Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт
— Позволь, я попробую. — Говорю тихо, чтобы не спровоцировать еще большую истерику. Пересекаю комнату, подходя к няне. Эсма плачет, взмахивая маленькими ручонками, в которых я тут же замечаю резинку для волос, которая еще недавно была у Клео.
— Господин, Эмир. — Девушка начинает бегло лепетать, начиная оправдываться. — Я не понимаю, почему она плачет. — Взгляд опускает, опасаясь, что я начну ругаться или упрекать.
— Иди ко мне, ангел. — Не обращая внимания на слова няни, забираю кроху на руки, прижимая к себе. — А что-то это у тебя такое красивое в руках? — Широко улыбаясь, спрашивая, забирая яркую резинку с бабочками. Не успеваю, как следует ее рассмотреть, и Эсма выдирает ее из моих рук, прижимая к себе. Словно эта вещь самый дорогой подарок, который ей делали. Понимаю, что Клео очень понравилась малышке. Вспоминаю, как минувшим утром застал Клео с Эсмой на руках. Разозлился. И вовсе не оттого, что она без спроса приблизилась к ребенку. Стала укачивать, успокаивая. Это превратилось в мираж, который не сбылся. Гнев взял верх над разумом. На самого себя. На Клео. На судьбу. Это нашего мальчика она должна была держать на руках. Ласкать его, отдавая всю свою любовь и тепло. Не чужого ребенка. Нашего. Вспылил. Накинулся, частично избавляясь от этой злости. Не сумев рассказать самого главного. Да, наверно, момент-то был не самый подходящий. Нам нужно поговорить. Но Клео к этому еще совершенно не готова. Время придет. Я в это верил.
— Мама. — Шепотом. Начиная успокаиваться. Крутит пальчиками резинку для волос Клео, начиная улыбаться. — Мамочка. — С невинной тоской в голосе. Осознавая, что ребенку очень не хватает родного человека. Уже скоро все измениться.
— Малышка, ты хочешь, чтобы мы позвонили твоей маме? — Игриво спрашиваю, прижимая ангела к себе. Эсма устраивает голову на моей груди, моментально затихая.
Кое-как достаю мобильный телефон из заднего кармана, и, устроившись на диване с Эсмой на руках, нахожу нужный номер, судорожно нажимая клавишу «позвонить». Несколько долгих гудков. Время замирает. Слыша, как поднимается трубка, напрягаюсь.
— Эмир, я так рада тебя слышать. — Голос все еще уставший, но сейчас очень радостный.
— Родная, — ласково и заботливо, — с тобой хотят поговорить. — Улыбаюсь в трубку, быстро нажимаю клавишу «громкой связи». — Эсми, ты можешь сказать своей маме «привет». — Опускаю телефон, опуская его ниже. К лицу малышки, которая замирая, смотрит на меня выразительным взглядом.
— Мамочка! — Настороженно и тихо.
— Эсма, моя доченька. Я так скучаю по тебе моя сладкая. — Сглатывает. Понимаю, что сейчас расплачется. Чертовски тяжело, когда мать и дитя находятся вдали друг от друга. Не понимаю, как Клео могла так просто перестать бороться за собственного ребенка?!
Выключая громкую связь, подношу телефон к уху, даже не знаю, что сейчас произнести.
— Как ты себя чувствуешь? — Наверно это самый важный вопрос, который меня волновал. Беспокоил до такой степени, что я считал минуты до наступления утра, чтобы позвонить в клинику.
— Все хорошо, Эмир, хватит переживать. — Выдыхает, расслабляясь. — Очень скоро я буду дома. Ты же знаешь, что операция прошла успешно, и врачи гарантируют мне полное восстановление. — Эффи, ощущая мою тревогу, начинает уговаривать, давая понять, что самое страшное уже позади.
Через некоторое время после рождения моей племянницы, у Эффи нашли аневризму головного мозга. Долгая подготовка. Тяжелая многочасовая операция. Сложная реабилитация. Этот недуг еще сильнее сплотил мою сестру и ее мужа Асада. Но Эффи, как истинная женщина очень переживала, что ради операции необходимо избавиться от роскошных волос. Мы с Асадом всеми силами пытались доказать, что в любом виде она выглядит безупречно. Уезжая в Европу на лечение, Эффи попросила именно меня быть
