Запрети себя любить - Каролина Шторм
Надо ли говорить, что мне хотелось бы большего?
Она нравится мне. Действительно, нравится! Да, я хочу её. Но не только тело меня волнует. Её душа – чистая, красивая – вот чего бы мне хотелось коснуться. Не только своей музыкой, на которую Ксюша так искренне реагирует. Мне хочется, чтобы она меня увидела – настоящего. Я не просто алкоголик и тунеядец. Я тоже живой!
Сейчас как никогда остро это чувствую.
И, всё-таки, не удержался от вопроса.
– Зачем ты меня позвала? Ты ведь не хочешь, чтобы я остался.
Ксюша облизывает пересохшие губы. Мне этот жест её милее всего. Трогательная, нежная…
– Извини, но… Мне нужна была твоя помощь.
Невесело усмехаюсь.
– Это ведь для Пашки, так?
Она отводит взгляд в сторону и еле заметно кивает.
– Ксюша, – беру её за руку, – зачем для него столько? Он тебя не достоин, – она молчит, а я продолжаю. – Пашка – это же… сорняк! Он все соки из тебя выжмет. Ничего не оставит. Сам будет расти всё выше и крепче. А ты – самая прекрасная из всех роз – из-за этого… будешь увядать. Ксюша, я не хочу этого!
– Я тоже, – еле слышно говорит она. Прекрасная, далёкая. Не моя идиллия… И я не её идеал.
– Ксюша, зачем тебе мучиться с ним рядом? – снова спрашиваю я.
– С ним рядом? – она удивлённо и печально вскидывает на меня глаза – огромные, невинные. – Но он всегда далеко. От меня, от всех. Он ни с кем не может быть, кроме себя самого. Да и с собой у него, по-моему, разлад.
– Но ты мечтаешь о нём, – грустно произношу я. – И расстраиваешься, потому что вы не вместе.
– Евгений… – она смотрит умоляюще. – Мне так не хочется с тобой об этом говорить!
Она уводит меня в коридор, к окну. Иду следом, держа её руку в своей. А Ксюша подходит близко, встаёт на цыпочки, смотрит через стекло. Что она видит там? Может, надеется Пашку запечатлеть?
Я, кажется, готов проявить жестокость.
– Ксюша, он не уйдёт сегодня. Останется в общаге. Только в другой комнате.
– Откуда ты знаешь?
– Если не веришь мне – можешь сама убедиться.
Я мог бы пожалеть её. Сказать, что он просто приехал навестить друзей. Но я ведь знаю Пашку. И то, что сейчас он вероятнее всего у Яночки, меня не удивляет ничуть. Девчонка влюблена в него давно и безнадежно. А он пользуется этим. И даже от неё не скрывает. Я не хочу, чтобы Ксюша стала для него одной из тех.
Надо показать ей, что он на самом деле из себя представляет.
– Идём, – решаюсь.
– Куда? – недоумевает Ксюша.
– Просто доверься мне.
Не знаю, откуда взялась эта решимость. Но рядом с Ксюшей мне хочется меняться к лучшему. Если она так на меня влияет, что это может означать?
Веду её к Яночке в комнату. Стучу в дверь и, не дождавшись ответа, сам открываю. Яночка сидит на кровати и смотрит на нас удивлённо.
– Привет. Вы чего, на ночь глядя?
– Переночевать негде. Пустишь? – как на духу выпаливаю я.
Ксюша молчит. Такого она, конечно, не ожидала.
– Я бы с радостью, – отвечает Яна. Она, в общем, человек радушный и гостеприимный. Только роль подстилки ей всю репутацию портит. – Но ко мне уже попросился один человек. Не могу же я его выгнать.
– А он с тобой ночевать будем? – продолжаю я, совершенно обнаглев. – Может, мы на соседнюю кровать ляжем?
Ксюша, прости. Конечно, этот разговор не для твоих ушей. Ты ещё слишком маленькая, чтобы понять всё, что здесь происходит. Я же тут четвёртый год и чего только не видел. Пашке пофигу, если в комнате посторонние. Свет выключит – и ладно. Ему ничто не мешает. Да и Яночке, по-моему, тоже. Лишь бы он был рядом. Пусть даже на полчаса. Пашка с ней быстро управится. Поцелуи, ласки – это всё не для него. Сделал дело – гуляй смело. Может в ту же ночь и другую поиметь. Он девушек вообще за людей не считает.
Ксюша вцепилась мне в руку. Держится как за спасательный круг. И я понимаю, что вместо того, чтобы помочь ей, делаю только хуже. Зачем мне только это понадобилось?
– Давай уйдём, – шепчет она мне. И я готов с ней согласиться, как вдруг распахивается дверь – не иначе с ноги толчок – и вваливается пьяный Пашка.
– Яна! – зовёт он, не сразу замечая нас. Глаза налиты кровью, мутные настолько, что он выглядит сумасшедшим. Шатается при каждом движении. Набрался через край. И Яночке вряд ли можно позавидовать.
Пашка проталкивается между мной и Ксюшей, даже не посмотрев на нас. Просто отпихивает в сторону как лишнее препятствие на пути к цели. А цель его сегодня – это девушка, сидящая на кровати. Она переводит взгляд с Пашки на нас, и я понимаю, что ей неловко находиться в этой ситуации.
Нам пора уходить.
– Извините, что помешали, – выдавливаю из себя.
Пашка, наконец, замечает, что в комнате ещё кто-то есть. Оборачивается к нам.
– А вы что тут забыли?
Отвечает Яночка.
– Паш, ребята просились переночевать.
– Что – места в общаге кончились? – резким тоном спрашивает Пашка. – Здесь занято – не видно, что ли?!
– Пойдём, Ксюш, – на этот раз я зову её. Но Ксюша будто к месту приросла. Смотрит на этого «героя» так, словно никого другого больше не существует. Я чувствую, что ей больно. Очень больно. И мне, чёрт возьми, хочется его за это ударить! А заодно и себя.
Зачем я её сюда привёл???
– Ксюша, идём, – повторяю.
– Ксюша, останься! – ревёт, словно зверь Пашка. Встаёт с кровати, на которую залез, чтоб Яночку под себя подмять, идёт к нам. Буквально вырывает у меня из рук Ксюшу и силой тащит её к Яночке. Боже мой, какой-то бред!.. Я не знаю, как реагировать. – Ну, что же ты, Ксюша? – он почти кричит на неё. Бедная сжалась в комок. А он как скала над ней нависает. Готов в любой момент обрушить весь свой гнев. На что ты злишься, Паша? Разве она что-то тебе сделала?
– Паш, отпусти меня, – просит Ксюша.
– Зачем? Ты же хотела остаться. Вот и оставайся. Посмотри, чем мы тут будем заниматься. Можем вчетвером, если ты и твой кавалер не против.
Это уже перебор даже для Сазонова.
– Паш, хватит! – решительно иду к ним. – Отпусти девушку и оставь, наконец, её в покое.
– В покое, говоришь?! – Пашка сейчас похож на разъярённого быка. – Да не вопрос! Пусть только
