Плен моей души - Екатерина Котлярова
— Ты поняла меня? — я с трудом подавила в себе желание брезгливо поморщиться, когда увидела, как изо рта девушки вылетели слюни.
— Честно говоря, совсем не поняла.
Блондинка растерялась. Я видела по симпатичному лицу, что девушка ждала драки, скандала, но никак не спокойствия.
— Девушка, я не знаю вашего имени, но скажу одно — не стоит бегать за парнем и угрожать всем девушкам, проходящим мимо. Таким способом не удержишь человека. Вы очень красивая, — я даже улыбнулась, увидев, как блондинка ещё больше растерялась. — До свидания.
До того, как девушка успела опомниться, я села в машину и уехала. Во рту разлилась горечь, а мне безумно сильно хотелось расплакаться. Что я и сделала, остановившись на обочине, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лбом.
Глупая. Глупая я.
Я плавала в розовых мечтах, а реальность больно ударила по макушке. Глеб быстро забудет о девчонке с кучей проблем. Отвлекающих факторов вокруг него много. А я буду гнить и загибаться рядом с Сашей, вспоминая одну безумно сладкую ночь…
Глава 10
Вита
Положила голову на подушку и с жадностью дышала запахом Глеба. Пусть я понимала, что с парнем меня ничего связывать не будет, но влечение к нему я не могла отрицать. Как и своей влюблённости.
Лениво листала ленту новостей. Села резко и с неверием уставилась на фотографию.
— Чёрт. Нет. Боже!
Я вспомнила, когда была сделана эта фотография. Сегодня утром во дворе. Тот журналист, скрывшийся в машине.
На фотографии прекрасно видно синяк на моей щеке. И полное ярости лицо Саши.
«Градченко Александр бьёт свою невесту?».
Нажала на статью, в которой были фотографии со вчерашнего приёма. Я не видела текста из-за слёз. Только фотографии разглядела. Где Саша даёт мне пощёчину, а я держусь рукой за щёку.
Откинула телефон на ковёр и уткнулась носом в подушку.
— Я могу заменить собой.
Услышала голос парня и ещё горше заплакала. Головы коснулись твёрдые пальцы, откинули пряди волос с лица. Кровать рядом со мной прогнулась, позади меня опустился Глеб. Я почувствовала жар тела парня, который тесно прижался ко мне и рукой обвил талию.
— Золушка моя, — Глеб вжался носом в волосы и стал часто дышать, — посмотри на меня.
Я только головой помотала. Почувствовала, что парень приподнялся. Губы Глеба заскользили по щеке, собирая слёзы. Потёрся носом и пальцами провёл по горлу. Прихватил, на миг лишив дыхания.
— Ты проходила ко мне на работу, — мягко лизнул щёку. — Саша вернул мне куртку.
Я медленно обернулась к парню и заглянула в глубокие карие глаза.
— П*дор*с, — прошипел яростно, пальцами начав ласкать щёку и синяк. — Убью этого ублюдка.
Я снова зарыдала, вспомнив статью и весь позор.
— Тш-ш-ш, малышка, — мягко стал ласкать пальцами щёки. — Тише. Этот урод больше тебя не тронет, я обещаю!
— Не лезь, Глебушка. Не лезь, мой хороший, — я отзеркалила его прикосновения, положила ладошки на лицо, погладила гладкую кожу. — Он ужасный человек. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.
— Они у меня будут, потому что отступать я не стану.
— Глеб, чего ты хочешь от меня? — я вспомнила блондинку, вновь почувствовав ревность.
— Тебя, Золушка. Всю тебя.
— Глеб, пойми, я не одна из твоих девушек на одну ночь, — зашептала торопливо, всхлипывая и задыхаясь от чувств. — Я не такая, как та девушка… блондинка… Я не хочу, чтобы ты разбил мне сердце. Я не смогу… Я… Зачем ты пришёл?
— К тебе пришёл, Золушка, — парень лбом вжался в мою скулу. — Ты не все.
— Чем же другие отличаются от меня, Глеб? Другим ты не говоришь, что они особенные?
— Другие не ты, Золушка.
Я смотрела в карие глаза и, как последняя и влюблённая по уши дура, верила ему. Глеб склонился, приоткрытым ртом коснулся синяка.
— Почему не подождала? — шёпотом на ушко.
— Я… Не хотела быть одной из тех, кто таскаются за тобой.
— Глупыш, — поцеловал в губы, языком лизнул нижнюю.
— Снова через балкон лез? — я с наслаждением запустила пальцы в волосы парня.
— Да.
— Глеб, тебя могут заметить, — я обхватила лицо парня и с тревогой вгляделась в карие глаза. — Они могут застрелить, Глеб. Будь осторожен, я тебя умоляю. Я не переживу, если по моей вине с тобой что-то случится. Саша… Он очень ревнивый. Он избил моего одногруппника за то, что тот просто провожал меня домой. Так сильно, что парень теперь хромает.
— Ты боишься его? Боишься отказать? — Глеб нахмурился.
— Да. Но дело не в этом… Мой отец, ему нужна операция на сердце. И его фирма находится на грани банкротства.
— То есть, твой батя тебя продал этому мудаку?
Глеб резко поднялся и заходил по комнате, из угла в угол, ероша волосы.
— Нет. Всё не так.
— А как, Золушка? Твой батя не может продать всё имущество, чтобы сделать операцию? Настолько она дорогостоящая? По дому не скажешь!
— Глеб! Саша просто хочет меня! Я никуда от него не денусь, понимаешь? Он пойдёт по головам. Папа в больнице из-за него оказался. Он сам мне сказал.
Глеб долго вглядывался в мои глаза, после чего вкрадчиво сказал:
— Если бы мою дочь захотел какой-то мудак и стал подкатывать к ней яйца, без её на то желания, я бы убил его. Сел бы, но убил. Чтобы эта тварь и пальцем не притронулась к моей дочери. За один только синяк я бы переломал все кости. Твой отец, Золушка, мразь последняя. Тварь, продавшая свою дочь, чтобы спасти задницу. Ты его оправдываешь. Но только проблема в том, что оправдания здесь быть не может.
Я всхлипнула и вновь зарыдала, осознавая, насколько я одинока. Понимая, что никому нет до меня дела. Я просто разменная монета, которую потом выбросят за ненадобностью.
Встала с кровати, направилась в ванную, чтобы умыться, но не дошла, на полу по середине комнаты осела.
— Мл*ть! Золушка, я не хотел. Мл*.
Глеб за локти поднял меня, вжал голову в грудь и пальцами стал массировать затылок.
— Золушка, не плачь. Душу рвёшь нах*р. Хватит, малыш. Давай я помогу тебе сбежать. Спрячу тебя от этого ублюдка.
Я вскинула голову, вгляделась в
