Короли «Эмпайр-Хай» - Айви Смоук
Внезапно я перестала слышать музыку. Перед глазами светились только голубые глаза Феликса, которые на удивление напоминали океан, в котором так легко утонуть.
Он стоял неподвижно, как будто тоже осознавал, насколько важным был этот момент. Мысли закрутились у меня в голове с бешеной скоростью. Если он сейчас преодолеет то последнее расстояние, которое отделяло нас друг от друга, для него этот поцелуй точно не будет первым. Это же… Феликс. Он жил в роскошной квартире, напоминающей скорее музей современного искусства. В школе он пользовался популярностью. И эти глаза… Я уже чувствовала, что провалилась в них, словно в омут.
Он приблизился еще на один дюйм, и у меня в голове… что-то щелкнуло. Мне очень хотелось шагнуть ему навстречу. Но что, если для меня это первый поцелуй, а для него – сотый? Мне показалось это неправильным. Я вела себя неадекватно. Несмотря на все его слова, я не слыла красивой. Я была девушкой-невидимкой в мире, где мне нет места.
– А что на втором этаже? – спросила я и лишь потом поняла, что мой вопрос прозвучал несколько резко. – Игровой зал? – тут же добавила я, испугавшись, что он неверно меня поймет. Только сейчас я сообразила, что именно на втором этаже по логике должна была находиться его спальня.
– Нет, зал на нижнем этаже.
Три этажа?
– Серьезно? Я вообще-то пошутила.
Он улыбнулся.
– Залом его трудно назвать, но есть несколько автоматов.
– Круто. Ну вот, мой пунш заканчивается, – сказала я и допила напиток. – Принесешь еще?
– Уверена? Ты и так уже выпила два стакана.
– Конечно, уверена. Это же пунш. Я люблю пунш. Ты сам его готовил? Он вкусный. Как и твои глаза. – Что?! – Нет! Я не хочу съесть твои глаза! Я просто хотела сказать, что они такие красивые, голубые… и мне хочется в них плавать. Боже, как хочется пить! Тебе не хочется пить? Здесь ужасно жарко.
Феликс рассмеялся.
– Ладно, я принесу еще выпить, – согласил он и забрал у меня стаканчик. – Но после этого ты пойдешь со мной танцевать.
– Договорились. – Я совсем не умела танцевать, но, честно говоря, мне казалось, словно я уже танцую. От одной только мысли о танце мои плечи задвигались в такт музыке. А за ними – и все остальное тело.
– Подожди здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.
– Так точно, сэр! – Куда это он намылился? Я отдала ему честь. О господи, я правда это сделала?
Он снова засмеялся и исчез в толпе.
Я осталась одна, пританцовывая в такт музыке. Широко зевнув, я почувствовала, как веки опускаются. Я так устала на работе, в голове клубился туман. Я хотела спать, но в то же время хотела танцевать. Или все-таки спать? Какой тяжелый выбор. В горле так пересохло, что мне срочно нужно было выпить еще пунша.
Я прислонилась спиной к стене и зажмурилась. – Что ты здесь делаешь?
Неужели я уснула и видела сон? Наверное, так и есть. Но, с другой стороны, я стояла, так как чувствовала усталость в ногах. А зачем мне стоять у себя в кровати?
– Бруклин?
Голос казался таким реальным. Голос Мэтта. Я открыла глаза и от неожиданности быстро заморгала, так как Колдуэлл стоял прямо передо мной. Его лицо находилось всего в дюйме от моего. Нет, это точно сон!
– Прости, о чем ты меня спросил? – растерянно поинтересовалась я. По телу разливалось приятное тепло, словно по коже скользила фланелевая пижама. Силуэт Мэтта расплывался перед слипающимися глазами.
– Ты же сказала, что постараешься держаться подальше от Феликса. – Выглядел Мэттью сердитым. Как во время урока, когда он огрызнулся на Шарлотту. Я вспомнила звук ломающегося карандаша у него в руке.
Он был таким сильным. И таким придурком.
– Разве? Я никогда такого не говорила.
– Nunca. Помнишь?
– Я не говорю по-испански, чудик. А вот моя подруга говорит. Я про Кеннеди. Она моя лучшая подруга. Ты, наверное, знаешь ее, ведь она давно учится в одной школе с тобой. Хотя тебе же нет дела до учеников, которые получают стипендию. Она где-то здесь, фотографирует ребят, и она сердится на меня из-за чего-то. Когда мы с тобой в последний раз виделись? А, не обращай внимания, все равно мне это снится. В реальной жизни ты бы не стал со мной разговаривать. – Я положила ладонь ему на лицо и провела пальцами по мужественному подбородку. – Это я помню. Ты делаешь вид, будто меня не существует.
Кадык Колдуэлла поднялся, а затем опустился. – Сколько ты выпила?
Я прижала палец к его губам. В сравнении с подбородком они оказались такими мягкими.
– Пару стаканчиков пунша.
– Ты пьяна.
Я рассмеялась.
– Нет. Это всего лишь пунш.
– Бруклин, в пунше алкоголь.
– Пф. Нет. И потом, я ведь сплю. Ты мне часто снишься. Во сне ты со мной разговариваешь. Это мило. – Я коснулась его волос. Они тоже были мягкими. Возможно, их в самом деле спряли из золотых нитей.
– Давай я отвезу тебя домой.
– Мне не нужен рыцарь в сияющих доспехах, Мэтт. А если и нужен, ты все равно не сможешь им стать. Ты со мной не разговариваешь, помнишь? Почему ты со мной заговорил? Потому что здесь нет твоей девушки?
– О чем ты? – Он взял меня за руку и убрал ее от своих волос.
По телу пробежала та же искра, как и тогда в туалете, когда он обрабатывал рану у меня на ладони. Я словно была глупеньким ребенком, который только что засунул пальцы в розетку. Только я была не ребенком. И он был красивым парнем, а не розеткой под напряжением. Я резко отстранилась.
– Я про Изабеллу.
– Изабелла – не моя девушка.
– Но ты перестал общаться со мной после того, как она что-то сказала тебе во время ланча.
Мэтт ничего не ответил.
– Так что, если это не из-за нее… почему ты со мной больше не разговариваешь?
– Сложно объяснить.
– Сложно? Правда? Ты вообще знаешь значение этого слова, м? Моя мама умерла. Она умерла, а я осталась одна. Мне так одиноко. – Я вздохнула. С каждой секундой мне все больше и больше хотелось спать.
Мэтт открыл рот, но потом закрыл его. Наконец он прошептал:
– Прости, Бруклин. Я не знал.
– Ага. – Я пожала плечами. – Как ты сам сказал, жизнь – сложная штука. У меня нет родителей. Ты типа как встречаешься с Изабеллой и не обращаешь на меня внимания. Ну и ладно. Такова жизнь. И мне все равно.
– Я не встречаюсь с Изабеллой. Я вообще ни с кем не встречаюсь.
Зазвучала песня группы «Backstreet Boys», которую я любила слушать в детстве. Мы с мамой танцевали под нее на кухне. Она всегда включала радио погромче. Это воспоминание
