Чеченец. На разрыв - Ульяна Соболева
Он смотрел очень внимательно, пронзительно. Мне не нравился этот взгляд. Не нравилось, что он все еще голый, не нравилось, что я голая. Зачем он меня оставил? Почему не выгнал. Разве он недостаточно наигрался.
Или…или он хочет еще. От одной мысли об этом мною овладела настоящая паника. Вчера в душе…после секса я трогала свою промежность она вся вспухла, растерлась, болела, словно покрылась мелкими трещинками и внутри болело, меня будто насадили на кувалду. Невольно бросила взгляд на его член и чуть не закричала. Он стоял. Доставая выше пупка. Огромный, вздыбленный, мощный такой же страшный и испещрённый венами, как и его руки. Вот это не могло вчера во мне поместиться…не могло. Он бы убил меня.
Что если просто встать, одеться и уйти? Может именно это надо было сделать вчера? Только номер закрыт. На ключ.
- Доброе утро, кукла, - сказал он и я вздрогнула от звука его голоса, от акцента с которым он говорил.
- Доброе утро…- тихо ответила я, не зная куда себя деть. Я хотела встать, но ладонь на моем бедре сжалась. Никто не дал мне встать. Меня придавили к кровати. Наверное так давят собаку, указывая ей ее место. А я себя чувствовала именно так. Собакой. Проданной собакой.
Как же мне хотелось сбежать. Теперь даже в никуда. Теперь даже просто на улицу, под дождь, под снег. Куда угодно только подальше от этого нелюдя, который драл меня ночью. Безжалостно и долго. Избавиться от его присутствия. Просто сесть на лавку где-то в сквере и рыдать, громко навзрыд. Так чтоб всю трясло. Я хотела поправить и натянуть на себя одеяло, чуть наклонилась вперед, грудь колыхнулась и задела его руку. Это стало триггером. Это буквально взорвало его, и он сцапал меня сразу обеими лапами.
Резко перевернул на живот, вдавил голову в матрас. Подтянул к себе за бедра, ставя меня на четвереньки. О Боже! Опять? Неееет…только не это…только не секс с ним. Не сейчас. Я не готова. Можно подумать я когда-нибудь буду к этому готова.
Одна ладонь обхватила мою грудь и сдавила, вторая нажала на поясницу, заставляя прогнуться. Я замерла, кусая губы. Уговаривая себя расслабиться, уговаривая себя успокоиться.
- Не надо…, - тихий писк, на который никто не обращает внимение.
Звук плевка, меня трогают, массируют влагалище, увлажняя, и еще раз. Вошел пальцами, до костяшек. В этот раз он долго меня ласкал. Только мне эта ласка не нужна, меня от нее трясет еще больше. Словно у нас все в порядке, и он подготавливает свою женщину. Но черта с два я была подготовлена. Его пальцы травмировали меня морально, я не хотела их в себе, я не хотела, чтоб они терли меня, вонзались. А ему доставляло удовольствие там шарить, толкаться.
- Маленькая…куколка. Ты очень маленькая, - шепчет он, а я жмурюсь.
Если он войдет членом я умру…я просто умру. У меня же там все и так горит.
Что-то говорит теперь на своем языке, ягодицы гладит, сжимает их, мнет, потом снова трогает грудь. Растирает соски, давит на спину, заставляя оттопырить задницу еще сильнее. Меня не покидает чувство, что он рассматривает. Всю меня там. Трахает пальцами и смотрит.
Но кого это волновало. Марат приставил головку члена к моему влагалищу, сильно дернулся вперед и заполнил меня собой до упора. Я вскрикнула и прикусила губу, пыталась дернуться инстинктивно, чтобы сбежать, но меня удержали одной рукой, другой сдавили мою грудь, и он начал двигаться. Сильно, мощно, быстро. Я застонала, инстинктивно пытаясь облегчить неприятные ощущения, освободиться от захвата, но меня сдавили еще сильнее.
- Будешь дергаться – будет больно! – зарычал мне в ухо, и я замерла. Больно не хотелось. Очень хотелось, чтоб быстро. И отпустил. Как же я его ненавидела. Ублюдок. Понимал и прекрасно знал, что мне не нравится, что я не хочу, но ему было плевать.
Утешало только то, что не увечил, не бил, не причинял страданий. Просто трахал.
Пользовал. А ведь мог найти любую шлюху. Они бы дали ему с удовольствием. Наверняка нашлись бы желающие. Почему я? Ведь он видит, как мне неприятно?
Понравилась? Только для меня это был не ответ…Что за удовольствие трахать без отдачи, без страсти. И я вдруг подумала, что у меня с Никитой тоже особо страсти не было. Я скорее позволяла себя брать, чем сама по-настоящему хотела. Но мне никогда не было больно. Я ощущала в себе член мужа, но он не причинял дискомфорта. Не более чем тампон. Но и член у него был в несколько раз меньше, чем у Марата и намного тоньше.
Пока он двигался со всей адской мощью я кусала губы и думала о том, что чем-то провинилась в этой жизни. Сделала что-то плохое. И Бог наказывает меня. Вначале ребенок…потом измена и предательство Никиты и Вероники, а теперь этот кошмар.
Как же я не ненавижу то, как он двигается во мне. Ненавижу его хриплое прерывистое дыхание. Не стоны, а какое-то ухканье звериное, когда врезается в меня глубоко и что-то говорит, шепчет. Давит, лапает, и кажется, что взявшись за мою грудь он буквально натягивает меня на свой член. Соски саднит от его пальцев, между ног печет от трения.
Неужели кто-то может испытывать от этого удовольствие?
Зверина, чудовище волосатое. Озабоченное, похотливое, агрессивное. Я его боялась до дрожи во всем теле.
Эти толчки они вроде уже были менее болезненными, но до унизительными, растаптывающими. Я слишком сильно их ощущала. Как распятая, натянутая на кол бабочка, ей оторвали крылышки и теперь мучают до полусмерти.
- Маленькая…кукла….
Скольких он называет куклами. Безымянно, безлико. А то, что я маленькая я и так знала, чувствовала, почти разодранная его членом, растянутая так сильно, что кажется кожа вот-вот лопнет. Сломанная кукла.
Когда он кончал, то начал реветь как монстр, хрипло, громко. Вся моя спина была забрызгана его спермой. Дернулся несколько раз, рухнул рядом на кровать, а я с трудом стояла на четвереньках и пошатывалась. Мои ноги не сходились, они болели и ныли. Влагалище словно растерто до крови.
Потом, когда мылась удивилась, что крови на самом деле нет. Только опухшее все, болезненное. Соски красные, твердые. Дотронуться больно. И низ живота тянет.
Теплая вода немного успокоила жжение,
