Хищник - Марни Мэнн
— Разве так не должно быть всегда? — я потянулась к его руке, перевернув ее, чтобы погладить по центру ладони. Его нужно было немного подразнить, хотя он никогда бы не получил от меня больше. — Нет ничего лучше, чем прикасаться и знать, что от этого человек чувствует себя намного лучше.
— Ты девушка моей мечты.
Я пожала плечами и убрала руку.
— Я просто говорю то, что думаю.
— И чувствуешь.
Я отпила немного вина, чуть подержав его во рту. Стакан Дина был уже наполовину пуст. Я знала, что когда он приходил сюда, то никогда не выпивал больше трех напитков — обычно уже выходил с женщиной, прежде чем успевал выпить второй. Эта информация была указана в его досье.
Я еще раз улыбнулась ему. В этот раз немного наклонила голову и посмотрела на него из-под прикрытых век.
— Допивай. Я готова ко второму заходу.
Пока он смотрел на мою грудь, я передвинула руку с бокалом в угол кабинки и вылила большую часть на пол. Ковер был темный, освещение тусклым, а Дин был слишком сосредоточен на другом, чтобы заметить.
Затем снова подняла бокал к губам и сделала последний глоток.
— Повторим? — спросила я. — Или ты хочешь что-то другое? — я встала прямо перед ним, делая вид, будто жду его ответа.
— То же самое.
Я ухмыльнулась его реакции. Несмотря на то, что он был сосредоточен на моем теле, я восприняла это как знак того, что хорошо справляюсь.
— Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
По пути к бару, я открыла свой клатч и полезла во внутренний карман, куда положила флакон. Пока ждала бармена, я незаметно открыла его и зажала между пальцами. Другой рукой я вытащила две двадцатидолларовые купюры.
— «Олд фешен» и белое вино, — сказала я, когда бармен ко мне повернулся.
— Какого сорта вино?
«Всегда заказывай одно и то же вино, — говорила Мина. — Когда ты работаешь, то должна помнить все мелочи, йереха. Держи их у себя в голове. Нам нужно действовать тихо, не привлекая к себе лишнего внимания».
— Пино Гриджио. И, если есть, холодное.
Когда бармен принес напитки, я взяла бокалы за ободок, чтобы было удобнее высыпать содержимое флакона в напиток Дина. Через секунду безвкусная смесь растворится, и он никогда не узнает, что она была там.
Протянув Дину напиток, сунула флакон обратно в сумочку и достала блеск. Я практиковала это движение в своей комнате в общежитии всё утро.
— За что пьем? — спросил он, приподнимая свой бокал.
Я притворилась, что раздумываю, улыбаясь самой соблазнительной улыбкой.
— За то, что случится дальше.
Я уже знала, что произойдет дальше.
А сейчас мне оставалось только ждать, пока он выпьет свой напиток.
Глава 8
Бородач
— Почему ты это сделал? — зарычал я на ухо заключенному № 1497.
Я вытащил заключенного из камеры и привел в Операционную. Или, проще говоря, пыточную. В тюрьме таких комнат было три. У каждого охранника была своя, и все они были устроены под каждого из нас, с различными карательными устройствами.
В этих комнатах мы были кем-то типа докторов. Нам нужно было пространство для работы, а клетки таковым не располагали. Пыточные давали нам достаточно места для использования инструментов, а также тут был доступ к электричеству и воде. И в каждой Операционной имелась небольшая дверца, как для собак. Она была для малышей. Этим маленьким ублюдкам не разрешали находиться в камерах — им там было небезопасно. Если заключенный навредит такому, Шэнк потеряет рассудок.
Это о многом говорило, особенно о том, что он еще более больной ублюдок, чем я.
Заключенный наклонил голову в сторону и кашлянул кровью. Большая часть полилась на плечо, а остальная по руке.
— Пошел на хер!
Он бросает мне вызов.
Все они начинают именно с этой стадии. Затем приходит повиновение. Они будут клясться всем, что у них есть — жизнью своих детей, бизнесом, их домами. И только после того, как мы сломаем их физически, они, наконец, скажут правду.
А этот кусок дерьма еще держался.
Его руки были связаны за спиной, лодыжки прикованы к ножкам стула. Вместо стула гинеколога или дантиста, для сегодняшней пытки я использовал простой старый деревянный стул.
Похоже, сегодня я более мягок, чем обычно.
Видимо, Лейла каким-то боком на это повлияла.
— Почему ты сделал это? — повторил я.
Каждый раз, когда он двигал своей головой, веревка, обернутая вокруг его шеи, врезалась немного глубже. Я завязал ее так не для того, чтобы задушить его, а затем, чтобы дышать с каждым разом становилось немного сложнее.
Задушить его было бы слишком просто.
Сначала ему нужно испытать настоящую боль.
— Отвечай, — потребовал я, врезав кулаком по его физиономии.
Кровь быстрее полилась по его подбородку, всё больше выливаясь из носа. Когда она дошла до его губ, он выплюнул:
— Пошел ты!
Пошел я?
Я засмеялся.
Он сделал достаточно дерьма. Поэтому-то он и здесь.
Обычно нам было насрать на преступления, совершенные нашими заключенными. Нас нанимали пытать и убивать, и это мы и делали.
Но вот преступления этого чувака нас волновали.
Потому что этот засранец был последним мудаком.
Он наш заключенный уже больше месяца. Мы никогда не держали их здесь так долго. Обычно они не выживали больше недели. Но семи дней этому было недостаточно. Ему нужно было по-настоящему страдать. Нужно было почувствовать уровень боли, которого он еще не достиг.
Этот клиент уже нанимал нас раньше. Это случилось
