Памела Инграм - Фрак для ковбоя
Она вырвала руку и, глядя ему в глаза, твердо выговорила:
— Идите к черту!
На сей раз он не стал ее удерживать. Но уже у самой двери Ли услышала его голос:
— Пожалуйста, я прошу вас, не уходите!
Она остановилась, но продолжала стоять спиной к нему. Голос сердца убеждал ее, что этот человек погорячился, но ради любимой дочери пожертвовал своей гордостью. А для такого мужчины, как Уэйд, это ох как трудно! У нее, однако, тоже есть своя гордость. Да, но она сама своими необдуманными ответами спровоцировала его оскорбительные намеки.
— Пожалуйста, прошу вас, останьтесь!
Извиняющийся тон Уэйда решил дело. Она нехотя повернулась, удостоив его ледяным взглядом.
Уэйд, взъерошив волосы и потерев затылок, жестом предложил ей сесть на диван.
— Я извиняюсь, Ли. Пожалуйста, присядьте, поговорим.
Она кивнула и в деревянной позе уселась на краешек дивана. Лишь после этого Уэйд тоже уселся, но боком, чтобы иметь возможность ее видеть. Затем сложил руки на коленях и, внимательно рассматривая свои ногти, сказал:
— Я примирился с тем, что не могу помешать этой свадьбе. Как бы сильно мне этого ни хотелось.
— Такое впечатление, что вы намерены устроить во время барбекю скандал и отменить свадьбу. Это ваш последний реальный шанс.
— Вы действительно считаете меня негодяем? — спросил он ледяным голосом, глядя на нее ледяными глазами.
Нет, она этого не считала. Даже сейчас, когда она так на него злилась. Но уж если выяснять отношения, то выяснять.
— А вы сами как считаете?
Он с такой силой стиснул зубы, что они скрипнули.
— Хоть я и кажусь вам мужланом, но, поверьте, я вовсе не дурак. Я отец, желающий оградить своего ребенка от зла, только-то и всего. И мне ясно: любой скандал, который может разразиться завтра, больно ранит Майру Джо, но планов ее не изменит. Только отдалит ее от меня. Трудно начинать семейную жизнь на виду у родственников. — Лежащие на коленях руки Уэйда сжались в кулаки. — Мне это известно не по рассказам. С матерью Майры Джо мы учились в одном классе. Ее отец был священником, да и сейчас продолжает читать проповеди. Быть дочкой священника уже трудно, а единственным ребенком — и того хуже. Мне едва исполнилось семнадцать, и кровь, сами понимаете, кипела во мне ключом, когда я начал ухаживать за Джулией. Если наши свидания можно назвать ухаживаниями. Просто чудо, что она забеременела лишь год спустя. Я как раз собрался поступать в колледж, и тут она под давлением отца сообщила мне эту новость…
Уэйд в беспокойстве зашагал по комнате, затем взял стул и уселся напротив Ли.
— Семейство Джулии было поражено тем, что я не отказываюсь выполнить свой долг, причем даже не под дулом пистолета.
Он сухо усмехнулся, и Ли поняла, что и теперь, по прошествии стольких лет, ему неприятно рассказывать об этой истории.
— Через три месяца, — продолжал он, — отец перенес инфаркт, и мне так или иначе пришлось бросить колледж. Джулия была в бешенстве. Она и не собиралась посвящать кого-либо в свои тайны, а хотела поехать в Даллас к своей кузине и там втихаря освободиться от плода. Но ее отец нечаянно услышал, как она разговаривала по телефону с этой кузиной, и встал на дыбы. В результате не прошло и двух недель, как мы поженились. Майра Джо еще не научилась улыбаться как следует, а Джулия уже бросила нас.
Уэйд посмотрел Ли прямо в глаза.
— Я — единственное, что есть на свете у Майры Джо. Со свойственным мне упорством я пытался отговорить ее от этого брака, но причинять ей страдания не стану никогда.
После этого монолога Ли успокоилась. Гнева как не бывало. Изначальная теплота еще не вернулась, но у нее по крайней мере пропало желание ударить Уэйда. Она старалась осознать все сказанное им.
— Значит ли это, что после того, как вы в корне изменили свое отношение к замужеству Майры Джо, вы готовы сделать все, лишь бы она была счастлива?
— В разумных пределах, — помедлив, вымолвил он, не спуская с нее пристального взгляда. — И в мои намерения никак не входило оскорблять вас. Я просто не умею как следует выражать свои мысли.
Ли поняла его, а поняв, приняла на веру все, что он сказал. Ведь человек, который так любит своего ребенка, заслуживает доверия и уважения. Даже если он упорством не уступает быку.
— Я принимаю ваши извинения. Вы правы, у меня за плечами многолетний опыт работы с подобными типами, набитыми самодовольством. Хотя эту сферу моей профессиональной деятельности я недолюбливаю.
— Понимаю, но все же снова обращаюсь к вам с просьбой быть завтра хозяйкой на приеме. Если не для меня, то ради моей дочери.
— Ах так, сейчас, значит, вы обращаетесь с просьбой? — Она строго взглянула на него и предупреждающим жестом запретила открывать рот. — Не тратьте попусту время, пытаясь воздействовать на мои эмоции. Я и без того выполню вашу просьбу, ради вас и ради Майры Джо. Вы правы, — улыбнулась она, — я полюбила вашу девочку. Стоило мне отвернуться, как она с руками и ногами влезла в мое сердце.
— Это у нее здорово получается. Вы здесь не первая, — в свою очередь улыбнулся он и прямо на глазах Ли начал оттаивать.
— Но нам еще предстоят трудности, — предупредила Ли. — Придется задать вам несколько острых вопросов.
— Вот что я умею в совершенстве, так это делать вид, что не замечаю нежелательных вопросов.
— Я уже имела случай в этом убедиться.
— К тому же все проблемы этикета мы сможем разрешить, не сходя с места.
Он поднялся и, потянув Ли за руки, заставил и ее подняться, прежде чем она сообразила, что происходит. Держа ее руки в своих, он запечатлел на ее щеке дружеский поцелуй.
— Итак, отныне вы официально приняты в друзья семейства Маккеев.
— Ну, вы, голубки! — заорал Джонатан, входя в комнату. — Кончайте обниматься!
Ли отскочила, словно ужаленная, избегая любопытных взглядов Эндрю и Мэтью.
— Двор в порядке, — сообщил Джонатан. — Столы и стулья расставлены, японские фонари развешены, стереосистема подключена. Одну палатку поставили возле подъездной аллеи, вторую — на лужайке. Да, чуть не забыл, цветы в горшках на месте.
Ли взглянула на своих людей, но они лишь улыбнулись, пожимая плечами. Не такие уж они дураки: если силач вроде Джонатана горит желанием помочь, то кто станет с ним спорить?
— Замечательно. Думаю, вы уже без сил.
Не ожидая вторичного разрешения уйти, Эндрю и Мэтью, радостно улыбаясь, выкатились за дверь, прощаясь на ходу.
Едва за ними захлопнулась дверь, на лице Джонатана появилась лукавая улыбка:
— Так чем же это вы тут занимались?
— Да ничем, — ответила Линда, возвращаясь к столу с украшениями.
