Стефка Модар - Секс в Мегаполисе 2
Инна запричитала, сморкаясь в кулак, размазывая по щекам слезы:
– Не выдержу больше испытаний… – отчаянно пробормотав, – не могу, устала…
Тут же успокаивая себя:
– Не дрейфь!.. Всё будет путём! Что-нибудь придумаем!..
Перестав лить слёзы, насухо вытирая разводы туши на щеках, констатировала:
– Москва слезам не верит! – подытоживая, – это всё погода… – зло, – противная! – посмотрев в окно, наблюдая за бегущими согнутыми под зонтами фигурками, – просто омерзительная…
Вдруг поймав себя на мысли:
– Эко тебя! Кажется, ты сходишь с ума. Возьми себя в руки! В ванную и спать!.. – с мыслью, что так и надо сделать выбежала из кухни.
Через полчаса квартира погрузилась в темноту и немую тишину. Инна, расположившись в зале на софе посапывая, дремала. Ей было по фиг: кто с кем, когда чем занимается.
Её не волновала не Таня, не О. Б.
Она нежилась в сладкой дрёме, кажется, что ощутила покой.
Как давно она не ощущала себя в состоянии покоя…
…Это было так давно в очень далёком детстве, когда она жила в деревне у своей бабки по отцу. Ту звали Марфой. Соседки полушутя, с полу издёвкой называли Марфушей.
Бабушка работала в совхозном коровнике. Уходила засветло, приходила затемно. И лишь в ночи отдавала всё своё тепло, заботу своей младшей внучке. А их у неё было пятеро.
Дочь, живущая вместе с ней наверно не зная, чем занять досуг с утра до вечера занималась сексом со своим мужем, настоящим бездельником. Тот был тунеядец. Не хотел работать, оправдывая своё нежелание одним, говоря, что он барского рода и не собирается работать в грязи, да ещё и за копейки. Дочка работала сторожем на коровнике, тот с ней делил её тяготы службы в подсобке, утешая сексом. Но бабушка не корила дочь, а наоборот жалела, видя, что у той нет нормальной семейной жизни. Внуков она любила. Однако Инну больше всех. Та была от младшего сына, её любимчика. Тем более что тот жил как-никак в городе и слыл работящим. Зарабатывал для своей «королевы», как она за глаза называла мать Инны. Она явно ту не долюбливала, так как до её слуха доходили слухи об изменах той с соседом, что приехал из Германии. Она частенько выпытывала о матери у Инны, спрашивая как там мать? Кто приходит? С кем общается? И внучка за чаем с плюшками выдавала все тайны матери.
Инна замечала, что мать светится при встрече с Колькиным отцом, даже однажды видела, как тот её при ней поцеловал в губы, это было в их сарае. Мать тогда умоляла дочь не говорить ничего отцу. И девочка молчала. Потому что не было ссор в доме. Просто напросто забывала об этом случае, не придав ему особого значения, не видя в том ничего зазорного.
Бабка в очередной наезд к ним, выговорила матери, назвала ту при отце «шлюхой» слёзно умоляла того с ней развестись пока не поздно. На что тот сказал, что он не хочет разводиться с женой, напоминая матери, что у него маленькая дочка. Рассорившись с сыном, бабка уехала, говоря, что её ноги не будет в доме этой «шлюхи». Мать это никоим образом не трогало. Она вообще никак не воспринимала мать мужа. Единственно, что ей нужно было от той так это только деньги, ну и помощь в воспитании дочери, заботило одно, чтобы та взяла ее к себе на лето. И та брала к себе девочку и давала деньги, жалея в первую очередь сына, которому она никогда не желала такой жены, что буквально вила из него верёвки.
Однако Инна этого не замечала. Она была счастлива. Детство было – подарком. Её любили родные люди. И возможно, исходя из этого, она хотела найти такого мужчину, за которым она жила бы «Королевой», как в бытность и её мать. Она искренне считала брак родителей – счастливым.
Как ни странно, О. Б. был хорошим мужем, но потом зациклился на ребёнке. Этого, к сожалению, она ему дать не могла. Наверно поэтому его и толкало в объятия молодых, считая, что те подарят ему первенца. Но и они ему не давали. Пока он не встретил Эмму, которая памятуя их стремительный роман, рассказала, что сделала от него аборт. Он чтобы как-то загладить вину, стал к ней ходить с мольбой простить его. Так они стали вновь любовниками. Через пару месяцев та сказала, что беременная и не хочет делать второй аборт. Тот был поставлен перед фактом, что у них будет ребёнок. О. Б. ставя на весы брак с Инной и отношения с Эммой, понимая, что есть та, которая скоро родит, выбрал последнюю. Слёзно вымолив прощение у Инны, ушёл к той. Инна отпустила, так как считала, что ребёнок не виноват. Но чего это стоило, знала только одна она…
…Состояние покоя нарушил резкий телефонный звонок, это была Таня. Она позвонила, чтобы предупредить, что буквально через три часа в 23.20 вылетает в Турцию в Мармарис. Их пригласил на уик-энд один богатенький «дядечка», Аркадий Борисович. Они не смогли ему отказать в радушии, в полушёпот, говоря, что тот очень нужен Стамбовскому. И как-то вскользь призналась, что она ещё там не была, но все говорят, что очень уж шикарно. Таня, закругляясь, напомнила Инне, что еда в холодильнике. Добавив также, что квартира теперь в ее полном распоряжении. После разговора с подругой Инне стало грустно, она практически никогда не отдыхала, тем более не выезжала на курорт вот так с наскока без каких-либо сборов. Тяжело вздохнув, позавидовала «Танюшке – веселушке»…
Глава 4. Турецкий уик-энд
…Таня любила незапланированные вылеты за границу. Предлог был всегда дежурный: у того или иного «дядечки» что-то в типе юбилея, где-то там нужная встреча или простой уик-энд, и как всегда под руку тем попадался Стамбовский, которого все почему-то хотели видеть рядом с собой в компании с Таней…
…Прилетев в Турцию, они оказались в шикарном отеле, где всё включено. Перебрав за ужином. Все разошлись по своим номерам.
Утром, Таня, открыв глаза, едва различила спящего в кресле Стамбовского. Рядом с ней на большой кровати спал незнакомый мужчина. Напрягая память, она вспомнила, что это тот «богатенький дядечка», который их пригласил на уик-энд. Он, держа на ней свою руку, посапывая, постанывал. Наверно всё же, и он за ужином перебрал. Тот, тяжело дыша, перевернувшись на бок, накатил свой немалый вес на хрупкое тело Тани.
Та, боясь шелохнуться, попыталась спрятаться от него под холодное шёлковое покрывало, чуть-чуть оттолкнув того от себя в сторонку.
«Дядечка» был более чем тяжёлый.
От толчка тот приоткрыл глаза, полусонно сказал:
– А это ты Крошка!.. – протирая глаза, – извини, развезло.
Таня, натягивая на себя покрывало, прошептала:
– Ничего!.. Со всеми бывает…
Тот неожиданно спросил:
