В комплекте ко всему остальному, тоже очень даже годному – и рост, и плечи, и лицо. А то, что с Юлькой мутил… Нет, тут он, конечно, все-таки дурак! Но очень симпатичный дурак.
И я зачем-то снова и снова стала думать о том, что надо бы сегодня как-то принарядиться перед тем, как в последний раз идти к Егору делать ему укол. И даже уже перестала в этом желании перед собой оправдываться. В конце концов, я его сегодня последний раз вижу. По крайней мере, по разумному поводу.
* * *
Пиццу я заказал к восьми вечера, а вот за всем остальным пошел в магазин сам. Люблю выбирать продукты, видимо, сказывается не очень избалованное вкусностями детство. Вот я и разошелся. Сыр какой-то хитро выделанный, сырокопченая колбаса, оливки, ягоды – черешня и клубника. И меренговый рулет к чаю. И сам чай. В смысле, бутылка винью верде. Ну, просто на всякий случай!
Возвращаюсь из магазина преисполненный самых радужных надежд, иду по двору, когда меня окликают:
– Егор!
Я обернулся. И поморщился. А вообще-то, даже захотелось выматериться. Та самая рыжая. Как ее?.. Юля. Да, точно, Юля. Внезапно, как выяснилось, моя соседка по дому. Дом, правда, огромный, почти на тысячу квартир, но всё же…
– Привет, Егор.
Я посмотрел на нее в упор. То ли свет в ночном клубе сыграл со мной злую шутку, то ли еще что… Я смотрел на нее и не мог понять: какого хрена, Егор? Ну ведь вот вообще не «твой любимый цвет, твой любимый размер». Я считал себя тем самым джентльменом, который предпочитает блондинок. И который в данный конкретный момент готов переключиться на брюнетку. Но чтобы рыжая… К тому же еще такого яркого и явно искусственного цвета… Да и вообще, она вся какая-то вульгарная до безобразия. Но личико ничего, сиськи упругие, жопа как надо и… Фу, Егор, фу! Тебе одного урока мало?
– Привет, – буркнул я, непроизвольно оглядываясь.
Наружность ее мужика я помнил отчетливо. Как и то чувство стыда, пополам с мужской солидарностью, которое охватило меня, когда я пожимал ему руку. Знал бы ты, мужик…
– Ты… Ты ко мне приехал?
Я офигел от такой постановки вопроса. Потом проследил за направлением ее взгляда. В полупрозрачном пакете с логотипом супермаркета угадывались бутылка вина, темные ягоды черешни и ярко-красные – клубники.
То есть вот она сейчас, после всего, что произошло между нами, на полном серьёзе это спрашивает?
– Нет! – отрезал я.
– А-а… А
