Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика

Но потом я очнулась в байкерском лагере, где мне оказали первую медицинскую помощь, и меня попросили остаться там для моей собственной безопасности.

Как будто всего этого было недостаточно, я проснулась от автоматной очереди. Так вот, я никогда раньше не слышала автомат в реальной жизни. Тем не менее, я видела достаточно остросюжетных фильмов, чтобы понять это, когда услышала.

Я вскочила в постели, ребра кричали, сердце колотилось в горле, когда я смотрела на дверь, как будто они могли ворваться в любой момент. Я слышала, как пули отскакивают от здания, и была почти уверена, что поняла в тот момент, почему во всем здании не было окон.

Я долго сидела там, слишком напуганная, чтобы двигаться, задаваясь вопросом, во что, черт возьми, ввязались эти Приспешники, чтобы привлечь автоматическую стрельбу в свой клуб.

Затем, когда звуки стихли, тишина почему-то стала еще более жуткой, чем стрельба, я вылезла из кровати, ища оружие. Я с облегчением обнаружила нож в тумбочке и встала за дверью на случай, если кто-нибудь войдет.

Я не была героем, но я чертовски уверена, что не сдалась бы без боя, если бы могла.

Эти слова никогда не мелькали в моей голове.

Трусости мне хватило на всю жизнь.

Так что, как бы я ни была уверена, что у меня не хватит духу вонзить нож в другого человека, никогда не знаешь, на что ты способен, когда дело доходит до драки.

Поэтому, когда дверь открылась, заставив мой желудок почувствовать, как он упал к моим ногам, я была в равной степени поражена и горда, когда моя рука поднялась и порезала руку входящего человека.

Конечно, когда вспыхнул свет, и я увидела Дюка и кровь, стекающую по его руке с того места, где я порезала его, я была почти уверена, что перестала дышать. Но он даже не прокомментировал тот факт, что я, черт возьми, порезала его ножом. Он даже не обработал порез.

А потом я сделала то, что, проживи я тысячу лет, никогда бы не подумала, что смогу сделать. Я согласилась солгать полиции. Почему? Да, это был хороший вопрос. Может быть, это как-то связано с тем, что я целовалась с Дюком. Или, может быть, это был затравленный взгляд в его глазах, когда он рассказал мне о том, что они потеряли некоторых своих людей. Я была уверена, во всяком случае, мне так казалось, что насилие для них — образ жизни. Так что потеря людей, скорее всего, не было таким потрясением, как для среднестатистического Джо. Но, судя по тому, как напряглось его тело, как опустели глаза и поникли плечи, Дюк чувствовал потерю одного из своих друзей.

Возможно, это также сыграло небольшую роль в том, что я беспокоилась о своей истории. Фактическая версия была такой же невероятной, как вымышленная, которую мне дал Дюк. На самом деле, возможно, даже больше. Вдобавок ко всему, они явно были байкерами вне закона. И хотя до сих пор они были добры ко мне, я не могла сказать, будут ли они продолжать быть добрыми, если я не соглашусь лгать, если я решу рассказать копам всю чертову правду.

Так что, я собиралась рассказать фальшивую историю, если придут копы.

Прошло два часа.

Четыре.

Шесть.

Полиция не пришла.

И Дюк тоже.

Около десяти утра у меня в голове возник миллион различных идей о том, что произошло, и каждая из них была ужаснее другой. Когда я подошла к двери и приоткрыла ее, я, возможно, ожидала увидеть тела байкеров, разбросанные повсюду.

То, что я обнаружила, было пустым холлом.

Я пошла вдоль него, держа в руке нож из раковины в ванной, мое сердце бешено колотилось.

Вы хотите спросить, почему я вышла?

Потому что мне не слишком нравилась идея оказаться в ловушке в комнате в лагере, если все байкеры, которые были моими импровизированными защитниками, уйдут… или будут мертвы.

Я завернула за угол в главную комнату, едва выглянув из-за угла.

— Блонди, — позвал голос Ренни, доказывая, какой плохой шпион из меня получился. — Ты в порядке?

Я шагнула в дверной проем, внезапно полностью осознав тот факт, что на мне не было ни штанов, ни лифчика, в клубе, полном байкеров-преступников. Признаюсь, это был не лучший мой ход.

— Я волновалась, — призналась я, когда он двинулся ко мне своей длинноногой походкой. — Так долго было так тихо.

— У большинства мужчин есть работа, на которой они работают сегодня. Остальные — лучше охраняют территорию, — сказал он мне, протягивая руку, чтобы коснуться моей руки. — Хочешь кофе? Я приготовлю свежий.

Если и было что-то, что могло заставить меня расхаживать полуголой, так это обещание кофе.

Я двинулась вслед за Ренни, и мы были уже у входа на кухню, когда входная дверь распахнулась.

— Я вполне способна позаботиться о себе, Кэш, — сказала женщина, которую я видела в моей спальни накануне.

— Ло, дорогая, — сказал Кеш, надавливая немного сильнее, когда закрывал входную дверь. — Я не говорю, что ты не можешь позаботиться о себе, я говорю, что ты принадлежишь мне, и это означает, что у тебя есть цель на спине, и ты не должна просто появляться в лагере, когда захочешь.

— Ты хочешь, чтобы я пряталась в Хейлшторме, пока кто-то обстреливает твое здание и твоих людей из автомата? Вот что ты мне говоришь.

Кэш провел рукой по выбритой части головы, его губы приподнялись, как будто он был немного удивлен, но он выдохнул так сильно, что это было почти вздохом. — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Это чувство было взаимным. Вот почему я здесь. Я вернусь в Хейлшторм позже, если это тебя обрадует. Рейн все равно отправит туда всех детей и женщин. Им понадобится помощь. Но вам, ребята, нужна вся помощь, которую вы можете получить, чтобы опередить кто это был, прежде чем станет еще хуже. О, — сказала она, резко остановившись, увидев меня. — хорошо. На самом деле я взяла с собой Эшли, чтобы еще раз осмотреть твою спину, — сказала она мне, а затем улыбнулась. — Я также принесла тебе штаны. Я подумала, что тебе не слишком понравится все время разгуливать здесь полуголой. Если только Дюк не отправит тебя тоже в Хейлшторм, — сказала она, глядя на Кэша в поисках ответа.

Что такое, собственно, Хейлшторм… было совершенно за пределами моего понимания. Как бы то ни было, Ло говорила так, будто она была там довольно важной персоной, и если Рейн отправил туда всех женщин и детей, то это, должно быть, было довольно безопасное место.

— Это будет ее выбор, — раздался голос Дюка сбоку, и я быстро повернулась, чтобы увидеть, как он входит с заднего двора.

Он выглядел усталым. Это было первое, что я поняла. Это было в тяжести его глаз, в темных кругах под ними. Его длинные светлые волосы были снова собраны в пучок, а на лице было еще больше щетины, чем в последний раз, когда я его видела, что только делало его и без того красивое лицо еще более привлекательным.

И тут я была в полном бардаке.

Прекрасно.

Не то чтобы это имело значение. Но, давайте посмотрим правде в глаза, так оно и было.

Все вдруг посмотрели на меня, и я почувствовала, как румянец приливает к моим щекам. — А, эм, хорошо… Я не могу думать ни о чем, кроме кофе, который Ренни обещал мне прямо сейчас, — сказала я с легкой улыбкой, надеясь, что это прозвучало более небрежно, чем казалось.

Ренни посмотрел на меня, его губы дрогнули. — Я собирался сделать Шок Фул Натс (прим. перев.: Сложный вариант кофе. Американский бренд кофе, который возник из сети нью-йоркских кофеен). Но я решил, что пощажу тебя.

На это я почувствовала, что как-то странно рассмеялась. — Я ценю твою сдержанность, — сказала я, и он подмигнул мне, направляясь на кухню, чтобы поставить кофе.

— Подумай, может быть, ты хочешь сделать осмотр до кофе? — спросила Ло, и мне пришлось согласиться, что это, вероятно, лучший план. Когда я кивнула, она повернулась к мужу. — Ты можешь пойти и забрать Эшли для меня? Я не знаю, где она потерялась.

— У нас есть группа мужчин, которые только что были в перестрелке, и им запретили клубных шлюх, пока мы не уладим это дерьмо, — объяснил Кэш. — Сейчас у нее, наверное, с полдюжины байкеров пытаются залезть к ней в штаны.