Она под запретом (СИ) - Салах Алайна

— Ты не смог поехать с Луизой, да?

— Да, не смог.

— Жаль. Кажется, она расстроилась.

— Луиза не даст себе заскучать. У меня работа.

— Я за вас рада, — выпаливаю я отрепетированную фразу, чтобы не дать повиснуть неловкости. — Вы ведь столько времени были друзьями. Союз между людьми, которые так хорошо друг друга знают, должен быть долговечным.

— Это журнал по психологии так говорит? — лицо Данила предельно серьёзно.

— Нет… это я так думаю.

— Теория часто отличается от практики.

Я застываю под его взглядом. Он немного пьян. Я вижу это, даже несмотря на то, что и сама далеко не трезва. Мне нестерпимо хочется знать, что он подразумевает под этой фразой, предложить пойти на диваны и обо всём расспросить. Выяснить, что значила та усталость в его взгляде, сказать Дане, что мы друзья и я всегда готова выслушать. Потому что мне кажется, ему это нужно. Останавливает Луиза. Я ведь отдаю себе отчёт в том, что он может сказать. Вдруг Данил признает, что они с сестрой — это ошибка. И если от его слов я вдруг почувствую радость, это станет непростительным предательством.

Пауза между нами затягивается, Данил продолжает на меня смотреть.

— Эй, давай потанцуем, а? — я неловко хватаю его за руки и начинаю раскачиваться из стороны в сторону, едва попадая в такт звучащей музыке. Хочу избавиться от этой гнетущей недосказанности, стереть её весельем. Я ничего не должна знать. Их отношения с Луизой не моё дело.

Данил не отдёргивает ладони — напротив, крепче сжимает мои.

— Я же не танцую, — он действительно не пытается танцевать: просто стоит.

«Отпусти его руки. Отойди на безопасное расстояние. Вспомни о Луизе», — обвинительно грохочет внутренний голос.

Это я и делаю. Неимоверным усилием воли заставляю себя отступить назад. Я ведь пообещала.

— Данила, брат, на пару слов, — коренастая фигура Вовы возникает так неожиданно, что я вздрагиваю. — Там у меня с Глебом спор по поводу электрощитовой. Твоё профессиональное мнение нужно.

Я затаиваю дыхание. Володя заметил? Видел, как мы держались за руки?

Но Радкевич как ни в чём не бывало подмигивает мне, и они уходят вместе с Даней. Кажется, пронесло.

Веры по-прежнему нигде нет, но выпитый коктейль и поднявшееся волнение не позволяют мне сесть. Тем более, что за стол вернулся Данил, и там есть Арсений. Хотя он наверняка слишком занят своей длинноногой спутницей, чтобы обратить на меня внимание.

И словно мне в поддержку звучат вступительные аккорды моей любимой композиции. Впервые я услышала её в клубе Лозанны. Мы с однокурсниками отмечали закрытие сессии и полночи под неё отплясывали.

В благодарность за такой подарок я показываю парню за пультом два больших пальца и в ответ получаю ослепительную улыбку. Трезвой я не бываю настолько раскованной, а жаль. Оказывается, люди с готовностью откликаются на позитивные жесты.

Я запрокидываю голову назад, позволяя волосам скользить по спине, и начинаю подпевать. Голоса у меня нет, но вокруг так шумно и так много людей, что вряд ли кто-то может меня услышать.

Мне снова становится хорошо, поэтому я понятия не имею, что заставляет меня смолкнуть и резко обернуться. Наверное, то же самое, что и тогда в душевой. Инстинктивное ощущение опасности. Прямо передо мной стоит Арсений.

— Не останавливайся, — отчётливо произносит он, сверля меня ледяной синевой. — Данил пока занят. Можешь потанцевать для меня.

Хорошо, что вокруг царит полумрак и я выпила. Моя обычная паника перед Арсением замещается покалыванием адреналина и лёгкой сухостью во рту.

— А где твоя спутница?

Небрежно вскинутая бровь.

— Какое это имеет значение?

— Никакого.

Арсений упивается своим доминированием, как делает это всегда. Ему с детства с лёгкостью удаётся гасить любую мою попытку расправить плечи. Одно его слово — и я трусливо сбегала в свою комнату. Он, конечно, не ждёт, что я буду для него танцевать. Он пришёл сказать, что видел нас с Данилом. Но сейчас мне не в чем себя винить. Пусть я и пьяна, но я умею держать себя в руках. Он мне больше не указ. В этом зале находится куча людей, которые считают меня достойной компанией.

— Хорошо, давай потанцуем, — сейчас я благодарна каждой выпитой капле алкоголя за этот прилив дерзости. — Эта песня как раз мне очень нравится.

Арсений, разумеется, и не думает шевелиться — я всё делаю сама. Двигаясь в такт музыке, дотрагиваюсь до его плеча и пробегаюсь пальцами по ткани рубашки. Под ней горячо и твёрдо, и подушечки немного покалывает. Я совсем не мастер танцев на двоих: лишь с Хельгой, моей подругой из Дании и по совместительству хореографом, мы пару раз дурачились в клубе. Те наши движения я сейчас усиленно воспроизвожу в памяти, чтобы не дать Арсению снова одержать надо мной верх.

Кладу вторую ладонь на его плечо и, осмелев, заглядываю ему в глаза. Меня сражает неожиданная мысль. Арсений красивый. Не такой, как Данил, потому что его красота яркая, почти журнальная. У Арсения она другая, более жёсткая и спорная. Немного неровный нос — Луиза говорила, что он был сломан в университетской потасовке, — острозаточенные скулы и небрежная щетина. Губы даже ярче моих. Почему я раньше всего этого не видела? Из-за своего подросткового страха или потому что никогда не была настолько пьяна в его присутствии?

Арсений щурится, не сводя с меня взгляда. Выносить его сложно в любом состоянии, поэтому я разворачиваюсь к нему спиной. Покачивая бёдрами, поднимаю вверх руки, но вспомнив про укороченный топ, быстро их опускаю.

Можно отвести кисть назад и обнять его шею, но этот жест представляется мне слишком интимным. Поэтому я нахожу его ладонь и тяну к своей талии — Хельга так делала. У неё это получилось эффектно, и на танцполе мы сорвали шквал аплодисментов.

Рука Арсения вдруг прижимается к моему животу, комкает ткань юбки и толкает меня назад. Бёдра ударяются в его, глаза распахиваются, а каждый миллиметр кожи вспыхивает жаром. В меня упирается его эрекция.

Тяжело дыша, я застываю. Даже в моём состоянии этот факт приводит меня в самый настоящий шок. То есть… Это же не кто-нибудь. Это Арсений. Холодный высокомерный подонок, который меня на дух не выносит.

— А ты на что рассчитывала? — звучит рядом с ухом его охрипший голос. Его ладонь скользит по моему плечу, вверх по позвоночнику, обхватывает затылок и, пробежавшись по нему большим пальцем, коротко его сдавливает. Губы приоткрываются, выпуская наружу странный звук, живот обжигает горячей вспышкой.

— Я натанцевалась, — сиплю я, едва ворочая языком.

Отшатнувшись, обнимаю себя руками. Обернуться не могу, ведь это означает встретиться с ним глазами.

Я стою так очень долго, готовя себя к тому, что в любой момент снова услышу его голос. Лишь когда подходит Вера и спрашивает, не видела ли я Ралину, я понимаю, что Арсений давно ушёл.

Глава 19

— За твоё вливание в тусовку, весёлая девчонка, — Вера поднимает всё тот же сливочный коктейль и несильно ударяет им в мой. — Ты изменилась. Я тебя такой пугливой тростинкой запомнила. Четыре года учёбы вне дома пошли тебе на пользу во всех смыслах.

По большей части своим весельем я обязана алкоголю, но Вере об этом, конечно, не говорю. Сейчас я благодарна ей за компанию и за возможность отсрочить возвращение к столу. Если ради этого мне нужно будет выпить ещё — я это сделаю.

И дело вовсе не в том, что я дала себе слово держаться подальше от Данила, который там сидит. Это из-за Арсения. Я даже в его сторону не могу посмотреть без того, чтобы не вспыхнули щёки. Опьянение мешает мне разобраться в собственных ощущениях, но в голове то и дело звучит его охрипший голос, и жар в животе будто никак не проходит. Это же Арсений. Человек, который меня на восемь лет старше, отвратительный сводный брат, по чьей вине я приобрела кучу комплексов. Он как военный диктатор, которого показывают по телевизору. Можно ненавидеть его и ругать последними словами, но, если в один прекрасный день он подойдёт к тебе на улице и спросит: «Как дела?», ты просто застынешь, разинув рот.