Рут Харрис - Последние романтики
– Почему вы никогда не разговаривали со мной раньше? Я видел вас почти каждый день в магазине дамских шляп и иногда встречал на пляже. Почему вы не решились заговорить со мной? Из-за вашего любовника?
– На самом деле, я не знаю почему, – ответила Николь. Частично это было из-за Лео – она чувствовала по отношению к нему некоторые обязательства. А кроме того, за пределами магазина она была очень застенчивой, всегда боялась того, что малейший промах сразу выявит, кем она была под своими модными нарядами и что скрывалось за ее улыбками – девушка без роду без племени. Эти слова принадлежали ее матери; Николь владело чувство неполноценности, казалось, что она никто и у нее ничего нет. – Возможно, что частично это было из-за Лео, – призналась она. – К тому же я застенчива.
– Вы не должны быть застенчивой, – сказал Кирилл. – Хотя я вас полностью понимаю. – Он рассказал Николь о той страшной застенчивости, которую испытывал сам, будучи ребенком, стеснявшимся своего титула и своей неспособности разговаривать на родном языке. – Между мной и остальными людьми была стена. Теперь эта стена рухнула, и я считаю себя свободным человеком. Вы должны извлечь урок из моего детства и избавиться от своей стеснительности.
– Конечно, вы правы. И я попытаюсь, хотя знаю, что это нелегко, – сказала Николь. Потребовались бы годы, прежде чем Николь смогла бы реально почувствовать какую-то уверенность в себе за пределами этого магазина, внутри которого, уверенная в своем вкусе и в своем умении, она была бы уверена и в самой себе. Так же как и Кирилл, Николь думала о своем собственном несчастном детстве. Эта ситуация была похожа на ту, которая была у Кирилла, – за исключением того, что их общественное положение было прямо противоположным. Он стеснялся своего благородного происхождения; она стеснялась отсутствия всякого происхождения. У него была богатая родословная, у нее не было даже отца. Странно, подумала она, что результат высокого социального положения и отсутствия всякого положения оказываются во многом одинаковым.
– Вы – молоды. Вы сможете измениться, – сказал Кирилл. – Придет время, когда вы даже не вспомните, что это такое – быть стеснительной.
Николь надеялась, что Кирилл был прав, но прямо сейчас она не могла этого представить. Потом Николь узнает, что Кирилл был восприимчив и эмоционален и как разительно он отличался от Лео, у которого деловой подход прослеживался во всем, включая любовные дела. Лишенный в детстве нормальной любви и обычных человеческих отношений, Кирилл чувствовал в Николь человека, который тоже сильно страдал в детстве.
Воспитанный для развлечений, Кирилл восхищался привязанностью Николь к своей работе и ее беспокойством в отношении денег, хотя и то, и другое она старалась скрыть. Когда же она упомянула о своей идее открыть магазин, то само это стремление произвело на Кирилла огромное впечатление. Не говоря ей ни слова, он взял алмазную брошь – одну из тех, которые покинули Россию в складках юбки тетиной служанки, и, вместо того чтобы подарить ее Николь, продал; он сделал ей подарок в виде франков, полученных за брошь. Николь отказалась от подарка, но взяла эти деньги в долг. Она арендовала небольшой магазинчик на улице Гардер, находившийся напротив казино. Теперь на белом навесе, над входом в магазин, черными прямыми буквами было написано ее имя. Женщинам нравились ее скромные, без претензий, наряды из джерси. Они были удобны, выгодно обрисовывали их фигуры, в них они чувствовали себя свободно, модно и, как им казалось, молодо. Их подруги восхищались и спрашивали, где можно купить такое. К концу второго месяца Николь начала выплачивать Кириллу долг из своих прибылей.
Лео казался раздосадованным, и в большей степени, видимо, тем, что не смог сделать хорошего вложения денег, чем потерей любовницы, по после нескольких сцен ревности по поводу ее нового романа с великим князем Лео отказался от своих притязаний на Николь. А Николь, которая могла быть вспыльчивой и любила поспорить, никогда не была мстительной и завистливой, так что после больших волнений, сопровождавших их разрыв, Николь и Лео стали поддерживать дружеские отношения и мило здоровались друг с другом, хотя все в Биаритце хорошо знали, что молодая модельерша и великий князь были любовниками и много времени проводили вместе.
* * *Кирилл жил в большом шикарном номере в отеле «Мирамар». Стеклянные двери высотой от пола до потолка времен Третьей империи открывались на ослепительно белые балконы, за которыми искрилась голубая Атлантика. Но не этот эффектный вид и здоровый воздух притягивали Николь. Ее поразили туалетные комнаты Кирилла. Флаконы с жасмином, папоротником и табаком стояли рядами на его туалетных столиках. Николь попробовала их все и начала по-разному смешивать. Тем летом в Биаритце она была окружена постоянным душистым ароматом, по которому знакомые всегда определяли, что она находится где-то рядом.
Другим непреодолимым магнитом для Николь, помимо флаконов с духами, были шкафы Кирилла. Они были от пола до потолка на всех четырех стенах его туалетной комнаты. Там, в мешках из муслина, заполненных лавандой, висела его одежда, – лаванда не только защищала одежду от моли, но и придавала ей приятный запах. К тому же какая это была одежда! Парадные мундиры с золотыми галунами и пуговицами, со сверкающими кожаными ремнями и высокими стоячими воротниками. Роскошно расшитые халаты сочных сияющих цветов, с кушаками и свободными рукавами. Рубашки-косоворотки, застегивавшиеся сбоку, с красивыми застежками и рукавами, украшенными вышивкой. Николь часами примеривала их, и постепенно украшения в виде галунов, золотистых пуговиц и блузки в стиле «а-ля рюс» появились в ее магазине на улице Гардер. Когда сезон окончился, Кирилл решил отправиться в Нью-Йорк к неоднократно приглашавшим его «белым» русским, которые устроились там. Но сначала он проводил Николь в Париж. Преодолев страх, она решила открыть магазин в столице, предполагая создать в Париже то, что у нее было в Биаритце: модный магазин в модном районе.
Крайне щепетильная как со своими деньгами, так и с деньгами других, она не позволила Кириллу помочь ей и не воспользовалась предложенными ей деньгами. Вместо этого она каждый день ходила с агентом по недвижимости, осматривая магазины, пока, наконец, не нашла то, что хотела: цена была для нее подходящей.
Монтань, маленькая улочка в Восьмом квартале, находилась рядом с фешенебельными Елисейскими полями – шикарное место в самом центре Парижа. Николь договорилась об аренде первого этажа на срок два года и вписала в контракт возможность аренды еще трех этажей, которые в то время арендовали мастерская париков и магазин для новобрачных. Кирилл слабо разбирался в бизнесе, и его удивляло то, с каким вниманием Николь относилась к оформлению документов, и он был безумно горд, когда ее адвокат сказал ему после подписания контракта:
