Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи
– Сегодня? Вряд ли. Он сказал, зайдет на днях, какие-то африканские фотографии обещал привезти.
– Здорово! Он клевейший дядька! Знаешь, он где только не был, а один раз к нему в гости слон приходил! Африканский! И он нисколечко не испугался, представляешь?
– Как это – слон в гости приходил? Куда?
– В лагерь, он был в экспедиции в какой-то.
– Я про это ничего не знаю.
– А почему он с тобой вчера приехал?
– Мы встретились случайно в той фирме, где я буду работать. Кстати, Кудашева я теперь пошлю к чертям.
– Почему?
– Неохота!
– Но ты же обещала!
– Я обещала подумать! И вот подумала: не хочу!
У меня, Мишка, будет сумасшедшая работа, боюсь, ни на что другое времени не останется. Я, конечно, доведу до конца все начатое, но новых заказов пока брать не буду.
– Тебе надо открыть свою фирму, взять помощников…
– Ну нет, это не по мне. Я хочу оставаться свободным художником. А кстати, я что подумала, может, плюнем на школу?
– Как это?
– Ну сколько тебе осталось, чуть больше двух недель? Неделю ты проваляешься, а потом поедешь на дачу, будешь дышать свежим воздухом, тебе это сейчас нужнее всего.
– Ма, это фигня!
– Почему?
– Там же до июня никого не будет! С кем мне там общаться?
– А без общения две недели не выдержишь?
– Исключено!
– Ишь ты! Странный ты все-таки парень, тебе предлагают прогулять школу на законных основаниях, а ты еще выпендриваешься, – засмеялась Марина. – А кто, кстати, канючил; «Мамочка, какая клевая дача!»?
– А ты там будешь жить?
– Буду приезжать вечером.
– Тогда я еще подумаю! Все равно ведь эту неделю придется лежать.
– Вот и подумай хорошенько!
Марина поцеловала сына и умчалась. У нее была прорва дел.
Домой она вернулась только в половине одиннадцатого, усталая, голодная, но очень довольная.
Мишка уже спал.
– Ну как он? – спросила она у Алюши.
– Да хорошо, дружок у него новый объявился.
– Какой дружок? Откуда? Из школы?
– Да нет, не из школы. Твой вчерашний кавалер заезжал.
– Михаил Петрович? – ахнула Марина.
– Он самый. Приехал, привез Мишке кучу подарков, сидел с ним часа полтора, фотки какие-то показывал, наш малый от него просто млеет. Ой, смотри, Маря, охмурит он тебя! Так завсегда кавалеры с детными бабами действуют. Детенка приворожат, а там, глядишь, и мамаша слабину даст.
Хотя мужик он хороший, видный, обходительный такой.
Марина была в замешательстве.
– Он мне что-нибудь передавал?
– Ни словечка. Все только с Мишкой.
– Надо бы ему позвонить, поблагодарить, он вчера мне так помог. Но я даже не знаю его телефона.
– Есть будешь?
– Нет, только чайку выпью, но после душа. Я сама заварю, ты иди спать.
Марина пошла в душ. Думать. Но мысли путались. Слишком много забот сразу навалилось, а тут еще этот человек… Он действительно хочет меня добиться, это понятно. Но нужен ли он мне? Я же ничего о нем не знаю. Не знаю, и не надо! Ни к чему сосредоточиваться на этом, сейчас главное – новая работа. От ее успеха зависит вся наша с Мишкой дальнейшая жизнь.
Она вылезла из ванны, и вдруг взгляд ее упал на незнакомый розовый флакон на полочке под зеркалом. Нора оставила! Марина взяла его двумя пальцами и выкинула в мусорное ведро. Чтобы даже духу ее не было.
Михаил Петрович лежал в постели рядом с женой.
Ему не спалось. Он думал о том, что испытал сегодня, сидя в комнате своего юного тезки. Почему-то этот парнишка тронул его до глубины души. Он был так доверчив, так весел, так мил и так одинок… Нельзя мальчику расти без отца. А я? Я всегда мечтал о сыне. Старый ты дурак, сказал он себе, ты без памяти втюрился в женщину, вот и ищешь к ней подход.
А это такой старый и пошлый трюк – действовать через ребенка. Ма-ри-на, Ма-ри-на! Странно, меня тянет к ней как магнитом, но тут что-то другое, не просто желание уложить ее в постель… В ее доме никаких признаков мужчины… Но не может быть, чтобы такая женщина была одна? На свадьбу она приехала с каким-то типом… Интересно, кто отец Мишки? И все-таки наши три нечаянные встречи за такой краткий промежуток времени после восемнадцати лет… Это неспроста. Интересно, кому пришло в голову пригласить ее на фирму? О, а ведь прежде чем ее пригласить, о ней наверняка собрали какие-то сведения. Завтра же я узнаю о ней все, что знает служба безопасности. Вот и отлично. Утро вечера мудренее.
Скоро я все буду знать, а, как известно, знание – сила! Он повернулся на другой бок и вскоре уснул.
Все-таки и вправду утро вечера мудренее, думал он на другой день по дороге в Москву. Не стану я собирать сведений о ней, это стыдно и противно.
Захочет что-то рассказать, я буду только счастлив.
Надо ей позвонить сегодня, справиться о мальчике и пригласить в ресторан.
– Михаил Петрович, Булавин вызывает, – доложила Инна Борисовна, едва он переступил порог своей приемной.
– Спасибо, Инночка. Иду.
– Старик, час пробил, надо немедленно лететь в Рейкьявик! – начал с ходу шеф. – Похоже, наши дела там хреновые. Одна надежда на тебя!
– Очень слабая надежда, – вздохнул Михаил Петрович. – Есть все-таки вполне очевидные вещи…
– Для юриста твоего класса очевидных вещей быть не должно!
– Я все-таки не Господь Бог.
– Не скромничай, не скромничай, если кто и может хоть что-то сделать в этой ситуации, так только ты.
– Я, конечно, польщен, но предупреждаю, я, увы, не всесилен.
– Мне не нравится твое настроение! Ты должен.
Ты просто обязан ощущать себя всесильным, тогда и остальные поверят, тем паче эти провинциальные островитяне.
– В данном случае ничего гарантировать не могу, наше положение достаточно уязвимо.
– Да знаю, знаю! Миша, если ты справишься, я, как золотая рыбка, исполню любое твое желание!
– Ничего не обещаю, но ловлю на слове! Когда лететь?
– Самолет через три часа.
– Ничего себе!
– Я уже послал Ивана Ивановича к тебе на дачу за вещами. Вика собирает чемодан.
– Круто! Ну я пойду, мне надо перед отлетом уладить еще кое-какие личные дела.
– Свиданку отменить, а, старый ты греховодник?
Михаил Петрович только загадочно улыбнулся.
– Молодая? – полюбопытствовал шеф.
– Не слишком, лет тридцать шесть, наверное.
– Надо же, а меня вот что-то на молоденьких тянет, – вздохнул Булавин. – Они, правда, в основном продажные твари, но сердцу не прикажешь.
– Сердцу ли?
– Ты, как всегда, прав, – засмеялся шеф. – Рад бы с тобой поговорить про баб, но время поджимает! Ничего, вот вернешься с победой, мы с тобой оттянемся в баньке!
– Хотелось бы!
– Ни пуха тебе, ни пера, Миша!
