Екатерина Вильмонт - Зюзюка и другие
Он поморщился от боли, но все-таки рассмеялся.
– Ты не до конца рассказала... Девочка ведь, в конце концов, отвечает: «Подумаешь, вот вырасту, у меня этих пиписек будет сколько захочу!» И это в известной степени отражает женскую сущность.
– Что ж ты молчал, что знаешь анекдот?
– Хотелось послушать твое толкование.
– Тебе полегче?
– Да, ты умеешь заговаривать зубы... Ладно, иди, ты уж с ног валишься...
– Утром вывести Себастьяна?
– Посмотрим, может, и сам смогу... Спасибо, ты золото, не зря я всегда любил рыжих...
Я теперь всегда буду рыжей, решила я.
Дома я вспомнила о Зюзюке. Интересно послушать ее комментарии в пятом часу утра.
– Привет!
Зюзюка молчала.
– Зюзюка, ты спишь? Что скажешь?
– Скажу, что ты дура!
– Почему?
– Мужчины не любят, когда женщины их спасают.
– А что, лучше было бросить его на произвол судьбы?
– Это бабы всегда влюбляются в своих спасителей, а мужчины нет.
– Но ведь Егор нам все равно не подходит.
– Ну, ребеночка сделать сгодился бы...
– Зюзюка, тебе не стыдно? Ты должна обо мне заботиться, а ты все о себе.
– Я о тебе и забочусь, чтобы у тебя мужчина был, а ты все время попусту тратишь, с девками своими на работе лясы точишь! Вот взять Алину вашу, что это такое: «Ни за что мужика в дом не пущу, чтобы и духу его в моем гнездышке не было, а переспать у него можно, а если нет, в гостинице». Это куда мир катится? Это на что похоже? И ты не лучше... третий месяц постель пустая, а время твое идет...
– Ладно, разберемся. Мне не к спеху!
– К спеху, к спеху, ты что себе думаешь? В мое время в сорок лет помирали уж, внуков имели, а ты только жить собралась? Ты бы к доктору, голуба, сходила, может, и деток-то поздно заводить, может, и стараться незачем... Ишь ты, не к спеху ей!
– Зюзюка, ты с ума не сошла?
– А мне не с чего! Где у меня ум-то, а? Это ты вон умная, только ничего не понимаешь! И чего ты меня в такой час потревожила? Скоро уж петухи...
– Слушай, Зюзюка, а ты вообще кто?
– Зюзюка.
– Нет, я имела в виду – что ты такое: нечисть, добрый дух, домовой?
– Я Зюзюка, а ты дура!
И она больше не отвечала на мои вопросы. Ну и пусть, устала я от нее.
Утром я увидела в окно, что Себастьяна выгуливает Виталий Маркович. Значит, Егору не лучше. Как глупо, я не знаю его телефона, а он моего. А звонить в дверь – только тревожить. Не буду. И я занялась уборкой. Какое удовольствие убирать новую квартиру, как вспомню свое отчаяние в родительских хоромах, превратившихся в результате в дом Эшеров... А тут полтора часа – и готово. И права, бесконечно права Алина – не надо пускать в дом мужиков, ох не надо! Но я уже чувствовала какую-то ответственность за Егора. И позвонила Эмилии.
– Дашенька, – обрадовалась она. – Как ваши дела?
– Спасибо, благодаря вам прекрасно. Мне так хорошо работается с Иришей.
– Она тоже на вас не нарадуется, говорит, что вы очень пришлись ко двору.
– Эмилия Казимировна, я хочу спросить, у вас есть телефон Егора?
– Разумеется! Но я...
– Дело в том, что его вчера избили у нас во дворе, вроде все обошлось, но потом у него прихватило спину. Я хотела бы узнать, не нужна ли ему помощь... – отчего-то смутилась я.
– Даша, это безумие, нет, верх безумия!
– Что? – не поняла я.
– У Егора столько женщин...
– Ну и на здоровье, но... он, наверное, удивляется, что я не звоню, а я просто не знаю телефона.
– Дашенька, но если он сам не дал вам своего телефона... Как же я могу? Это как-то неприлично.
– Хорошо, тогда прошу вас, позвоните ему и спросите, как он себя чувствует и не надо ли ему чего. Вряд ли он хочет в таком состоянии показываться своим бабенкам, а я просто соседка!
– Вы влюбились в него, Дашенька? Немудрено...
– Да боже меня упаси!
Странно, что она не стала выпытывать подробности избиения Егора и его чудесного спасения, она – как Зюзюка, все больше об амурах волнуется. Старая школа!
Через десять минут она позвонила.
– Даша, почему ж вы не сказали, что спасли Егора? Он просто в восторге от вас! И сам попросил у меня ваш телефон. Вы позволите?
– Господи, конечно!
– Тогда он через пять минут вам перезвонит, я только сообщу ему ваш номер.
Да, вот это воспитание! Цирлих-манирлих!
Через пять минут действительно позвонил Егор.
– Даш, привет!
– Как спина? Я видела в окно Виталия Марковича.
– О прогулках пока и думать не могу, по квартире с трудом передвигаюсь. Но во второй половине дня должен приехать мой друг, хирург, тогда и разберемся.
– Ты не голодный, тебе ничего купить не надо?
– Да нет, спасибо, заезжал муж моей сестры, все привез и забрал Себастьяна.
– Бедный Себастьян!
– Ничего, он любит у них бывать. Они за городом живут, он там целый день на воздухе, в снегу валяется... Даш, еще раз спасибо тебе.
– Да ладно. Надеюсь, твой доктор тебя скоро на ноги поставит. Пока!
В пять часов я с чувством исполненного долга уселась смотреть «Свою игру». Вдруг в дверь позвонили. Кого черт принес?
В глазок я увидела какие-то цветы.
– Кто там?
– Откройте, пожалуйста, я от Егора...
Я открыла. На пороге стоял мужчина и держал в руках... здоровенную кадку с фантастической бело-розовой азалией!
– Ох, вот это да!
– Куда поставить? Горшок тяжеленный! Целый куст! – Он занес кадку в гостиную. – Послушайте, надо, наверное, под него что-то подставить, давайте, пока я здесь, а то вам не поднять.
Я вспомнила, что у меня есть огромное блюдо для плова, которое когда-то мне привез в подарок Кристинкин муж. Я никогда им не пользовалась. Вот теперь оно пригодится!
– Ой, спасибо, я сейчас!
– О, это подойдет! Где будете ставить, азалия не любит тепла.
– Я знаю, вот тут лучше всего!
Он поставил кадку на блюдо, отряхнул руки, и только тут я на него взглянула. Что-то в его лице показалось мне знакомым...
– Даша? – вдруг ахнул он. – Ты стала рыжей, я сразу и не признал...
– Ромка, ты?
– Я, Дашка, я!
Это был мой одноклассник, Ромка Лосев, безнадежно влюбленный в меня в последних классах школы.
– Откуда ты взялся, Ромка? – вдруг страшно обрадовалась я.
– Да вот Егор позвонил, что спина болит, рассказал, что соседка спасла его с помощью азалии, и просил по дороге найти самую большую азалию. Даша, как я рад, ты стала еще лучше...
– Так ты хирург?
– Да.
– Я даже не знала, что ты поступил в медицинский.
– Ты никогда мной не интересовалась. А я вот знал, что ты училась на филфаке, а потом замуж вышла...
– Ромочка, это было так давно, а ты изменился, такой стал... матерый, что ли...
– Дашка, тебе идет быть рыжей... – он вдруг протянул руку и коснулся моих волос. Я вздрогнула. Его карие, чуть навыкате глаза, близоруко прищуренные, смотрели на меня с такой нежностью...
