Иль Фарг. Невестка Эмира - Ульяна Соболева
Отбросил мои волосы в сторону со спины и силой наклонил меня вперед так, что голова уткнулась в подоконник.
– Я хочу, чтоб ты знала, кому принадлежишь… и с сегодняшнего дня это будут знать все.
Ощутила режущую боль и застонала, чувствуя, как по щекам потекли слезы.
– Я подпишу свою вещь. Будешь носить на себе мою букву.
Я с ужасом поняла, что он выцарапывает на моей спине букву А. От боли взгляд остекленел, и я впилась пальцами в подоконник, с неба полил дождь, прямо мне в лицо, смешиваясь с моими слезами.
– За чтооо? – прохрипела и почувствовала, как он отшвырнул нож… тот звякнул, ударяясь о пол, и покатился по нему в сторону. Сильная рука удерживала меня за волосы, и вдруг я ощутила, как рану на спине запекло… по ней прошлось что-то эластично мягкое.
– Твоя кровь вкусная… ты вся неимоверно вкусная… даже не представляешь насколько.
Боже! Он больной на всю голову ублюдок! Он вылизывает мою спину, эту букву, что выцарапал на мне… он обводит ее языком и сжимает обеими руками мои ягодицы.
– Красивая вещь… моя прекрасная вещь.
– Отпусти меня…, – заплакала и обессилено уронила голову на руки, чувствуя, как дождь бьет мне в лицо. – Не могу видеть тебя… не могу слышать.
– Ты можешь кричать… я хочу, чтобы ты кричала. Меня возбуждает все, что ты делаешь и говоришь… ты не знала? Меня возбуждает боль! – дернул за волосы к себе, заставляя прогнуться, – Когда меня резали ваши… когда жгли мое тело, от боли я кончил. И я запомнил, каково это – корчиться и изрыгаться спермой. Они ржали и жгли дальше… ты не похожа на него… но ты его кровь…
Пробормотал и раздвинул мои ноги коленом. От того ужаса, что он мне говорил, все мое тело окаменело.
– Не будешь подчиняться мне… я убью твою сестру, я зарежу твою мать или сожгу ее, я испепелю твой дом и даже твоих соседей вместе с их кошками и собаками. Я изничтожу все, что ты любишь, все, что приносит тебе радость. А теперь открой рот и соси мой язык, пока я буду тебя трахать.
Раскрыла губы, давясь слезами и позволяя ему вонзить свой язык мне в рот, посасывая его и чувствуя, как ладони гладят мои ягодицы, как раздвигают их.
– Я буду брать тебя везде. Во все твои отверстия… но чуть позже. Когда привыкнешь ко мне…
Ощутила, как его член вошел в меня, и зажмурилась, кусая губы. Это длилось довольно долго после первого раза. Он толкался быстро, грубо, не прекращая вылизывать мою спину, а когда кончал, ревел и кусал мой затылок, держал за него зубами, как зверь.
– Еще раз увижу тебя рядом со своим сыном, я пришлю тебе палец твоей сестры. Для начала мизинец.
– Я хочу… чтобы ты сдох! Я хочу тебя убить!
Простонала и услышала, как он расхохотался.
– В очередь, девочка. Твой номерок будет сотни тысячным. Ложись спать… завтра утром свадьба Рамиля. Ты будешь первой, кто поздравит невесту.
Когда он ушел, пришла все та же молчаливая служанка. Она смазывала мою спину каким-то дезинфицирующим раствором. Я не слышала ни удивления, ничего. Как будто так и надо.
– Ты!
Со слезами обернулась к ней.
– Ты камень? Как ты можешь здесь работать? Как можешь? Он же чудовище! Он… он жуткая тварь!
– Вы не знать господина… вы просто его сильно злить… господин, он… он хороший человек. Вы не знать… пока не знать. Лучше не злить. Лучше молчать и покориться. Тогда будет счастье.
– Счастье? Хороший человек? О ком ты? Об этом чудище? Об этом садисте? Он… он изрезал мне спину!
– Вы его очень злить… А там всего лишь царапина, даже шрама не остаться.
– Это не оправдание! Это… это не причина! Он больной! Он сумасшедший урод! Я хочу, чтобы он сдох!
Однажды я по-настоящему убью его. Однажды у меня получится.
Дверь снова открылась, и я увидела Ахмада в длинном махровом халате. Но не испугалась. Пусть слышит о том, что я его ненавижу. Я могу сто раз повторить это прямо в лицо. Я мечтаю о его смерти и не намерена это скрывать. В его уродливые шрамы, в его наглые и такие жуткие глаза, в его противные и полные губы. От мысли, что они целовали мои, к горлу подкатила тошнота. А при воспоминании, что ему удалось заставить меня кончить, стало липко и противно. Это еще большее насилие, чем причинить боль… за боль по крайней мере не так стыдно.
Бросил мне свой телефон.
– На, позвони, спроси, как они там. Ты же соскучилась, не так ли? Позвони своей матери, Аллаена. Я разрешаю!
Мне не верится, что он на самом деле это сделал. Дал мне свой сотовый и призывает позвонить маме. Судорожно хватаю ртом воздух. От желания позвонить и услышать голос мамы дрожит все тело, бешено бьется сердце. Мамочка моя… Боже. Боже, как же она была права, когда не хотела меня отпускать с Рамилем, когда отнеслась так настороженно к этим отношениям, а я… какая же я дура. Я сама виновата. Если бы вернуть все назад, я бы не подошла к парню на скамейке и никуда бы с ним не поехала.
– Давай. У тебя две минуты. Или ты не хочешь? Не хочешь – не надо!
Хотел схватить телефон, но я опередила и взяла его сама. Лихорадочно набрала номер сотового мамы, и, когда пошли гудки, у меня оборвалось сердце, глаза наполнились слезами. От тоски все внутри сжалось, заболело.
– Алло…
– МАМА! – закричала и сорвалась на рыдание.
– Вика! Дочка! Родная моя! Это ты?
Мамин голос… моя мамочка, моя любимая. Как же я соскучилась, как же отчаянно я люблю тебя. Тебя и сестричку, мою маленькую дурочку Лельку. Если бы они знали, во что я вляпалась, они бы с ума сошли от горя. Мама бы этого не выдержала.
– Да, мамочка, да! Это я! Прости, что так долго не звонила!
Прости, что не послушалась тебя, прости, что из-за меня у вас снова проблемы. Прости, что так ошиблась.
– Викулечка моя! Где ты? Как ты? Я вся испереживалась!
– У меня… все хорошо, мама. Все хорошо.
Вру, а у самой слезы катятся градом. Нет… все не хорошо. Там внизу зудит и болит после секса с чудовищем, на спине останутся шрамы от ножа, а на сердце рубцы и раны после издевательств.
– Ты счастлива, дочка?
– Я счастлива, мама…
И посмотрела
