Его банан (ЛП) - Блум Пенелопа

К моему облегчению, Брюс, Мистер Самообладание и Мистер Спокойствие решил стать настоящим варваром. Не отрывая своих губ от моих, он наклонился, взял пояс моих трусиков в кулак и резко потянул. Они не сорвались, они разорвались.

Я ахнула ему в рот и схватила его за шею, впиваясь ногтями в кожу.

— Надеюсь, они тебе не нравились, — проворчал он, и мне показалось, что я почти почувствовала удивление в его голосе, как будто он не ожидал, что почувствует себя настолько потерявшим контроль. Меня немного утешала мысль, что я не единственная, кого тянет за собой невидимый, но всепоглощающий поток.

— Они были моими любимыми, — солгала я. — Теперь я подам на тебя в суд.

— Теперь я понимаю, — сказал он, мягко заставляя меня лечь спиной на стол с раздвинутыми по бокам от него ногами, — ты все это время охотилась за моими деньгами. Все это было тщательно спланировано, чтобы заставить меня сорвать с тебя трусики и подать на меня в суд за это.

Я облизнула губы, слишком возбужденная, чтобы полностью погрузиться в его поддразнивания.

— Верно, — сказала я хрипло. — Положить твой банан мне в рот было лишь первым шагом в долгом, сложном танце, частью которого ты не знал, что был. Я на самом деле гениальный организатор, а не неуклюжая.

Он усмехнулся, но возбуждение в его организме мгновенно стерло веселье с его лица, как будто он мог только на мгновение отвлечься от того, что было перед ним. От меня.

— Ты почти довела меня до белого каления, пока пыталась заявить, что ты не неуклюжая.

— Черт, — сказала я. — Полагаю, мое прикрытие раскрыто.

У меня перехватило дыхание, когда он потянулся к галстуку и одним плавным движением сорвал его. Его глаза не отрывались от моих, и, Боже, в них были все грязные обещания, какие только могли быть в глазах. Он знал, что его медленный, неторопливый темп был для меня пыткой, когда я беспомощно лежала перед ним, но он не проявлял милосердия.

Он расстегивал пуговицы неторопливыми движениями, которые, казалось, занимали целую вечность.

Первая пуговица. Верхняя часть его загорелой груди и намек на ключицу.

Вторая пуговица. Глубокая складка, проходящая между грудными мышцами и намеком на мускулы груди.

Третья пуговица. Четкая линия, где заканчиваются его грудные мышцы, и первая пара идеально очерченного пресса.

Брюс не добрался до четвертой, потому что я потеряла терпение. Я села, схватила его рубашку с обеих сторон и рывком раскрыла ее. Мне было все равно, даже если в процессе я оторвала несколько пуговиц. В конце концов, он уничтожил мои трусики. Забыв о том, что его рубашка, вероятно, стоила несколько сотен долларов, а мои трусики… наверняка, помнили мое совершеннолетие… это не имело значение.

Он издал звук, нечто среднее между рычанием и ворчанием, когда рубашка порвалась, и у меня было место в первом ряду у его тела, которое обычно можно увидеть только на больших экранах или в модных журналах.

— Ну, вот и конец всем твоим юридическим основаниям, стажер, — сказал он.

— К черту деньги. Я просто хочу тебя.

Мне не пришлось гадать, подействовали ли мои слова на него, потому что он стянул с себя штаны и сорвал с меня всю оставшуюся одежду за какие-то миллисекунды. В одно мгновение мы оба оказались совершенно голыми. Может, я и чувствовала себя неловко, но то, как он смотрел на меня, не оставляло места для сомнений. Ему понравилось то, что он увидел.

Я знала, что некоторые девушки смотрят порно, но я всегда чувствовала себя странно при этом. Следовательно, до сих пор я видела голым только одного парня, и можно с уверенностью сказать, что я не до конца поняла, что либо парень, с которым я была, был очень маленьким, либо Брюсу повезло. Очень повезло.

Я ожидала, что он сразу же попытается проскользнуть внутрь, но вместо этого он опустился на колени перед столом. Я полусидела и боролась с желанием сжать ноги вместе. Одно дело быть голой перед ним и совсем другое — видеть его лицо в нескольких дюймах от самых интимных моих мест. Но он не дал мне времени побеспокоиться, потому что, когда его губы коснулись внутренней стороны моего бедра, все мои тревоги растаяли в порыве раскаленного добела удовольствия.

Я откинулась на локти, не желая лежать совершенно распластавшейся, потому что вид того, что он делал, был слишком горячим, чтобы закрыть глаза или отвести взгляд.

— Ты не должен... — я говорила почти шепотом, не до конца понимая, почему пыталась отговорить его от этого, когда каждая клеточка моего тела кричала, чтобы он продолжал.

Брюс встретился со мной взглядом, медленно проводя языком от внутренней части моего бедра к киске. Мой рот открылся в безмолвном вздохе, и мое тело напряглось. Меня оставили, задыхавшейся всего в нескольких секунд от интимного контакта и совершенно изголодавшейся по большему.

— Значит, ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он с дерзкой усмешкой.

— Не смей.

Он зарылся лицом между моих ног и принялся за меня, как будто я была самой вкусной вещью, которую он когда-либо пробовал. Я хватала его за волосы, за плечи, за стол и за все, за что могла ухватиться.

Он использовал губы, кончик языка, основание языка и пальцы. Они все работали вместе в своего рода танце, который, казалось, был создан, чтобы растопить меня изнутри. Внутри меня нарастало давление, какого я никогда раньше не ощущала, и оно было таким сильным, что я почти боялась почувствовать приближение кульминации.

Я кончила, когда он скользнул в меня тремя пальцами и щелкнул языком по клитору, и все это время он смотрел на меня своими невероятно сексуальными глазами. Это было уже слишком. Я прижалась к столу и больше не могла сдерживать звуки. Раньше я сдерживала самые громкие стоны, грозившие вырваться из меня, но теперь все они вырвались на свободу. Я задыхалась, извивалась и, в конце концов, села, чтобы посмотреть на человека, который теперь был повышен с секс-робота до сексуального волшебника, потому что в том, что только что произошло, не было ничего механического и роботизированного, и то, как его язык заставил меня мгновенно забыть все способы, которыми он пытался вывести меня из себя на прошлой неделе, было не чем иным, как магией.

Мой взгляд скользнул вниз по его телу к его возбужденному члену, и я подняла бровь. И тут зазвонил телефон.

Я ожидала, что он проигнорирует его, но Брюс взглянул на свой сотовый, который лежал на углу стола, где он, должно быть, оставил его, вытащив из кармана, прежде чем снял штаны. Казалось, Брюс узнал номер на определителе и схватил трубку.

— Что случилось? — спросил он.

Я постаралась не показать своего разочарования. До сих пор я чувствовала себя единственной во всем мире, кто имел для него значение. Это было хорошее чувство. Удивительное чувство. Затем одним простым действием ему удалось все разрушить. Я села, подобрала блузку, которая лежала рядом со мной на столе, и положила ее на колени, закрывая руками грудь так тщательно, как только могла. Он не прогнал меня, но я сразу же почувствовала себя странно и глупо из-за того, что была голой, даже когда он стоял там, похожий на статую, вырезанную греческим мастером скульптором, полностью обнаженный и полностью готовый.

Последовала пауза, пока человек на другом конце провода что-то говорил. Брюс перевел взгляд на меня, в котором не было ни капли теплоты. Я подумала, что так смотрят на того, кто, как ты боишься, подслушивает.

— Я могу уйти, — быстро предложила я.

Брюс колебался. Он снова посмотрел на телефон, нахмурив брови и прислушиваясь к тому, что ему говорили.

— Давай в другой раз? — спросил он.

Мой желудок словно провалился вниз. Я была унижена, смущена и более чем немного зла, что меня вышвырнули из-за телефонного звонка. Очевидно, для него это ничего не значило, даже если я была занята тем, что пыталась превратить это во что-то значимое в своей голове. Я не хотела, чтобы Брюс увидел мое разочарование. Если бы он знал, как сильно меня задело его выпроваживание, он бы знал, как много я готова была отдать. По крайней мере, так я точно могу притвориться, что для меня это тоже ничего не значит.