Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена

— Вы ничего обо мне не знаете, — проигнорировала она его руку и села за руль.

— Но ведь ничего не мешает нам познакомиться ближе, — подал он свою визитку.

— А вы настойчивы, — качнула Вера головой, захлопнула у него перед носом дверь, но открыла окно.

— Вы меня заинтриговали, Вера. Настолько, что я даже не могу вспомнить, когда последний раз меня так интересовала женщина, чтобы я приехал к её дому в восемь утра и ждал на улице, на мокрых качелях.

Она не нашлась что ответить. Просто молча взяла у него визитку и закрыла окно.

И всю дорогу пребывала в прострации.  

В таком странном состоянии мысленного косноязычия, когда «так это, я ж…», «меня же никогда…», «а почему бы и…», но ни одна внятная мысль так и не родилась.

И только, когда уже подъезжала к объекту, до неё вдруг дошло. Он сказал: «Таков был план той стороны, что попросила меня помочь». А она даже не спросила: какой, твою мать, стороны? Той, что затеяла конфликт с Измайловым? Той, что диктовала ему условия?

А, может, дело вовсе не в бизнесе, которым Алексей прикрывался? Может, он влип в неприятности посерьёзнее? Для проблем с его шинами это было как-то слишком, тем более он ни раз заикался, что хочет продать бизнес и податься в политику, как предлагал ему отец. А тут третий месяц был сам не свой из-за шин? Но в какие неприятности — ни одна мысль на ум не приходила.

Да ещё в речи Вестлинга Веру резануло слово «помочь». Так вот как это теперь называется — помощь. И в чём же она, интересно, заключалась? Если верить господину адвокату, в её разводе? И кому нужен её развод, кроме неё самой? Марку? Так он сам был ни сном, ни духом, что происходит.

В общем умная мысля, как обычно, приходит опосля.

Конечно, не факт, что господин Вестлинг ответил бы на её вопросы, а теперь, увидев её любопытство, и подавно будет жонглировать словами в своих интересах.

Если Вера позвонит сама — преимущество будет на его стороне. А этого не хотелось.

Она положила визитку на приборную панель, так не решив: звонить ему или не звонить. Нужны ей ответы на эти вопросы или нет? И вышла из машины.

У ворот дома заказчицы, что отказалась платить, Веру уже ждала строительная бригада, чтобы забрать свои инструменты.

Именно с оплаты Вера и начала, когда их пустили.

Хозяйка коттеджа стояла с видом оскорблённой добродетели: губы бантиком, жопка крантиком, и на Веру не смотрела.

Видимо, следила, как бы чего лишнего не прихватили.  

— Татьяна Алексеевна, — окликнула её Вера, с тоской отворачиваясь от своей работы. Работа была отличная. Вера думала станет лучшей в её личном рейтинге, настолько всё получилось. Но… — Я не прошу оплатить мой труд. Да, видимо, это действительно совсем не то, на что вы рассчитывали, и моя работа вас не удовлетворила. Но кроме меня к вам приезжали инженер-гидролог, инженер-строитель, дендролог, — показывала Вера по очереди на пруд, альпинарий и взрослые деревья, что они высадили. — Бригада строителей-каменщиков, рабочие-озеленители. Они не несут ответственности за мои просчёты, если такие и есть. Они делают работу по моему проекту. Или к их работе у вас тоже есть претензии?

Всё то время пока Вера говорила, женщина нервно переступала с ноги на ногу, словно хотела сбежать и, кутаясь в тёплую шаль, дёргала висящие на шее бусики.

— Ну, это ваши проблемы. Вы со своими партнёрами и рассчитывайтесь. Они же работают с вами, не со мной, — глянула она на Веру коротко.

— Ясно, — спокойно улыбнулась Вера. — Но вы ведь понимаете, что в суд я всё равно подам? И у меня есть для этого и основания, и все имеющиеся документы.

— Как вам будет угодно, — теребила та жемчуг.

— У меня только один вопрос. Почему так внезапно? Почему ещё накануне вы беспокоились успеет ли подъехать сланец и восхищались как красиво покраснели к осени листья винограда, а уже на следующий день с утра…

— Я не обязана вам отчитываться в своих решениях, — взвизгнула та. И с деловым видом пошагала в сторону клумбы, якобы у неё там что-то неотложное.

Осмотрелась, словно пересчитывая камни, не пропал ли какой, развернулась обратно. Но Вера преградила ей дорогу. 

— Татьяна Алексеевна, я же вижу вы говорите совсем не то, что чувствуете, — буквально толкнув женщину грудью и встав вплотную, сказала она тихо. — Вам неловко. Вам стыдно. Вы хороший, порядочный, совестливый человек, вас это мучает. Между нами. Что случилось?

Губы женщины задрожали. Она так дёрнула нитку бус, что та порвалась. 

Вера охнула и кинулась помогать, выискивая жемчужины между плитами дорожки. Но женщина присела рядом и схватила её за руку. 

— Оставьте, Верочка. Я потом соберу, — и, словно за ней следят из дома, делая вил, что собирает бусы, зашептала: — Вы же понимаете, у нас маленький город, а мой муж занимает солидный пост. Мне позвонили и сказали, что я должна вам отказать. И не платить ни при каких условиях. Иначе у него будут неприятности.

 — Кто позвонил? — вытаращила Вера глаза, но женщина её одёрнула, словно за ними и правда наблюдают. — Мой муж? — прошептала Вера, проникаясь. 

— Ваша свекровь, — прогнусавила Татьяна Алексеевна, практически не шевеля губами. 

И Вера чуть опять не выпучила глаза, но вовремя спохватилась. 

Они встали одновременно. Вера высыпала ей в ладонь поднятые бусины. 

А женщина шепнула в самое ухо: 

— Что-то грядёт. Большие перемены. Говорят, ваш свёкор скоро станет новым мэром города. И все, кто хочет остаться на своих постах… ну вы понимаете. 

Нет, Вера ни черта не понимала. Она-то тут при чём? Её жизнь? Её бизнес? 

Но за правду была благодарна. Как-то даже от души отлегло.

Хотя в суд решила всё равно подаст. Ибо не фиг.

Тем более у меня теперь есть личный адвокат, коварно улыбнулась она в машине, посмотрев на визитку Вестнинга. Рука потянулась к телефону, отправить ему что-нибудь… интимное. Может, расстёгнутую пуговичку на блузке? Пусть мужик помучается. Будет знать, как устраивать представления.

Но мысли тут же закружились волчком, про мужа (Козлина, чтобы у тебя хер больше никогда не встал!), про свекровь (Курица ощипанная, уж возомнила себя первой леди?) Вера даже представила, как это было.

Как Измайлов, красный как рак от гнева бегает по комнате, то и дело трогая разбитую губу, или нет, скорее лежит с компрессом на лбу и подозрением на сотрясение мозга, и диктует сидящему за компьютером программисту, вспоминая:

 — Да, ещё её как-то спрашивали про полысевшую ель. Даже фото присылали. Это можем как-то использовать?

— Попробуем, — пожимает плечами парень. Вера видела его пару раз, он Алексею делал сайт. — Пароль от почты у вас есть или взломать?

 Тут же мечется эта заботливая курица:

— Лёша, приложи лёд. Лёша, а ты помнишь фамилию той клиентки? Лёша, давай я ей тоже позвоню.

— В почте всё есть, — отмахивается от матери Алексей, недовольно морщась от «Лёши». — Всех я, конечно, не помню, но нам все и не нужны…

Лёша, Лёша… Ебать того Лёшу!

А ведь это он помогал Вере получить все эти большие заказы. Теперь было понятно, что, возможно, тем же способом, что сейчас отбирал.

И какой Вестлинг! Рука привычно потянулась к Зойкиному номеру и… замерла.  

«Нет, ты представляешь до чего дошло! Обидели её любимого сыночка!» — подумала Вера, как бы сейчас она возмущалась Зойке в трубку, или размахивала руками, расхаживая по её палате… и осеклась.

Вот именно в такие моменты и понимаешь, как нужны друзья, которым можно выораться или выплакаться, а они всё поймут, пожалеют, поддержат.

Именно в такие моменты их так отчаянно и не хватает.  

Но сейчас Вера подумала не о себе. Она подумала, что Зойке сейчас ещё хуже. И надо бы им поговорить.

Только не могла Вера немедленно ехать ни в больницу, ни к свекрови, которой собиралась выдрать её крашеные патлы — Веру ждала Вдова.