Артем Литвинов - Пылающая комната

— Знаешь, тебе идет. — Ему тоже шло, даже слишком. Особенно то, как черные прямые пряди падали на пылающую ткань.

— А дальше что? — спросил Стэн у своих кураторов. — Где сама Пылающая комната?

— Все очень просто. — ответил Хауэр — Дверей много, а вход один. Через пламя. — И он указал на бассейн. Крис дико усмехнулся.

— Прямо туда?

— Да, прямо туда, но осталось еще одно. — Конрад остановился перед ними, его красивое лицо было серьезным.

— Ваши имена отныне, Ариэль, — он коснулся рукой лба Стэна, — и Пернатый Змей, — так же прикоснувшись к Крису, — вы сами выбрали их себе и будете их носить как воины Золотого Легиона. Теперь идите и не сомневайтесь ни в чем.

Они снова взялись за руки и пошли к бассейну, Стэн обернулся и спросил:

— А мы вас еще увидим?

— Конечно. — сказал Гор, улыбаясь, — мы вам еще надоесть успеем.

Они подошли к краю огненной купели. На миг Марлоу стало страшно. Он взглянул на Харди. Тот усмехнулся.

— Давай, малыш. Какая разница. Главное не это.

— А что? — спросил Стэн, сжимая его руку.

— Главное, что мы вместе. — и задумавшись на секунду сказал странную фразу. — Ничто никогда не кончается.

И они шагнули в пламя.

Через два месяца в городе прошел концерт памяти Криса Харди и Стэна Марлоу. Он проходил на огромном стадионе. Аншлаг был полный. Съехались все, кто могли. Джейн, Золотой Ангел рок-н-ролла, пела «Священный ветер», по ее лицу, не останавливаясь, лились слезы. Крошка Пэтти дважды вставал и уходил из-за своих барабанов, и все ждали его в полном молчании, пока он рыдал в углу за сценой, сотрясаясь от всхлипов и неловко утирая глаза. Джимми Грэмм не плакал. Он плакал потом, ночью, проснувшись от невыносимого сновидения. К нему пришел Крис. Он стоял у постели, смотрел на него, и в зелено-коричневых глазах Харди было что-то, заставившее Джимми ощутить страшную безумную надежду, что они живы, они вернутся. Крис коснулся его щеки горячими, как огонь, пальцами.

— Мы еще увидимся, Джимми, — сказал он, и гитарист проснулся, лицо его было мокрым от слез. Он пошел на кухню и закурил сигарету, сварил себе кофе и долго смотрел, как над городом разгорается алое пламя рассвета.

Тексты песен, написанные Стэнфордом Марлоу для альбома Криса Харди «CHAMBRE ARDENTE»

В этом городе вечное летоДлится дольше, чем муки в аду,Ты горишь, но все ближе рассветаСерый холод. Я скоро уйду.В этом городе длится похмельеДольше чем, созревает зерно,Ты сгораешь, но смысл терпеньяТолько в том, чтобы крепло вино.Я бессилен постичь откровенье,Тайну дара как тайну любви,Мы идем, и пылают ступениПод ногами, Господь, отвори.

Я узнаю твое лицоИ в самой кромешной тьме,И в едком дыму от взрыва,И в обезумевшей вдруг толпе,В ярости и в печали,В слезах и с улыбкой счастливой,Я узнаю твое лицоСреди посетителей модных баров,В цепи арестантов-смертников,В отчаянии надежды,На снимках газет и журналов,Я тот, кто узнает твое лицо,Как бы тебе ни пришлось измениться.Когда будут сорваны маски,Поверь мне это случится,Все увидят твое лицо,Без грима, скрывавшего клеймо,Которое выжгло время,Но только я как прежде узнаю его.Я узнаю твое лицоПо одному лишь мне известной приметеНо давший клятву, будет молчать,За все оставаясь в ответе.

Раскаленная медь этих стенРассекает пространство на двое —По ту сторону всех измен,Горечь становиться сладостью.Кровь вскипает и рвется занавесТоржество предваряет смерть,Это все что нам с тобой следуетРазделить, свой приняв конец.Воздух густеет как пламя,Касаясь любимых губ,Я мог бы тебя убить,Но боюсь даже ранить,Когда полыхает весь мир вокруг.

Покажи мне сердцеНе знающее пощады,И пусть мы с тобою сойдем с ума,Все ниже и ниже падая,Мы плавимся как стеклоИ мы готовы сгореть дотла.Я вижу твое отраженьеВ каждом, кто одинок,Покажи мне сердцеИсполненное смиренья,Таким, как создал его сам Бог.Я рядом, ты слышишь, я рядом,Иду за тобою вслед.Удар за ударомИ шаг за шагомВдыхая дым сигарет.Покажи мне сердце,Забывшее о пощаде,Невыносимый ужас огняЯ приношу себя в жертву радиТого чтоб ты вечно любил меня.

Черные воды бассейна,Неподвижны как мертвая кровь,Обними меня крепче, кто смеетГоворить, что чиста любовь,Ветер воет от боли,Напоровшись на башен зубцы,Это все штучки Конрада,Магия тишины.Делай что хочешь,Только дай прикурить,Ты просто безумный мальчишка,Не заставляй меня дважды просить.Все становится здесь таким,Как мы оба давно мечтали,Этот замок будет твоим,Эта крепость из камня и стали.Агония стрельчатых арокЗатягивает нас ввысь,Это все штучки Хауэра,Главное — не оступись.Лестничные пролеты,Выносят нас к небесам,Ты просто ищешь ответаКоторый тебе уже дан.Делай, что хочешь,За твой откровенный взгляд,Я стану заложником вечной ночи,Но только бери, все, что можешь взять.Это все штучки Конрада,Хауэра колдовство,Кто сказал, что любовь как золото,Любовь само естество.

Мы братья по крови,Наемники и рабы,Брось мне вызов,Это входит в твою задачу,Ряд жестких условий,Свободный выбор,И смерть — подарок судьбы.Брось мне вызов —Вкус поцелуевКак тяжкий бредПреследует нас повсюду,Я ненавижуТьму ночи и солнца свет.Избавься от наважденья,Сколько еще ты готов молчать,Кто есть кто не имеет значенья,Важно, чем суждено нам стать.

Сыграем в эту страшную игру,Игру без правил, целей и законов,Придвинься ближе к самому костру,Никто не будет слышать наших стонов,Когда за кругом круг нас вместе свяжет пламя,Сыграем в эту странную игру,Мой друг, найди ошибку в их программе.В твоих руках ключи от всех замков,Добро и зло как воск прозрачный тает,Когда мы входим в мир кошмарных снов,Мне все равно кто против нас играет,Огонь не разрушает только тень,Открой для нас пылающую дверь,Как для святых откроют двери рая.

Над нами вечернее небо,Под нами кружит земля,Тускло мерцает Вега,Слева от Корабля.Бары и рестораны,Пристани и мосты,Сумрачные танцзалы,Сцены, парки, дворцы,Всюду, где мы бываемИ не умеем быть,Где каждый твой взгляд дорожеСтоит, чем вся моя жизнь.Всюду, где пожелаешь,Спутника плоть и кровьБудет не оставая,Как смерть принимать любовь.Сияя, восходит Регул,Но я вижу только тебя,Под нами темное небоНад нами плывет земля.

Твой голос опьянеет сильнее,Чем виски и жажда совокупления,Демон большого огня,Что за отчаянье нами владеет?Сожги и душу и тело,Но сделай это скорее,Бог изменился, Бог стал иным,Вспять повернуло ось мирозданья,Плавится камень и тает как дым,Время от ярости ожиданья,Зрачок пульсирует на свету,Сжимаясь, чтоб вспыхнуть снова,Отдай две жизни им как одну,Не будет, ни первого, ни второго.

Нам и не снилась такая печаль,Такие пути страданий,Перед которыми замолчать,Требует даже память.Горечь пепла на их губахКак вкус мгновенной разлуки,Их навсегда отнимают у нас,Стирая их зов в каждом вздохе и звуке.Спирали галактик свивает скорбь,И в скорби рождается все, что свято,Предвечный огонь и последний аккорд,И счастье любить и его утрата.Напиток господина ГовардаИступленные крики охотников,В ночи ждут тебя, мой зверь,Оборотень без сводника,Обречен стать подстилкой для их детей,Черная шкура без пятен,Сливается с темнотойНо в самое сердце ранен,Тенью следующий за тобой.Яд в крови набирает силу,Но все еще зорко видят глаза,Даже если они затаились,Тише спящего ветра нельзяОбмануть разъяренного зверя,И его молчаливую тень,Мы успеем вернуться в пещеру,Раньше, чем здесь наступит день.Их закон гласит «ни убий»,Но они преступили его,Куда же смотрит наш господин,Ценивший верность превыше всего?Мы выпили все до капли,Но что-то лежит на дне,Это просто осадок,Остаток жизни сужденный тебе и мне.Священный ветерТебе нравились мотоциклы,И широкие ленты ночных шоссе,Женщины, которых легко уложить в постель,Зная принцип любой азартной игры,Море, смывающее пот и грязьС тела изнывавшего от жары,Но ты захотел переспать с мальчишкой,Лишь потому, что не знал, как к нему подойтиНичего не скрывая и не стыдясь,И все решили, что это уж слишком,За исключеньем тебя и меня.Все было на равных, и будет впередь,Тебе как прежде нравится мякоть «Ивет»,Странная прихоть, полиции это смешно,Но надо расследовать дело, ведьПреступление кем-то совершено,А рядом с убитым найден его браслет,И мотивы как будто бы налицо,За допросом допрос, ситуация все ясней,Хотя, наверное, он предпочел бы нож,Тот, которым резал вены себе,Но их смущает его откровенная ложь.И мальчишка упрям, ни слова о том, как он,В первый раз на коленях стоял перед ним,С нетерпеливо раскрытым ртом,Конечно, проблема совсем в другом,Точнее проблемы и вовсе нет,Хоть море и снится время от времени им двоимНа сцену-то он выходит один,И, слава Богу, ему еще нравится мякоть «Ивет».

июль — сентябрь 2001