Татьяна Алюшина - Двое на краю света
Но Краснину я про свою сестру пока говорить не стану. А может, и вообще не стану. Посмотрим. Ведь я не собиралась до такой степени с ним откровенничать.
– В подростковом возрасте меня невероятно мучил вопрос, почему люди такие разные и почему получаются иногда совершенно необыкновенные, уникальные люди? И как-то я услышала разговор мамы с подругой, когда она говорила про одну девочку: «У нее просто такая биохимия. Другая биохимия». Ну, и меня озарило – вот наука, которая даст мне ответы на все мои вопросы! Где-то в середине учебы я поняла, что никаких таких ответов ни одна наука мне не даст и что, помимо биологии, химии и генетики, в человеке заложено еще такое множество загадок, которые ни фига мы не знаем и не понимаем. Ну, набор тех или иных физиологий и качеств, переданных генетически, обуславливает видовую и внутривидовую разницу особей. А когда и где они взялись, и почему от одних и тех же родителей получаются столь разные дети, и что влияет на то, какой именно ген, доставшийся от предков, проявится в человеке… Словом, вопросов стало еще больше, чем ответов. Ну а поскольку у меня имеется тяжелое качество характера: я не бросаю то, что взялась делать, пришлось доучиваться. А в аспирантуру поступила, потому что хотела больше понимать и знать в этой науке.
– А вы, Павла, однако, очень увлекающийся человек, – усмехнулся Краснин и пояснил свое заявление: – Большая часть людей, пожалуй, что все, за редким исключением, увидев фотографию, пусть и прекрасную, не кинулись бы немедленно сами изучать то место, где она была сделана, а просто полюбовались бы ею. И большая часть людей, задав себе в подростковом возрасте какой-нибудь вопрос, вряд ли бы поиск ответа на него превратили бы в дело своей жизни.
– Не спорю, – кивнула я и ответила, также забыв про отчество в обращении: – Но и вы, Павел, невероятно увлекающийся человек. Когда вы говорите про свою любимую Арктику и науку, у вас глаза горят, уж я молчу о том, что вы творите с аудиторией, с людьми, слушающими вас, просто гипнотизируете их этой своей увлеченностью.
– Есть немного, – легко засмеялся он. – Но я не один такой. Вот вы пообщаетесь с нашей группой и поймете, что они абсолютно все до единого влюблены в науку, в свое дело и в эту часть нашей планеты.
– И чем она так притягательна? – со всем своим любопытством спросила я.
– Это не объяснишь. – Он посмотрел задумчиво куда-то выше моей головы, помолчал, снова перевел взгляд на меня: – Вот вы можете объяснить, чем так захватила вас фотография Поля Никлена? Вы опишете словами картинку, но передать настроение, чувство не сможете. Это надо самому прочувствовать. Знаете, Арктика, она как опера – послушав один раз, вы либо становитесь ее полным рабом и влюбленным почитателем, либо абсолютно не приемлете ее. Арктика полна невероятных, непостижимых загадок, явлений и действительно мистики. Многие эзотерики и ученые считают ее сакральным местом.
Все! Он шаманил! Он говорил так, словно признавался в своей сокровенной любви, словно душу перед тобой раскрывал, у него даже выражение лица изменилось, став таким же загадочным, как предмет его любви и изучения. И я попала под это его волшебство и слушала и смотрела не отрываясь.
– У нас первая остановка на острове Вайгач. Вы что-нибудь о нем слышали, знаете?
– Нет, – покачала я головой.
– Даже в Википедии не посмотрели? – усмехнулся Краснин.
– Нет. Я же объясняла, хочу получить информацию из первых рук, так сказать, от людей, профессионально занимающихся исследованием этих мест.
– Ну, будем считать мои руки таковыми, – снова усмехнулся Краснин. – Это самый таинственный остров в мире и одно из самых сакральных мест на планете, а не только в нашей стране. В переводе с ненецкого варианта названия: «остров страшной гибели», «земля смерти». До девятнадцатого века там никогда не селились и не жили люди, но на нем находились главные святилища народов Севера многие тысячелетия, еще со времен легендарного исчезнувшего народа сиртя, а может, и гораздо раньше. На острове было около четырехсот каменных идолов, многие чем-то напоминали по форме собратьев с острова Пасхи. На севере стоял один из двух главных идолов – Ходако (Старик), а на юге второй – Вэсако (Старуха). А потом пришли так называемые миссионеры, носители христианской веры, и уничтожили огромное количество идолов, правда, при этом ни одной церкви там не построив, и, как говорят легенды и летописи, все они погибли страшной смертью. А Старуху спрятали на острове Цинковом. Тысячелетиями на Вайгач съезжаются ненцы и другие народы Севера в эту их Мекку. Возле святилищ находят множество монет, даже древнеримские, и оклады от древних иконок, и поделки каменного века. То есть им не меньше трех тысяч лет, по прикидкам археологов. Остров загадочен, например с него нельзя ничего вывозить, даже камешек. Есть легенда местных жителей об идоле, охраняющем остров, и множество свидетельств, когда неосмотрительные исследователи вывозили для изучения, или реставрации, или в музейные экспозиции идолов – и заканчивалось это трагически для них. А идолы всегда возвращались назад, на остров. Множество исследователей говорят и пишут о том, что сталкивались с этим призраком охранителя острова, который сопровождал их во время всей экспедиции и присматривался, что они делают…
– А вы его видели? – зачарованно, как малое дитя, чуть не открыв рот от впечатления, спросила я.
Как, бывало, спрашивала у деда Платона, когда он рассказывал такие же захватывающие истории и сказки нам с Глорией.
– Нет, я не видел, но я там еще и не был в экспедиции, – загадочно улыбнулся Краснин. – Но когда-нибудь, может, и буду, и увижусь с ним.
– Да ну вас! – опомнилась я. – Вы меня просто загипнотизировали! А я поверила, прям как ребенок.
– Но я вас не обманываю, – уверил Краснин. – Это факты, и они зафиксированы документально. Вайгач – очень таинственное место. Например, Валерий Демин, известный ученый и исследователь Гипербореи, считает, что Вайгач – одно из мест на земле, где зародилась цивилизация.
– А люди там живут?
– Да. Есть поселок Варнек, там живет около ста человек, есть несколько ненецких факторий, две метеорологические полярные станции, у одной из них мы и высадимся, называется место интересно: Болванский Нос. И, кстати, недалеко от станции находится одно из святилищ.
А вот это «кстати» он зря сказал – я тут же сделала стойку, как лиса на зазевавшегося зайца! И, стараясь придерживать громкость рвущегося голоса, чуть прищурив глаза, практически зашипела:
– А как мне попасть в это святилище?
А Краснин Павел-то Андреевич расхохотался от всей своей ученой души, аж головушку запрокинул.
