Все не случайно (СИ) - Юнина Наталья

— Здравствуй, Максим. Не ожидала тебя здесь увидеть, — да уж, как тесен мир, этот голос сложно не узнать.

— И тебе привет, — поднимаю взгляд на Марину, которая пристально разглядывает содержимое моей корзинки.

— Боже мой, неужели ты изменил своим вкусовым пристрастиям, и вместо мраморной говядины запекаешь курицу с брусничным соусом? — чуть ли не смеясь, произносит эта стерва.

— Да что ты, Мариночка. Я своим вкусам не изменяю. Это всего лишь стандартный набор для болеющего человека. Из курицы варится бульон, а бруснику заливают кипятком или ты такого не знаешь?

— Что-то такое припоминаю. Вика заболела что ли?

— Нет. Моя девушка, — терпеть не могу все эти девушка, парень, моя вторая половинка, но как назвать Наташу? Женщиной? Нет, не могу.

— Какая прелесть. А меня ты не лечил, когда я болела, даже как-то обидно.

— Каждому свое.

— Действительно. Максим, ну может быть хватит обижаться? — кладет ладонь мне на плечо и начинает поглаживать мою руку. — Каждый из нас совершает ошибки, ведь ты тоже не без греха. Ты отбил меня у своего лучшего друга, это знаешь ли тоже некрасиво. Это жизнь. Ну прости меня за то, что влюбилась в другого. Да, это было ошибкой, но может стоит забыть старые обиды? — убираю ее ладонь со своего плеча.

— А кто сказал, что я на тебя обижаюсь?

— Да брось. За время наших отношений я достаточно изучила тебя и со стопроцентной точностью могу считывать твои эмоции. Отпусти это, может еще вернем все на прежний уровень.

— Марин, — смеюсь в голос. — Ты серьезно? Я думал, что ты умнее. Я не из тех дебилов, входящих в одну реку дважды. Найди другого лоха, можешь даже старше своего экс-мужа. Не придется скакать на вялом члене, только сосать. А это ты делаешь мастерски, для тебя это не будет наказанием.

— Это было грубо, Максим. Даже для тебя.

— Ну что ж поделать, вот такой я. Мы оба не без греха. Ты извини, я спешу.

— Подожди, — хватает меня руку. — Прости меня. Я не хочу враждовать, давай жить мирно. Через три недели юбилей Голованова. Ты придешь?

— Ну, во первых, меня пока не приглашали. А во-вторых, да, приду, не один, конечно.

— Точно. Со своей спутницей. Как ее зовут, кстати?

— Для тебя это не имеет значения. Я пойду.

— До встречи.

Сука! Чтобы я ни говорил, а она до сих пор выводит меня на эмоции. Сам не знаю, что к ней испытываю, но беда в том, что не равнодушие. Ладно, хер с ней, может и не увидимся. Хотя, учитывая круг нашего общения — это неизбежно. Но почему-то мысль встретить эту суку вместе с Наташей меня веселит. Как представлю какой феерический бред выльется на Марину от долбанашки, так сразу захотелось на юбилей Голованова. Ладно, до юбилея надо дожить. А кто-то там может уже помирает в страшных муках. Оплачиваю покупки и иду домой.

С виду, за время моего недолгого отсутствия, никто точно не умер. Просто крепко спит, накрывшись с головой. Развел морс, какие-то порошки, вскрыл таблетки и пошел в спальню. А будить ее как оказалось — сложно, хотя скорее жалко. Убрал одеяло с ее головы и начал слегка тормошить. Кое-как разбудил, буквально впихнул лекарства и напоил морсом. В какой-то момент мне показалось, что сейчас на меня извергнется все содержимое. Но нет, Наташа стойко держалась, и после всех экзекуций легла на бок и тут же заснула.

Не припомню за последнее время такого выходного, заботиться о ком-то, кроме Вики для меня чуждо. А вот, когда я стал готовить курицу, тогда оценил весь масштаб абсурдности. Я не готовил сто лет, и вместо того, чтобы отдыхать, я сдираю с курицы кожу. Дебил! Зачем я купил целую? Ответ очевиден, просто я уже давано не готовлю ничего, кроме яичницы и кофе. Да уж. Кое-как приготовил бульон и понес в спальню. Тут оказалась движуха, во всех смыслах этого слова. Плед на полу, одна из подушек там же, в придачу к халату. Наташа лежит, уткнувшись лицом в подушку в одних трусах. Почти эротичное зрелище, если бы не тридцать девять и два. Подхожу к шкафу, беру футболку и надеваю на девчонку, которая, кстати, почти не реагирует, разве что какие-то тявкающие возмущения в самом начале. Понял, что с бульоном получился полный косяк, не будет она пока ничего есть.

Вышел из спальни и пошел курить на балкон. Какое-то у меня патологическое курение, то ни одной, то сразу три подряд. Когда уже стало тяжко затягиваться едким дымом, зашел обратно в квартиру. Несколько раз проходил мимо вибрирующей сумки Наташи, но все же не выдержал. Достал мобильник, на экране которого светится «мама», и все же ответил.

— Ну наконец-то! — восклицает женский голос. — Что за дурь такая не брать трубку? Ладно, можешь не отвечать, я через полчасика уже буду. Ты мне скажи только, винцо брать?

— Винцо точно не надо брать, как собственно и ехать.

— Доча, ты принимаешь мужские гормоны?

— Что?!

— У тебя голос огрубел, вот я и думаю, что ты мужиком заделалась.

— Похоже винишка вы уже бухнули, если не узнаете собственную дочь. Наташа заболела, так что ваша встреча отменяется.

— А вы простите кто? Где моя дочь? — а собственно кто?

— Ее парень, — с заминкой произношу я. — Сейчас она лежит на моей кровати с температурой тридцать девять и активно лечится. Не переживайте.

— Парень? — слышу в трубке удивление. — Ваш голос не похож на голос парня.

— А на чей похож?

— На голос мужчины.

— Ну хорошо, что не женщины. Да, вы правы, я не парень, но, чтобы вы не задавали лишних вопросов о моем возрасте, я назвался собственно тем, кем назвался. Ей что-нибудь передать, когда она проснется?

— Пусть просто перезвонит. Простите, а как вас зовут? — ну и кто тебя просил брать трубку Островский?!

— Максим.

— Красивое имя. А давно вы встречаетесь? — да уж, женщина тактичность.

— Думаю, это не относится к здоровью вашей дочери.

— Ну все же, сколько?

— Недолго. Недели две. Вас это устраивает?

— Так это не меня должно устраивать, а Наташу. Ну судя потому что она слегла, ее мало что устраивает, — охренеть! — А сколько вам все же лет? Меня, кстати, Екатерина зовут.

— Простите, Екатерина, очень плохая связь. Что-то очень сильно жужжит, до свидания.

Кладу трубку, а сам чуть ли не плююсь. Ну-ну, делай людям добро, Островский! Маман там, по ходу дела, та еще мадам. Вновь смотрю на Наташину сумку, и кой черт меня дернул там капаться, не знаю. Сначала я беру ее паспорт, открываю первые страницы, все же не соврала ни с возрастом, ни с именем. Тихомирова значит. Нет, такая фамилия ей не идет. Убираю паспорт обратно в кармашек, но кроме данной находки больше ничего интересного. А собственно, что я там ожидал увидеть?

Подогреваю бульон и вновь иду в спальню, в которой Наташи не оказалось. Только ставлю суп, как она появляется в проходе и медленно идет к кровати.

— Где ты была?

Садится на кровать и рукой разминает мышцы шеи.

— Ходила обворовывать тебя. Искала деньги, но так и не нашла.

— Очень смешно. И все же?

— Я хотела оставить эту постыдную тайну при себе, но раз тебе так хочется знать, я отвечу. Я из тех ужасных девушек, которые, к сожалению, иногда писают. А когда в тебя вливают литр морса, то тут уже совсем сложно это терпеть.

— О! Вижу тебе стало лучше. К тебе вернулась твоя уникальная особенность.

— Да. Мне и вправду чуть полегчало. Спасибо за лекарства. И за морс, и вообще. Я была уверена, что ты стопроцентный козел.

— Боже мой, и что, передумала? Не козел?

— Я лучше промолчу, ну чтобы не обидеть.

— Ты неподражаема. Будь добра, присядь обратно и выпей бульон. Больше греть я его не хочу. Знаю, что ты скажешь, что не хочешь и что-то там еще, но все же сделай, как я прошу.

На удивление мне в ответ не прилетело ни слова. Наташа вновь присела на кровать и молча выпила бульон.

— Спасибо, — и вновь завалилась на кровать, накрывшись простыней. — Почему ты не отвез меня домой? — вдруг спрашивает она.

— А ты в состоянии?

— Не знаю.

— Ну вот и спи.