Дочь мента (СИ) - Рахманина Елена

Уже месяц, как я просчитывала план побега. За это время мама Игоря подобрала на свой вкус мне свадебное платье, белье под него, шёлковую сорочку для первой брачной ночи, а также заветы и обещания, что её сын обязательно изменится и не будет со мной так груб. Пока я находилась под её крылом, Лебедев не особо проявлял свою смелость, хотя, по привычке, ни во что её не ставил. Но в его глазах я читала угрозу и обещание возмездия за то, что унизила его своей изменой, несмотря на все источаемые им лживые слова и заверения о любви. Мне не хотелось даже предполагать, что он может сотворить со мной в первую брачную ночь и во все остальные ночи, но побег с Богданом казался совсем за гранью реальности. 

Пытаясь представить, как я буду жить, зная, что мой поступок может отрицательно сказаться на здоровье отца, дальше мыслей о том, чтобы сбежать, я не позволяла себе зайти. Как объяснить отцу, который обожает Игоря больше, чем меня, что я не готова выходить замуж за человека, которого не люблю и боюсь? Что мысль о первой брачной ночи вселяет в меня ужас и отвращение? Он лишь посмеется надо мной.

– Бэмби, – протягивает слегка хрипло это дурацкое прозвище и переворачивается на освобождённую мной половину кровати, обнимая подушку и потираясь о неё своей небритой щекой, – пошустрее.

Судя по поведению, Богдан не сомневался в том, что я не закричу, не брошусь к телефону вызывать милицию, не побегу в комнату тёти Маши искать спасения, и всё, вероятно, потому, что он куда лучше знал обстоятельства моей жизни, чем мне бы хотелось. Он даже не сомневается, что деваться мне некуда, поэтому я не стану рыпаться и поступлю так, как он считает нужным. 

Достала сумку, с которой сюда приехала, и принялась освобождать шкаф от немногочисленных вещей. Мне действительно необходимо бежать, со Скуратовым или без оного, но я не должна класть свою жизнь на алтарь папиных желаний. Размышляя об этом, даже не заметила, как мой ночной гость принялся изучать содержимое прикроватной тумбочки.

– Это твоя мама? – раздался вопрос, заставив меня вздрогнуть и вырваться из собственных дум. Богдан держал в руках рамку с фотографией, на которой маленькая девочка с разбитыми коленками и сползшим вниз гольфиком стоит рядом с женщиной.

Оторвавшись от своего занятия, я подошла к нему в намерении забрать ценную для себя вещь.

– Да, и я тебе не разрешала рыться в моих вещах. Отдай, – требую, стоя напротив него. 

– Она красивая, – протягивая рамку, отвечает он, глядя прямым взглядом мне в глаза, – как и ты. 

Всего пара слов, и почва уходит из-под ног, сбивая дыхание, оставляя единственную способность – смотреть в его посеребрённые лунным светом глаза, утопая в них. Я не понимала, он только на меня оказывает столь мощное гипнотическое воздействие или это его суперспособность, обращённая на всё живое.

Я никогда не считала себя красивой, вступая в переходный возраст, не имея мамы, которая могла бы вложить в меня уверенность в себе, и отца, к тому времени успевшему отдалиться от проблем дочки, погрузившись в карьеру. Зато уже тогда рядом находился Игорь, поставивший себе целью убедить меня, что я больше никому кроме него не нужна. Возможно, уже тогда он видел во мне жертву, достойную его садистских наклонностей, а я переусердствовала в том, чтобы быть для всех удобной, прогибаясь под каждого в расчёте, что всё разрешится само собой.

Кусая щеку, сдерживаясь от того, чтобы в ответ попросить не говорить ерунды, но лишь медленно забираю рамку, возвращаясь к сумке. 

– Мне нужно в ванную комнату переодеться. 

– Переодевайся тут, я видел тебя голой, – раздаётся в ответ, – если будешь делать это эротично, может быть, и меня увидишь без одежды. 

– Какой же ты! – со смесью злости, смущения и раздражения кидаю в него схваченную с кресла подушку, от которой он ловко уворачивается. И ведь он прав, в ту ночь я не удостоилась такой чести, чтобы воспользоваться мной, ему достаточно было спустить джинсы!

– Ладно-ладно, иди, недотрога, – примирительно произносит Богдан, становясь лицом к окну.

Стоило зайти в комнату, что находилась рядом, как я услышала стук в дверь. Отворив её, я ожидала увидеть Богдана, но там стояла мама Игоря. 

– Ульяна, что происходит? – шёпотом спрашивает полненькая невысокая женщина, должно быть заметив, как я крадусь с вещами в ванную. Из всего семейства Лебедевых она единственная относилась ко мне по-человечески, проявляя заботу и внимание, видя в моей кротости и покладистости достойные её сына черты характера. Я смотрела на неё и понимала, что через пару часов этот дом наполнят гости, меня облачат в платье, нарисуют макияжем счастливое лицо, и от этих мыслей становится страшно до тошноты. 

– Тёть Маш, – начинаю, пытаясь подобрать слова, – помогите, пожалуйста, дайте сбежать. 

Женщина, испытывая глубокое разочарование, упирается спиной о дверной косяк, и я ощущаю, какой сложности происходит в её голове мыслительный процесс, разрывающий её между собственными мечтами, моей просьбой и желаниями сына. 

– Ты его совсем не любишь? – задаёт она вопрос, а я не понимаю, в какую же сторону она склонилась.

Качаю отрицательно головой: 

– Он тоже меня не любит, поверьте.

– Любит, Улечка, просто вот так, как может, любит. Он же с ума сойдёт без тебя, – с некоторой одержимостью сжимая мою руку, будто это приведёт меня в чувство и я неожиданно изменю своё решение, произносит она. 

– Пожалуйста, – прошу её вновь. Мне становится жутко от предположения, что она сейчас побежит звонить сыну и меня найдут раньше, чем карета превратится в тыкву, и вернут обратно. Адреналин выбрасывается в кровь, и я чувствую себя как лиса, по следу которой бегут гончие. 

Надежда, что она войдёт в моё положение, выветривается, когда я смотрю в её глаза. Ей плевать на меня, она думает только о благополучии сына и проявляла всё это время расположение ко мне с единственной целью – задобрить.   

 Дальше, как в каком-то триллере, я наблюдаю появившегося за спиной тёти Маши Богдана. Он успевает приложить к лицу женщины тряпку, и через пару мгновений она оседает по его телу на пол, словно уснув. 

– Что ты наделал? – шокированная его поступком, спрашиваю я.

– То же, что сделал бы с тобой, начни ты сопротивляться, – присаживается на корточки, беря на руки мать Игоря, – это хлороформ, не переживай, очухается. Где её комната? 

Содеянное им выглядело настолько обыденно и привычно, будто он каждый день перед завтраком усыпляет дам в возрасте. Я уже не могла игнорировать интуицию, понимая, что крупно ошиблась на его счёт. Оружие в его наплечной кобуре, проникновение в чужой дом среди ночи, его поведение в ночном клубе вырисовывали в моей голове совершенно не того человека, за которого я его принимала. 

– Кто ты? – спрашиваю, понимая, что от парня с красным дипломом юридического факультета ничего не осталось. 

Богдан бросил на меня мимолётный взгляд и молчал так долго, что я уже не ожидала услышать ответ. 

– Сам не знаю, Бэмби. Какие у тебя есть предположения?  

 Возможно, мне показалось, но на короткое мгновение я увидела в его глазах тоску, которую он тут же спрятал за беззаботной ухмылкой, но мне сразу захотелось прекратить эту тему. 

– Ещё не поняла, либо супергерой, либо суперзлодей, – попыталась перевести всё в шутку. 

Когда мы вышли, я заметила, что неподалёку нас ожидало два автомобиля, но стоило подойти ближе, как один из них сразу дал по газам. 

– И какой у тебя план, Богдан: предложишь стать моим мужем вместо Игоря? – интересуюсь, когда мы уже выехали за пределы родной области. Я даже не спрашивала, куда он меня везёт, ощущая себя рядом с ним странно, непривычно, но вместе с тем так, будто я должна быть именно здесь.

– Звучит как предложение руки и сердца, а ведь ты за мной ещё даже не ухаживала, – отвечает Богдан, смерив меня внимательным взглядом, будто в его голове действительно родилась мысль жениться, но он сомневается, так как ещё не пробовал моего борща.