Джулия Фэнтон - Королевское приглашение
Слушая ее, Лейн менялся на глазах: сначала он был повергнут в шок, потом изумление сменилось задумчивостью.
— Независимо от объемов продажи? Но это не вполне…
— Я ставлю на карту не только свою репутацию, но и репутацию своей страны и вправе ожидать компенсации за этот риск.
Лейн кивнул:
— Предлагаю два миллиона сто тысяч, с выплатой семисот тысяч при подписании соглашения. Но вы возьмете на себя расходы на рекламу — это примерно сто пятьдесят тысяч в год. Серия «Принцесса Габриелла» должна прогреметь во всех средствах массовой информации. Надо заручиться поддержкой известных телеведущих, таких, как Фил Донахью и Опра Уинфри. Вам понадобится собственный рекламный агент. Это вас не отпугивает?
Габриелла понимала, что князь Генрих будет отнюдь не в восторге от того, что его старшая дочь разъезжает по всему миру и торгует украшениями. Даже если ей удастся заручиться его согласием, он выдвинет такие условия, которые свяжут ее по рукам и ногам. Однако Габриелла уже не могла остановиться. Перед ней открывалась долгожданная перспектива — всерьез заняться любимым делом, стать личностью, а не просто дворцовой куклой.
— Отец не будет чинить мне препятствий, — с излишней поспешностью заверила она Кенни Лейна. — Я сама с ним поговорю, как только вернусь домой. Уверена — он… — Габриелла запнулась, не зная, какова будет реакция князя Генриха.
Кейн улыбнулся:
— Габриелла, когда дело дойдет до маркетинга и связей с общественностью, вам придется следовать моим инструкциям. Я знаю этот бизнес как свои пять пальцев. Первые изделия нашей серии будут запущены в продажу с помощью вашего отца.
— Что?
— Все очень просто. Вам придется всего лишь внушить ему, что продажа фантастических украшений серии «Принцесса Габриелла» будет способствовать укреплению престижа Коста-дель-Мар, что вы будете представлять не столько ювелирные изделия, сколько свою страну.
— Понимаю, — лицо Габи осветилось лукавой улыбкой.
— Положитесь на мой опыт. Я знаю, что говорю.
* * *Тедди позвонила из отеля Джамайке Дю-Росс, своей подруге, с которой они долгое время шли бок о бок по ступеням теннисной лестницы.
— Джейми, ты не поверишь — это как в кино, — взахлеб рассказывала Тедди. — Страна просто сказочная: повсюду чистота, море цветов. Бедняков здесь нет: княжество опекает каждого из своих подданных, представляешь?
— Это все очень здорово; а мужчины там есть? — спросила Джамайка.
— Еще какие! — вздохнула Тедди. — Даже часовые — глаз не оторвать… А принц Жак — это просто мечта. Только…
Тедди осеклась. Она чуть не проболталась.
— Тедди?.. — Джамайка сразу что-то заподозрила. — Давай, рассказывай. Какой он, этот Жак? Танцевать умеет? Ты с ним хоть раз танцевала? В журналах пишут, что он неравнодушен к девушкам — это правда? Он надменный?
— Думаю, что да, — невпопад ответила Тедди. — В смысле, неравнодушен к девушкам. Но он совсем не надменный. Он очень даже милый.
Принц Жак разминался на тренажере «нордик-трек» в своем спортивном зале и думал о Тедди Уорнер. Его размышления прервал камердинер, который позвал его к телефону, а заодно сообщил, что через двадцать минут его желает видеть князь.
Женщина, звонившая из Парижа, была на грани нервного срыва:
— Принц Жак, я просто в отчаянии, не знаю, что делать. Я не собиралась вас беспокоить, но решилась, зная о вашем великодушии, — скороговоркой говорила она. — Больше мне не к кому обратиться. Моя дочка, Сесиль…
— Сюзетта, что случилось?
Сюзетта Мулен была женой его друга Жоэля Мулена, который недавно получил тяжелую травму во время гонок «Формулы-1».
— Я помню, как вы помогли нам, когда Жоэль попал в беду. А вчера наша малышка ужасно обгорела в автомобильной аварии.
Жак похолодел.
— Сюзетта, какое несчастье! Постарайся успокоиться. Я пришлю за Сесиль свой самолет, и мы доставим ее сюда, в Коста-дель-Мар. У нас лучший ожоговый центр в Европе. Потом я свяжусь с французскими хирургами-косметологами, и мы устроим консилиум.
— Но мы не можем позволить себе…
— Все расходы я беру на себя, Сюзетта.
Жак, как мог, успокоил молодую мать, а потом позвонил своей секретарше и поручил ей заняться организацией всех необходимых мероприятий. Только после этого он вернулся в спортзал, разделся и встал под душ.
Его слегка тревожил предстоящий разговор с отцом. Подставляя тело под прохладные струи, Жак раздумывал о том, что же так срочно понадобилось князю Генриху.
Утренняя столовая в замке когда-то служила ткацкой мастерской — в прежние времена все наряды для княжеской фамилии изготовлялись придворными мастерами. Здесь до сих пор стояли резные комоды, в которых раньше хранились рулоны сукна. Теперь в середине комнаты воцарились удобные круглые столы, а по стенам вились тропические лианы. Когда Генриху представляли архитектурные проекты, требовавшие его одобрения, он любил разворачивать листы ватмана именно в этой комнате.
Зачесав назад мокрые волосы, Жак поспешил в утреннюю столовую. Подходя к двери, он услышал рассерженный голос отца — видимо, тот разговаривал по телефону.
— Нет! — отрезал князь. — Я сказал: нет! Этого не будет. Мне безразлично, сколько вы готовы заплатить. Права на открытие игорных заведений в Коста-дель-Мар не продаются. Повторяю, не продаются. Ваше предложение оскорбительно.
Жак испытал неловкость оттого, что невольно подслушал этот разговор. Он осторожно постучался.
— Его светлейшее высочество ожидает вас. — Секретарь распахнул перед ним дверь.
Жак вошел. Генрих сидел за одним из столов, гневно взирая на стопку увесистых конторских книг, в которых содержались подробные планы княжества Коста-дель-Мар с указанием всех владельцев недвижимости. Его лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Однако Жак сказал себе, что отец всегда с честью выходил из трудных ситуаций.
— Отец, ты хотел меня видеть?
Генрих оторвался от книг, словно вернулся откуда-то издалека.
— Да, сын.
Жак выжидал. Торопить князя не дозволялось никому.
Наконец Генрих заговорил:
— На следующей неделе к нам с официальным визитом прибывает президент Клинтон с супругой. Я хочу, чтобы ты их сопровождал. Мсье Дюпре даст тебе график визита. В последнее время ты целиком посвятил себя автомобильному и водно-моторному спорту — в ущерб своим обязанностям.
Жак вспыхнул. Официальные визиты всегда были ему в тягость. Он не выносил длинных речей, нескончаемых обедов и помпезных церемоний. Когда ему было пятнадцать лет, его задержали у выхода из туннеля — он улизнул с торжественного обеда, посвященного визиту королевы Елизаветы II. За эту непростительную выходку князь Генрих на целый год лишил его денег на карманные расходы.
