На зло всем законам (СИ) - Хельга Франц
Пока наслаждаемся первыми блюдами, к нам подходит поздороваться коллега из другого отделения.
Из-за удобного расположения, ресторан пользуется спросом у сотрудников нашей клиники. Как правило, у старшего состава.
Поэтому не удивляюсь, что тут проходной двор для медперсонала.
Обмениваюсь с Егором несколькими ничего не значащими фразами, но со стороны наш медицинский жаргон понять сложно.
— Ты мою кесарку* когда отпустишь? — Спрашивает Егор после приветствия.
— Сегодня понаблюдаю. Если всё норм, то верну к вечеру.
— Ладно. Звони. Я тебе для перевода в помощь утконосов* отправлю, чтоб не расслаблялись.
— Добро.
Егор уходит к своему столику.
— А где он работает? — Не поняв ничего из нашего обмена «любезностями», уточняет Ира.
— Сейчас очень хочется ответить по рифме «в пиз-з-з…», но не буду.
Рот Иры распахивается от возмущения.
— Ну а что, если он гинеколог? — Невинно развожу руками я.
И тут челюсть королевны с клацаньем захлопывается.
Я — сволочь, да! Но с ней не могу себя тормозить. Я тащусь от её искр в глазах, и хрен с ним, что они от злости.
— А что он хотел от тебя?
— У него беременяшка с воспалением по нашему профилю. Пришлось совместно операцию проводить. В тандеме. Но мамочка пока в моём отделении отдыхает.
— Ты ведь заведующий, а оперируешь, как и все остальные хирурги.
— Нет. У меня операций меньше. Но зато есть право выбора. И поэтому я беру самые сложные и интересные.
— У тебя и ночные дежурства бывают?
— Нет. Только в крайних случаях, когда некому выходить в ночную смену. Чаще такое бывает в пик орви и гриппа, когда врачей косит пачками.
— Тяжёлая у вас работа.
— Не тяжелее какой-либо другой.
— Может в выходные съездим куда-нибудь? — Предлагает Ира, осторожно меняя тему.
Но мы опять оказываемся на тонком льду.
— Давай Ленчика из поездки дождёмся, и я возьму пару дней выходных за свой счет. Скатаемся куда-нибудь все вчетвером.
— Почему тебя эта ситуация так зацепила? Она не в первый раз уезжает к отцу. Это нормально.
— Не знаю. Не нравится мне твой бывший.
Королевна вздыхает. А я ревную. Но ничего поделать не могу. И Иру, и Ленчика считаю уже своими, и делиться ни с кем не хочу.
— Он её отец. Он не может ей навредить.
— Посмотрим. — Съезжаю я с темы.
Не спокойно мне от её решения. Слишком ранимая у неё дочка. Вот свою бы я не побоялся отпустить. Она бы, если что, сама кого-хочешь обидела. А Ленчика хочется стеречь и оберегать.
Как только мне приносят второе блюдо, Ира пододвигает к себе свой салат.
Мы снова замолкаем.
Чтобы разрядить обстановку, отрезаю кусочек стейка и протягиваю ей на вилке.
— Попробуй.
— У меня салат с курицей. А у тебя говядина. Солянка какая-то получается.
— Тебе ещё рано думать о проблемах ЖКТ. Открывай ротик, непослушная девочка.
И Ира, закатывая глаза, открывает рот, стягивая с вилки кусочек мяса. С удовольствием разжевывает. Стейки здесь бесподобные, тающие во рту.
И Ира оценивает мясо по достоинству, так как в следующую минуту уже сама своей вилкой лезет мне в тарелку.
— Эй-ей… мне-то хоть что-нибудь оставь. — Смеюсь я, цепляя её салат.
Жую, пытаясь оценить вкус этого шедевра. Ну так себе. Салат и салат. Ничего особенного. Ещё и яблоки сюда запихали. Вот уж где и правда солянка получилась.
Так мы, веселясь, и съедаем весь обед, таская друг у друга кусочки еды.
Наш счастливый тет-а-тет прерывает очередная моя коллега.
И всё бы ничего, но в недалёком прошлом с этой женщиной у нас была связь.
— Наш Царь хирургического отделения нашёл себе новую игрушку? — Ревниво раздаётся над нашими головами.
Меня передёргивает от высокомерности Надежды. Инициатором нашего расставания был я. А вот женщина до сих пор не может смериться с моим решением. Нет-нет, да и распускает слухи по клинике, что мы вместе. Или позволяет вольности при посторонних по отношению ко мне.
Раньше я просто отходил в сторону и игнорил её попытки. А сейчас меня поведение Нади злит. Не хочу, чтобы между мной и Ирой кто-то вставал. Третий тут лишний. Но как в любом треугольнике, один угол всегда оказывается тупым. А это уже диагноз, который ничем не лечится.
Всматриваюсь в лицо моей королевны, следя за реакцией на слова Нади. Но Ира даже бровью не ведёт.
— Не начинай, Надюх. У меня нет игрушек. Ты меня с кем-то путаешь. У меня одна единственная женщина. И нам бы хотелось насладиться обедом вдвоём.
Не обращая на мои слова внимания, Надя ехидно продолжает.
— Даже удивительно, что ты встречаешься с кем-то вне постели. Целоваться ты не любишь, музеи-театры не признаешь, цветы для тебя — это веники, подарки — ненужная трата денег. Что ты с ними делаешь-то, когда они не в горизонтали? Да-да, девушка, наш главный хирург — тот ещё скупердяй и циник. Вы бы далекоидущих планов на счёт него не строили. Он у нас слишком ветреный для серьёзных отношений.
И мне хочется встать и выволочь эту стерву из ресторана, но мы же все, сука, цивилизованные и воспитанные люди. Нам так нельзя. А как «льзя» с такой мымрой? Как я умудрился в неё вляпаться в Новогодний корпоратив?
— Почему она говорит, что ты не любишь целоваться? — Спокойно спрашивает меня Ира, провокационно сверкая глазами. — Ко мне ты присасываешься при каждом удобном случае.
По виду Иры, встреча с моей бывшей любовницей её совершенно не задевает.
— Я не целую тех, кто любит лизать чужие задницы. Слишком брезглив. — Специально для Нади отвечаю я, но продолжая смотреть на гордую королевну.
И она понимает. Улыбается мне хитро. Кивает в знак одобрения.
Надежда как раз из тех людей, что готова на всё, лишь бы взлететь повыше и поближе к кормушке. Поэтому мои слова принимает именно так, как надо.
— Ах ты гад. — Шипит моя коллега, покрываясь пятнами. Разворачивается и уходит.
— Извини. — Прошу прощения за этот неприятный инцидент.
Наверное, было глупо привести её в место, где все меня знают и желают подойти переброситься хотя бы парой слов.
Да и мои бывшие по большому счёту из этой же среды. На других просто нет ни времени, ни сил.
— За что? За глупость другого человека? Я прекрасно понимаю, что у тебя была до меня личная жизнь. И судить о тебе со слов твоей бывшей любовницы я не собираюсь. Даже не бери в голову. — Отмахивается от моих извинений Ира.
Зависаю немного, понимая, что ревнивых истерик и скандалов не
