Дышать счастьем - Рокси Нокс
На днях маме поступило выгодное коммерческое предложение, но она колебалась из-за меня. Я настояла на том, чтобы она непременно соглашалась и ехала в долгосрочную командировку в Европу. Вместе с командой ученых они будут разрабатывать лекарство от онкологии.
И вот, несколько недель спустя, мы общаемся с ней по видеосвязи, видя друг друга через экран. У мамы счастливые глаза, и разве я имела право портить ей настроение своим самоедством? У нее теперь есть Сергей Евгеньевич — доктор наук. Она помолодела — и внешне, и душой, и я так за нее рада.
В дождливый понедельник Саша поехал к детям и застал в квартире бесчувственную Милу. Не теряя ни минуты, вызвал скорую помощь, и девушку забрали в больницу. Дети были изрядно напуганы, и Саша с трудом успокоил их. Он собрал вещи и привез мальчиков к нам домой, предварительно позвонив мне и спросив разрешения. Я была не против присутствия маленьких гостей и пока ждала их, напекла шоколадных панкейков. Сначала они стеснялись меня, с опаской косились на мое кресло, но потом привыкли.
Передозировка наркотиков — сказал врач в больнице. Милу с трудом вытащили с того света. Сашка, конечно, настоял на ее лечении от наркозависимости. И пока Мила находилась в наркологической клинике, дети моего любимого мужчины жили у нас. Это стало счастливым временем для меня! Мальчишки такие тихие, умные и развитые не по годам. У меня совсем не было опыта общения с детьми, поэтому занималась с ними тем, что умею очень хорошо — учила их английскому. Они быстро все схватывали, буквально на лету. Новый язык казался им волшебством, секретным кодом, которым они теперь смогут общаться между собой втайне от матери. Я выяснила, что Людмила много чего запрещала своим детям и практически не занималась ими. Они привыкли играть друг с другом, поэтому их практически не было слышно, когда я занималась своими делами.
Сердце обливалось кровью, когда я видела, как Никита и Тёма набрасывались на конфеты и торопливо рассовывали их по карманам. Они не верили в то, что шоколадное лакомство будет лежать просто так в вазе на столе, — его обязательно кто-то съест.
— Вот что я вам скажу, дети, сейчас мы вместе пойдем в магазин и купим разных конфет, — улыбаюсь я.
— А можно купить чупа-чупс и шоколадное яйцо? — застенчиво спрашивает старший Никитка.
— Ну, конечно, можно! Только, чур, не бежать, держаться рядом со мной, тетя на колесиках не такая быстрая, как вы, — подмигиваю им.
Через месяц Милу выписали из клиники. Мне так жаль было расставаться с мальчиками! Они тоже привязались к «тете на колесиках», но их мать настоятельно требовала вернуть детей.
Отныне Саша посещал квартиру, где жили дети очень часто. Он не шибко верил в Милкино выздоровление и боялся, что она опять начнет чудить. Но пока все шло хорошо. Она бледной тенью ходила по квартире, но детьми занималась. В холодильнике всегда была домашняя еда, у мальчишек новые игрушки и книжки. На Сашку больше не кричала. Когда он приходил к детям, запиралась у себя в спальне и плакала. Однажды вышла зареванной и попросила у моего мужчины прощения. Сашка простил, он не мог иначе. Они долго говорили в тот день, вспоминали прошлое — ту малую часть хорошего, что было в их жизни. А о плохом он поведал мне несколько позже.
Они познакомились в студенческом общежитии. Саша сразу приметил черноволосую девушку с угольно-черными глазами. Ее называли Цыганочкой. Может, и правда в Милкином роду были цыгане, кто знает? Она об этом умалчивала. Мила не сразу ответила на ухаживания симпатичного студента третьекурсника. Ей казалось, что она достойна большего, например, сына каких-нибудь богатых родителей, чтобы обязательно с собственной машиной и квартирой. А у Сашки ничего — гол, как сокол. Только дядя, говорят, у него имеется какой-то крутой. Затем она увидела Сашку на вечернике в обнимку со своей лучшей подругой, ревность взяла над ней верх, Милка тотчас передумала и пригласила его к себе в комнату. Они стали встречаться, гулять в парке, ходить на студенческие дискотеки. Оба влюбились без памяти.
— Саш, тебе нужно познакомиться с моей мамой, она настаивает, — как-то раз завела Мила разговор.
— Хорошо, поедем завтра в твою Рязань, — с готовностью согласился тот.
Пятиэтажный панельный дом стоял на отшибе, в серой прихожей пахло пылью и травами, на кухне стерильная чистота. Ирина Кирилловна приняла потенциального зятя настороженно. Пока они сидели за столом, молчала и прожигала его взглядом. Саше было неуютно, хотелось встать и уйти, но воспитанность не позволяла поступить столь некрасивым образом. Он откашлялся и вежливо поинтересовался:
— Как Ваше здоровье?
— Не скоро хатку освобожу, и не надейся. Вас обоих переживу еще, — сухо ответила женщина.
— Простите, мне не нужна Ваша квартира, — смутился парень.
— Ну, и какие у тебя планы по поводу моей дочери? Поматросить и бросить? — прищурила черные глаза будущая теща.
— Мы поженимся, как только окончим институт, — заверил Саша.
— Мама, мы никуда не торопимся! — вклинилась в разговор Мила.
— Он поторопит, — Ирина Кирилловна ткнула пальцем в Милкин живот.
— Кто?! — в изумлении открыла рот дочь.
— Ребенок.
— Мила, ты беременна? — забеспокоился Александр.
— Все уже давно предрешено, — сказала странная женщина. — У вас родится мальчик, ваша жизнь будет бурной, но короткой. Еще вопросы есть?
У Саши создалось ощущение, что это не знакомство с мамой невесты, а поход к гадалке. Ох, как он ненавидел разные пророчества! С трудом сдерживая в себе ярость, он с шумом отодвинул стул и быстрым шагом вышел из квартиры вон. Он не собирался больше терпеть неуважительное отношение к себе. Милка с отчаянным криком выбежала за ним следом:
— Не слушай ее! Она полоумная, вечно фигню всякую людям несет. Ее за это ненавидят. Сааааш, вернись!
— И не
