Забудь меня (СИ) - Кристина Зайцева
Я забываю о том, что телефон вообще звонил, когда пять минут спустя Антон возвращается в дом.
Он скидывает с ног кроссовки, оставаясь босиком. На нем другие шорты, спортивные, и нет трусов. Шорты так низко болтаются на бедрах, что это просто очевидно. На голой груди и в волосах капли воды, и я очень сомневаюсь, что где-то там, во дворе, есть еще один горячий душ.
Защелкивая дверной замок, Антон косится на меня.
Его глаза пробегаются по моим ногам, волосам, которые я распустила и разбросала по плечам.
Вид его полуголого тела в моем оживляет все нервные окончания, и если секунду назад мне было зябко, то теперь становится жарко. Опять.
Жилка на шее начинает пульсировать. Вскинув руку, глажу эту жилку пальцами, прямо в том месте, где остался маленький след от укуса и мужских губ.
Антон медлит у двери. Провожает мой жест взглядом.
Возможно нам стоит устроить бессмысленную болтовню, но я молчу, и он молчит.
Пол скрипит под его ногами, когда делает шаг вперед.
Глядя в область его солнечного сплетения, я делаю шаг назад, чтобы дать Антону пространство, ведь в этом доме ему и правда должно быть тесновато, но он не ищет пространства.
Он теснит меня к кухонному шкафу, медленно подходя вплотную.
Мну пальцами край полотенца, опустив вниз руки.
Широкая грудь почти касается моей. Она покрыта мурашками, коричневые плоские соски сжались.
— Все в норме? — слышу вопрос у себя над головой.
— Да… — лепечу, глядя в сторону. — А у тебя?
— Все круто, — отвечает он.
Силюсь поднять на него глаза, когда слышу короткое заверение:
— Я обычно такого не делаю.
— Какого? — смотрю на него, приподняв подбородок.
Он сканирует глазами мое лицо.
В его взгляде какой-то напряжение, но мне слишком сложно сконцентрироваться, чтобы понять, о чем он говорит!
— Никакого. Забудь… — просит.
Не успеваю открыть рот, чтобы ответить, когда он поднимает руку и проталкивает палец под узел полотенца у меня на груди, и, глядя в мои глаза, тянет за него, заставляя качнуться вперед, ему навстречу. Тянет так осторожно, что меня припекает изнутри, потому что этим жестом он будто спрашивает, проверяет, готова ли я опять вернуться к тому, на чем мы закончили, и, когда его голова склоняется вниз, так же осторожно, будто он прощупывает почву, моя голова тянется к нему тоже, до тех пор, пока наши губы не соединяются. Сначала не очень уверенно, но уже через секунду я вспоминаю о поцелуях все, что, черт возьми, знаю…
Глава 20
Полина
Одно время, очень недолго, но все же я думала, что не очень привлекательная. Хасанов закладывал это в мою голову как-то ненавязчиво, брошенными вскользь фразами о том, что фигура у меня обычная, хоть и стройная, и что лицо слишком кукольное, «даже стремно» и никогда… Никогда он не реагировал на мои прикосновения вот так… Дрожью от каждого случайного касания…
Когда задеваю ладонью твердый живот, пока тяну вверх руки, чтобы обнять шею Антона. Когда забрасываю на его бедро ногу, и его пах вжимается в мой живот, я чувствую, как его тело становится жестким. И его поцелуй тоже становится по-мужски жестким, мне вдруг кажется, что я совсем этого парня не контролирую, но так хочу его напора повсюду на своем теле, что извиваюсь и выпрашиваю у его губ еще и еще.
В ответ на мое интуитивное желание обмотаться вокруг его тела, Антон подхватывает мои бедра и помогает обнять себя ногами за талию. Прижимает к себе так тесно, что я с огнем в крови вспоминаю — я голая под полотенцем, и, касаясь меня между ног животом, Антон тоже это замечает, потому что издает глухой стон в мои губы.
Моя злость улетучилась, осталось только желание плавать в ощущениях под стук собственного сердца в груди.
Тук-тук-тук…
Я больше не буду прежней, потому что, когда Антон усаживается вместе со мной на диван, я опускаюсь прямо на его пах, и от твердости, которая встречает меня там, внизу, тело взрывается таким возбуждением, которого просто невозможно добиться в одиночку. Я не буду прежней, потому что теперь, черт возьми, знаю, что значит быть чудовищно возбужденной, притом что твой парень возбужден точно так же!
— Подожди… — он стонет, сжимая под полотенцем мои ягодицы и приподнимая. — Блять! — возится, одной рукой прижимая меня к себе за талию, а второй пытается стянуть с себя шорты.
Глажу его плечи, привстав на коленях, а когда возня подо мной прекращается, опускаю глаза и с силой закусываю губу.
Полотенце задралось до талии и распахнулось, не скрывая ничего, кроме моей груди, по которой прокатывается жар, отдаваясь спазмом между ног, когда между своих бедер я вижу содержимое трусов Антона Матвеева.
Пялюсь секунду, а может, десять, пока смущение не побеждает, и я не поднимаю глаза, понимая, что все эти секунды Антон следил за моим лицом из-под полуопущенных век, а черты его лица опять сделались такими, будто он весь сосредоточен на ощущениях…
— Ого… — вылетает из меня.
— Спасибо, — отвечает напряженно.
Этот самодовольный ответ заставляет мои горящие губы растянуться в глупой улыбке. Я чувствую себя пьяной, и пиво здесь ни причем.
Антон ловит мою руку и перехватывает ладонь. Еще до того, как он успевает ею как-то распорядиться, уже знаю, чего он хочет. Читаю это в его почерневших глазах и на губах, которые плотно сжимает, выдыхая носом воздух.
Он закрывает глаза и приоткрывает губы, когда мои пальцы оказываются обернутыми вокруг твердой горячей длины.
— Пф-ф-ф… — он сжимает свою ладонь вокруг моей, заставляя сжать крепче и двигать рукой.
Тактильными ощущениями у меня выбивает пробки.
Его пульсация под моими пальцами такая обжигающая, а когда вижу, как в гримасе удовольствия меняется лицо Антона, мой рот произносит:
