Развод. Ты меня предал (СИ) - Арская Арина
Я ее открываю. А внутри надпись почерком Лили “не скучай. мы уже скоро-скоро будем дома. люблю тебя”. Я улыбаюсь, а Ия скидывает туфли и семенит на носочках мимо, встряхнув волосами:
— Это очень мило, да?
— Слушай…
За ней летит шлейф цветочного парфюма. Сладкий с легкой травяной свежестью.
— Как у тебя дела?
Голова раскалывается, и застреваю в прихожей, как липком кошмаре.
— Матвей, — шепчет Игорь. — Что ты ей ответил?
Стены прихожей вздрагивают, плывут, и я уже сижу на диване. На столе чайник, рассыпанные конфеты и пустые яркие фантики.
— Ты перескочил, Матвей.
Рядом тетка сидит. Короткие выбеленные волосы, острый нос, тонкие губы и цепкие серые глаза. Тощая. Бежевая блузка с маленькими перламутровыми пуговицами.
— Ты, мать твою, кто такая?
Язык еле ворочается.
— Меня тут нет, — ее губы растягиваются в улыбке.
— Матвей, — говорит люстра на потолке. — Вернись назад.
В мозг вонзается раскаленный гвоздь.
— Как у тебя дела? — видение опять дергается лицом Ии.
— Слушай, я устал, — отвечаю Ие, которая дефилирует в гостиную. — Привет от Лили ты передала…
— Где твое гостеприимство? Поболтаем чуток. Отвлеку тебя на минут десять и побегу. Или ты тут не один? — звонко смеется. — Да, шучу я! Шучу. Ну и лицо у тебя. Ты ведь не такой. Давай чай попьем, а я конфетки принесла, — вытаскивает из сумки пакетик с конфетами. — Это тоже от Лили. Не знала, что ты сладкоежка.
— Я не в настроении, — выхватываю пакет с конфетами и вглядываюсь в ее глаза. — Ты знаешь, где выход.
— Ты меня обижаешь, — Ия хмурится. — И ты очень грубый.
— Да неужели? — падаю на диван и высыпаю конфеты на столик. Поднимаю взгляд. — Я устал, Ия. И я хочу побыть сейчас один, — подхватываю пару конфет, разворачиваю их.
Круглые, в темной шоколадной глазури.
— За что ты так со мной?
— Да твою ж дивизию! — повышаю голос. — Ия! Это не я твоя подружка!
К горлу опять подступает острая отрыжка, и закидываю в рот шоколадные конфеты в надежде перебить изжогу и мерзкий вкус китайских специй.
Они мягко раскалываются во рту, и растекаются приторной сладостью и едкой горечью на языке.
— Я не просто подруга, Матвей!
— Ну да, ты же еще крестная, — раздраженно разжевываю конфеты и глотаю липкую сладкую субстанцию. — Но это не отменяет того факта, что я зверски устал и не хочу тебя видеть.
Глаза Ии вспыхивают обидой и гневом, а я подхватываю еще несколько конфет. Не самые удачные. Да и начинка жидковата, но они неплохо справляются с изжогой.
— Нравятся конфетки? — Ия щурится и опускается на подлокотник дивана.
— Ты еще тут? — с трудом сглатываю и медленно выдыхаю.
По руками и ногам растекается волна слабости, а перед глазами все плывет. Смотрю на фантики в пальцах, а затем на Ию, которая ласково так улыбается.
— У тебя сейчас такое лицо, Матвей, — тянется ко мне и вытирает большим пальцем струйку слюны с подбородка. — Ты такой вредный, противный и злой, но только со мной, а я так хотела тебе всегда понравиться. Я так старалась, а ты выбрал не меня.
— Что было… в конфетах?
— Ничего смертельного.
Я пытаюсь встать, но меня будто придавило к подушкам дивана.
— Вот сука…
— Я все эти годы тебя любила, Матвей, — Ия сползает с подлокотника дивана ко мне, — и я устала тебя любить и наблюдать за тем, как ты Аду на ручках носишь. И что ты в ней нашел?
— Я тебя убью, — язык заплетается и не слушается меня
— А я все равно рискну, — пробегает пальцами по лицу, но я не чувствую ее прикосновений. — Я совсем отчаялась. Не вини меня, Матвей.
Поддается в мою сторону и касается губ в поцелуе.
Я подрываюсь и меня к дивану прижимают руки Игоря, который обнажает зубы в каком-то диком оскале:
— Как любопытно, Матвей.
— Все было не так, — меня трясет под его стальной хваткой, а на лбу проступает холодная испарина. — Нет, не так… Что ты мне вколол?!
— А как тогда было, если не так? — тихо и ласково шепчет Игорь. — Дыши, Матвей. Дыши и слушай мой голос.
Глава 28. Дорогой мальчик
— Все было не так…
— А как? — повторяет Игорь. — Как?
— Ия просто пришла…
Она пришла, и пришла не перед возвращением Ады. И все вечера были ею заняты, но она какая-то размытая в воспоминаниях, без четких деталей.
О чем мы говорили?
И только я пытаюсь прорваться через стоны, переплетение частей тела к чему-то конкретному, так у меня голову пробивает боль.
— Она просто пришла, и… осталась…
— Слишком размыто, Матвей. В какой ты ее позу взял в первый раз?
Просто взял и все. Наверное, на диване. Да какая разница?!
— Отпусти меня, — рычу в лицо Игоря, потому что на меня накатывает паника.
— Я тебя закрою, Матвей, — Игорь расплывается в улыбке. — Ты не в себе, а еще Юра сказал, чтобы я тебя встряхнул. Я, конечно, не думал, что с тобой будет так сложно, но во мне проснулся азарт. Не так много в нашей стране спецов, что с мозгами, как с пластилином, работают. И это не твоя курочка с глубоким декольте. Она кого-то привела.
— Кого?
Я ничего не понимаю. Я хочу бежать, потому что я тону в липком густом безумии.
Я поехал крышей.
Я даже не помню, как тут оказался, и не понимаю, почему вокруг бардак с перевернутой мебелью.
— Я схожу с ума…
— Да, — Игорь скалится в улыбке, — налажали с тобой, Матвей. Это все в тебе пухло, раздувалось и вот рвануло. И теперь собираем твои мозги по клочкам.
— Соберем?
— Не знаю.
— Собери, мать твои, мои мозги, — рычу я.
— Зато у жены не будет проблем с разводом, если я тебя признаю недееспособным, — шепчет Игорь. — Будешь со справочкой жить. Можно организовать тебе отдельную палату со всеми удобствами. Тут не так плохо, Матвей.
— Маньячила.
— А кто еще будет работать с Пастухом?
— У него тоже проблемы?
— Конечно, — глаза Игоря вспыхивают. — У него паранойя иногда просыпается. Все вокруг хотят его убить, расчленить и скормить свиньям. Раз в несколько месяцев его накрывает. Только это секрет.
— Что?
— Большой секрет, — Игорь наклоняется ближе, — а то этот бегемот тебя сожрет
— Чо? — голос у меня срывается на какой-то клекот.
— Я шучу, — Игорь резко отстраняется и садится на стул. — Про сожрет шучу. У него нет мыслей о каннибализме.
— Что, у кого-то есть? — тихо спрашиваю я, ошарашенный спокойным тоном Игоря.
— Да, — Игорь поправляет ворот рубашки, — есть у меня один пациент. Серьезный дядька. В возрасте. Приличный такой, тихий и никогда не повышает голос. очень любит жену…
— Не продолжай.
— Так любит, — Игорь щурится, — что хочет съесть ее. И в браке они двадцать пять лет.
— Господи…
— Не переживай, — Игорь улыбается, — он с жены пылинки сдувает, и его фантазии останутся фантазиями и отличным материалом для научной статьи про девиации. Вот у меня вопрос. Ты сильно любишь жену?
— Замолчи, — мое лицо съеживается. — господи… — закрываю глаза и медленно выдыхаю, — меня аж затошнило…
— Люблю свою работу. Человек внутри удивителен, — мечтательно вздыхает и спрашивает, — продолжим?
Я молчу и вслушиваюсь в монотонное тиканье. Темнота отступает, и я вновь вижу лицо Ии.
— Ты такой сладкий пирожочек.
— Сука…
— Такой весь недоступный, важный, — встает и оправляет платье. Оглядывается, — сколько слез я по тебе пролила.
— Чокнутая мразь…
— И это ты виноват.
Выходит из гостиной, а я пытаюсь встать, но у меня выходит лишь сползти на ковер. Под щекой плотный ворс, а изо рта слюни текут.
— Это твой мальчик? — раздается женский мягкий голос.
— Да.
— Матвей, — шуршит ковер подо мной голосо Игоря, — мне нужно имя. Слышишь? Имя.
— Отвали…
Ия с тощей теткой с трудом усаживают меня на диван.
— Тяжелый, зараза, — шепчет тетка и вглядывается в глаза. — У тебя глаза красивые.
