Мать-и-мачеха (СИ) - Елена Валерьевна Соловьева
Владимир отступил от Марьи, поняв, что чуть не зашел слишком далеко.
― Девочки, что с вами? ― спохватилась Марья, поднимаясь со стула. Судя по грязной одежде и траве в волосах, они валялись на земле. ― Неужели там ураган?
Она шутливо выглянула в окно, но на улице ярко светило солнце и не было ни намека на тучи или сильный ветер.
― Они сами как ураган, ― рассмеялся Владимир. ― Только посмотри на них! Я впервые за долгое время вижу свою дочь такой бодрой и энергичной. А то, что испачкано платье, не беда. Правда, Глаша?
Девочка согласилась, только сейчас заметив, что испачкала одежду. Они так весело играли в саду, что совершенно забыли обо всем на свете.
― Ой, у тебя на коленке кровь, ― подметила наблюдательная Марья. Присела возле Глаши на корточки, чтобы осмотреть колено. ― Паша, будь добра, принеси перекись. Пусть рана и небольшая, лучше обработать.
Глаша не очень-то любила врачей и любые медицинские процедуры. Но Марью подпустила к себе без труда. А когда та, обработав рану, подула на колено, так душевно улыбнулась, как будто признала в этой женщине родную душу. Да, наверное, именно так поступила бы любящая мать. Владимир не мог не подумать об этом.
А что бы сделала Пэтси?
Об этом он тоже не мог не подумать. Его будущая жена проявляла терпеливость и любезность по отношению к дочери. Дарила подарки, приглашала сходить вместе в ресторан или по магазинам. Глаша, к слову, всегда отвечала отказом. Но стала бы Пэтси вот так бережно обрабатывать рану его дочери? Говорить ей ласковые слова и просить потерпеть легкое пощипывание?
Вряд ли… Ответ, к сожалению, более чем очевиден.
У Пэтси нет своих детей, она просто не знает как себя с ними вести. По крайней мере, Владимир оправдывал будущую жену именно этим. Но надеялся, что после свадьбы Пэтси согласится завести общего ребенка. Он бы этого хотел. Может быть, после этого в женщине проснется настоящий материнский инстинкт, а у Глаши появится младший братик или сестренка.
― Ну вот, теперь все в порядке, ― объявила Марья, поднимаясь и ласково касаясь макушки Глаши. ― Только лучше бы вам обеим принять ванну и переодеться.
― Тяв! ― вмешался Крендель, как будто привлекая внимание к своим грязным лапам.
― Да, да, и тебе тоже, ― предупредила Марья и шутливо погрозила щенку пальцем. ― Тебя мы тоже сегодня искупаем.
― А можно мне с вами? ― спросила Глаша, с надеждой заглядывая Марье в лицо. ― Пожа-а-алуйста…
Она с такой благодарностью принимала ласку Марьи, так тянулась к ней, что ее отцу оставлялось лишь удивляться. Впрочем, он и сам испытывал к этой удивительной женщине подобные чувства.
― Если отец разрешит, ― предупредила Марья.
Глаша перевела на него умоляющий взгляд.
― Конечно, можно, ― выдохнул он, поняв, что никакими способами не уговорит дочь вернуться в особняк сейчас. Ему и самому хотелось бы остаться. Но как найти предлог? ― Кстати, дорогие соседки, мы с Глафирой приглашаем вас к нам на завтрашний ужин. У нас соберутся гости, только близкие друзья. Присоединитесь? Вы угостили нас замечательными салатами, пришел наш черед ответить благодарностью. Верно, Глаша?
Девочка радостно захлопала в ладоши, а после обняла Павлу, уверенная, что та не откажет. Но решение оставалось за Марьей.
Глава 19
― Боюсь, не получится, ― с сожалением произнесла Марья. ― Нам очень приятно, но… Завтра привезут оборудование. И приедет поставщик… Я буду слишком занята… Простите.
Владимиру показалось, что Марья просто ищет отговорки, дабы не присутствовать на ужине. Конечно, работа ― это важно, он сам понимал и разделял подобное отношение. И все же был расстроен отказом.
― Очень жаль, ― выдохнул он. И все же не потерял надежды. ― Если передумаете, приходите. Мы с Глашей будем ждать.
Когда отец и дочь Вяземские ушли, Павла с укором посмотрела на мать.
― Почему ты отказала? Разве мы не можем пойти на ужин?
Марья и сама не знала, почему не хочет идти в особняк. Вернее, знала слишком хорошо…
― Не думаю, что мы впишемся в их компанию, ― предположила она. Обняла дочь и поцеловала в рыжую макушку. ― Ты должна понять, что ужин в таких особняках, с такими людьми, это не просто дружеские посиделки. Это настоящее светское мероприятие. А нам даже надеть нечего.
Марья украдкой вздохнула.
Представила, как садится за стол рядом с Пэтси, сияющей, как настоящий бриллиант. Себя она могла сравнить разве что с куском земли, темным и невзрачным. Ей не хотелось, чтоб над ней посмеялись. Тем более над ее дочерью. Она так старалась, из кожи вон лезла для того, чтобы ее дочь выглядела не хуже других. Хорошо одевалась, имела игрушки и книжки. Даже телефон собралась купить, как только накопит достаточно денег. Но как бы она ни старалась, слишком хорошо понимала: уровня Вяземских ей не достичь.
Да и стоит ли давать себе ложную надежду?
Владимир оказался слишком притягательным мужчиной. Впервые за долгое время Марье хотелось кому-то понравиться. Кому-то, кто затронул ее сокровенные чувства. Но Владимир скоро женится. Его приглашение ― только лишь жест вежливости, не более. А она рядом с Пэтси почувствует себя неловко. Ох, нет, ей не выдержать этого ужина.
― Как это нечего надеть? ― удивленно и вместе с тем возмущенно возразила Павла. ― У нас полные шкафы вещей. Ну же, мам, соглашайся.
Семен Петрович Вяземский действительно постарался, чтобы его подопечные ни в чем не нуждались. В том числе в одежде. Вот только те платья были, пусть и качественными, но совершенно неподходящими для званых вечеров. Выходные наряды, отданные Глашей, рассчитаны на более высокую девочку. У Марьи пока не нашлось времени перешить их.
― Тяф! ― фыркнул мокрый после купания Крендель. Вымыв, девочки завернули его в старую простыню и уложили на диван. Вот только подвижному
